Неточные совпадения
Впрочем,
в те минуты, когда сбрасывает трагическую
мантию, Грушницкий довольно мил и забавен. Мне любопытно видеть его с женщинами: тут-то он, я думаю, старается!
Но там, где Мельпомены бурной
Протяжный раздается вой,
Где машет
мантией мишурной
Она пред хладною толпой,
Где Талия тихонько дремлет
И плескам дружеским не внемлет,
Где Терпсихоре лишь одной
Дивится зритель молодой
(Что было также
в прежни леты,
Во время ваше и мое),
Не обратились на нее
Ни дам ревнивые лорнеты,
Ни трубки модных знатоков
Из лож и кресельных рядов.
Около него с обеих сторон стояли также на коленях два молодые клирошанина [Клирошанин — церковнослужитель, поющий
в церковном хоре (на клиросе).]
в лиловых
мантиях с белыми кружевными шемизетками сверх их и с кадилами
в руках.
— Уморительно! Черт, до чего дожили, а? Вроде Англии. Он —
в мантии, а они — во фраках! Человек во фраке напоминает стрижа. Их бы
в кафтаны какие-нибудь нарядить. Хорошо одетый человек меньше на дурака похож.
Вполголоса напевая, женщина поправляла прическу, делала вид, будто гримируется, затем, сбросив с плеч
мантию, оставалась
в пенном облаке кружев и медленно, с мечтательной улыбкой, раза два, три, проходила пред рампой.
Поправив на голове остроконечный колпак, пощупав маску, Самгин подвинулся ко столу. Кружево маски, смоченное вином и потом, прилипало к подбородку,
мантия путалась
в ногах. Раздраженный этим, он взял бутылку очень холодного пива и жадно выпил ее, стакан за стаканом, слушая, как спокойно и неохотно Кутузов говорит...
У Омона Телепнева выступала
в конце программы, разыгрывая незатейливую сцену: открывался занавес, и пред глазами «всей Москвы» являлась богато обставленная уборная артистки; посреди ее, у зеркала
в три створки и
в рост человека, стояла, спиною к публике, Алина
в пеньюаре, широком, как
мантия.
— Именно: конурки русского, московского, народнейшего бога! Замечательный бог у нас, — простота! Не
в ризе, не
в мантии, а —
в рубахе-с, да, да! Бог наш, как народ наш, — загадка всему миру!
Елизавета Львовна
в необыкновенно широкой темной
мантии казалась постаревшей, монашески скромной и не такой интересной, как она была
в Петербурге.
— Да, смешно, — сказал Безбедов. — Царь Думу открывал
в мантии,
в короне, а там все — во фраках. Во фраках или
в сюртуках, — не знаете?
Идти было неудобно и тяжело, снег набивался
в галоши, лошади, покрытые черной попоной, шагали быстро, отравляя воздух паром дыхания и кисловатым запахом пота, хрустел снег под колесами катафалка и под ногами четырех человек
в цилиндрах,
в каких-то
мантиях с капюшонами, с горящими свечами
в руках.
— Сделайте молящуюся фигуру! — сморщившись, говорил Кирилов, так что и нос ушел у него
в бороду, и все лицо казалось щеткой. — Долой этот бархат, шелк! поставьте ее на колени, просто на камне, набросьте ей на плечи грубую
мантию, сложите руки на груди… Вот здесь, здесь, — он пальцем чертил около щек, — меньше свету, долой это мясо, смягчите глаза, накройте немного веки… и тогда сами станете на колени и будете молиться…
Райскому досадно было на себя, что он дуется на нее. Если уж Вера едва заметила его появление, то ему и подавно хотелось бы закутаться
в мантию совершенной недоступности, небрежности и равнодушия, забывать, что она тут, подле него, — не с целию порисоваться тем перед нею, а искренно стать
в такое отношение к ней.
Выводится и, кажется, вывелась теперь эта любопытная порода людей на белом свете. Изида сняла вуаль с лица, и жрецы ее, стыдясь, сбросили парики,
мантии, длиннополые сюртуки, надели фраки, пальто и вмешались
в толпу.
Глядя на фигуру стоящего
в полной форме японца, с несколько поникшей головой,
в этой
мантии, с коробочкой на лбу и
в бесконечных панталонах, поневоле подумаешь, что какой-нибудь проказник когда-то задал себе задачу одеть человека как можно неудобнее, чтоб ему нельзя было не только ходить и бегать, но даже шевелиться.
Все четверо полномочные были
в широких
мантиях из богатой, толстой, шелковой с узорами материи, которая едва сжималась
в складки; рукава у кисти были чрезвычайно широкие, спереди, от самого подбородка до пояса, висел из той же материи нагрудник; под
мантией обыкновенный халат и юбка, конечно шелковые же.
Я обернулся на Мадеру
в последний раз: она вся закуталась, как
в мантию,
в облака, как будто занавес опустился на волшебную картину, и лежала далеко за нами темной массой; впереди довольно уже близко неслась на нас другая масса — наш корабль.
Вспомните не одну Венецию, а хоть Испанию например: уж, кажется, трудно выдумать наряднее эпанчу, а
в какую дырявую
мантию нарядилась она после! Да одни ли Испания и Венеция?..
После отирания одел его
в монашеское одеяние и обвил
мантиею; для чего, по правилу, несколько разрезал ее, чтоб обвить крестообразно.
Есть несколько дам и
в нашем платье, но видно, что они оделись так для разнообразия, для шутки; да, они дурачатся, шутят над своим костюмом; на других другие, самые разнообразные костюмы разных восточных и южных покроев, все они грациознее нашего; но преобладает костюм, похожий на тот, какой носили гречанки
в изящнейшее время Афин — очень легкий и свободный, и на мужчинах тоже широкое, длинное платье без талии, что-то вроде
мантий, иматиев; видно, что это обыкновенный домашний костюм их, как это платье скромно и прекрасно!
Вскоре порядок установился; кивот с образами, шкаф с посудою, стол, диван и кровать заняли им определенные углы
в задней комнате;
в кухне и гостиной поместились изделия хозяина: гробы всех цветов и всякого размера, также шкафы с траурными шляпами,
мантиями и факелами.
Я участвовал
в средневековой церемонии выдачи доктора,
в красной
мантии и особой бархатной шапочке.
Сестра Феоктиста сняла со стены
мантию и накинула ее на плечи игуменьи. Мать Агния была сурово-величественна
в этой длинной
мантии. Даже самое лицо ее как-то преобразилось: ничего на нем не было теперь, кроме сухости и равнодушия ко всему окружающему миру.
Шли тихим, солидным шагом пожилые монахини
в таких шапках и таких же вуалях, как носила мать Агния и мать Манефа; прошли три еще более суровые фигуры
в длинных
мантиях, далеко волокшихся сзади длинными шлейфами; шли так же чинно и потупив глаза
в землю молодые послушницы
в черных остроконечных шапочках.
Далее на стене, противуположной алькову, над огромной рабочей конторкой, заваленной приходо-расходными книгами, счетами, мешочками с образцами семян ржи, ячменя, овса, планами на земли, фасадами на постройки, висел отлично гравированный портрет как бы рыцаря
в шапочке и
в мантии, из-под которой виднелись стальные латы, а внизу под портретом подпись: «Eques a victoria» [«Всадник-победитель» (лат.).], под которою, вероятно, рукою уж самого хозяина было прибавлено: «Фердинанд герцог Брауншвейг-Люнебургский, великий мастер всех соединенных лож».
Одевался он
в зимнее время, сверх шубы,
в какую-то как бы
мантию или саван.
Великий мастер, который был не кто иной, как Сергей Степаныч,
в траурной
мантии и с золотым знаком гроссмейстера на шее, открыв ложу обычным порядком, сошел со своего стула и, подойдя к гробу, погасил на западе одну свечу, говоря: «Земля еси и
в землю пойдеши!» При погашении второй свечи он произнес: «Прискорбна есть душа моя даже до смерти!» При погашении третьей свечи он сказал: «Яко возмеши дух, и
в персть свою обратится».
Романы рисовали Генриха IV добрым человеком, близким своему народу; ясный, как солнце, он внушал мне убеждение, что Франция — прекраснейшая страна всей земли, страна рыцарей, одинаково благородных
в мантии короля и одежде крестьянина: Анис Питу такой же рыцарь, как и д’Артаньян. Когда Генриха убили, я угрюмо заплакал и заскрипел зубами от ненависти к Равальяку. Этот король почти всегда являлся главным героем моих рассказов кочегару, и мне казалось, что Яков тоже полюбил Францию и «Хенрика».
17-го марта. Богоявленский протопоп, идучи ночью со Святыми Дарами от больного, взят обходными солдатами
в часть, якобы был
в нетрезвом виде. Владыка на другой день
в мантии его посетили. О, ляше правителю, будете вы теперь сию проделку свою помнить!
Мой Гамлет
в лосиновых сапожищах и
в тюленьей, шерстью вверх, куртке, с размаху, безотчетным порывом прыгает тигром на табурет дубовый, который не опрокинешь, и
в тон этого прыжка гремят слова зверски-злорадно, вслед удирающему королю
в пурпурной, тоже ограбленной где-то
мантии, — слова...
Разноцветные зонтики, шляпы женщин, красные и голубые шары
в руках детей, точно причудливые цветы, и всюду, как самоцветные камни на пышной
мантии сказочного короля, сверкают, смеясь и ликуя, дети, веселые владыки земли.
Дон-Кихот Рогожин появился за воротами
в подаренной ему настоятелем за работу черной
мантии, из которой он намеревался себе сделать плащ, но потом нашел, что она может ему служить свою службу и без переделки. Он швырнул
в кибитку целый ворох переплетенных и просто
в кули связанных рукописей и закричал...
Поэтому, если мы встречаем человека, который, говоря о жизни, драпируется
в мантию научных, умственных и общественных интересов и уверяет, что никогда не бывает так счастлив и не живет такою полною жизнью, как исследуя вопрос о пришествии варягов или о месте погребения князя Пожарского, то можно сказать наверное, что этот человек или преднамеренно, или бессознательно скрывает свои настоящие чувства.
Я не отказался бы увидеть процессию карликов — седобородых,
в колпаках и
мантиях, крадущихся вдоль стены с хитрым огнем
в глазах.
Воевода вскочил на ноги и наступал на игумена все ближе. Теперь он видел
в нем простого черного попа. Игумен понял его настроение, надел
мантию и клобук и проговорил...
Прямой, высокий, вызолоченный иконостас был уставлен образами
в 5 рядов, а огромные паникадила, висящие среди церкви, бросали сквозь дым ладана таинственные лучи на блестящую резьбу и усыпанные жемчугом оклады; задняя часть храма была
в глубокой темноте; одна лампада, как запоздалая звезда, не могла рассеять вокруг тяготеющие тени; у стены едва можно было различить бледное лицо старого схимника, лицо, которое вы приняли бы за восковое, если б голова порою не наклонялась и не шевелились губы; черная
мантия и клобук увеличивали его бледность и руки, сложенные на груди крестом, подобились тем двум костям, которые обыкновенно рисуются под адамовой головой.
Звонили к вечерни; монахи и служки ходили взад и вперед по каменным плитам, ведущим от кельи архимандрита
в храм; длинные, черные
мантии с шорохом обметали пыль вслед за ними; и они толкали богомольцев с таким важным видом, как будто бы это была их главная должность.
Потом, с тем же пением, старшие жрецы вынесли из святилища статую богини, теперь уже не закрытую наосом. Но черная
мантия, усыпанная золотыми звездами, окутывала богиню с ног до головы, оставляя видимыми только ее серебряные ноги, обвитые змеей, а над головою серебряный диск, включенный
в коровьи рога. И медленно, под звон кадильниц и систр, со скорбным плачем двинулась процессия богини Изиды со ступенек алтаря, вниз,
в храм, вдоль его стен, между колоннами.
В черном фраке с плерезами, без шляпы на голове, он суетился, размахивал руками, бил себя по ляжкам, кричал то
в дом, то на улицу,
в направлении тут же стоявших погребальных дрог с белым катафалком и двух ямских карет, возле которых четыре гарнизонные солдата
в траурных
мантиях на старых шинелях и траурных шляпах на сморщенных лицах задумчиво тыкали
в рыхлый снег ручками незажженных факелов.
Греческий хитон и
мантия скрывали недостатки его телосложения и дурные привычки к известным движениям, которые и тогда были
в нем уже заметны.
Истина, будто из какого-то чувства целомудренности и стыда, задернулась
мантией схоластики и держалась
в одной отвлеченной сфере науки; но
мантия эта, изношенная и протертая еще
в средние века, не может нынче прикрывать — истина лучезарна: ей достаточно одной щели, чтоб осветить целое поле.
Действующие лица этих картин, — одни полунагие, другие живописно завернутые
в греческие
мантии или одетые
в испанские костюмы,
в широкополых шляпах с перьями, с прорезными рукавами, пышными манжетами.
Вот что мне представлялось: ночь, луна, свет от луны белый и нежный, запах… ты думаешь, лимона? нет, ванили, запах кактуса, широкая водная гладь, плоский остров, заросший оливами; на острове, у самого берега, небольшой мраморный дом, с раскрытыми окнами; слышится музыка, бог знает откуда;
в доме деревья с темными листьями и свет полузавешенной лампы; из одного окна перекинулась тяжелая бархатная
мантия с золотой бахромой и лежит одним концом на воде; а облокотясь на
мантию, рядом сидят он и она и глядят вдаль туда, где виднеется Венеция.
Но только что он начал молиться, как ему живо представился он сам, каким он бывал
в монастыре:
в клобуке,
в мантии,
в величественном виде.
Так он стоял, кланялся, крестился там, где это нужно было, и боролся, отдаваясь то холодному осуждению, то сознательно вызываемому замиранию мыслей и чувств, когда ризничий, отец Никодим, тоже великое искушение для отца Сергия, — Никодим, которого он невольно упрекал
в подделыванье и лести к игумну, — подошел к нему и, поклонившись перегибающимся надвое поклоном, сказал, что игумен зовет его к себе
в алтарь. Отец Сергий обдернул
мантию, надел клобук и пошел осторожно через толпу.
Когда Семирамида вошла на трон
в венце, со скипетром,
в царственной
мантии и, обратись к присутствующим, начала свою знаменитую речь, Шушерин едва усидел на креслах и сказал мне: «Я стану на колени».
Музыканты,
в шелковых красных
мантиях, шли впереди, за ними граждане десяти вольных городов немецких, по два
в ряд, все
в богатой одежде, и несли
в руках, на серебряных блюдах, златые слитки и камни драгоценные.
— Яростными голосами кричала толпа: «Где же сын живого мертвеца, отказавшегося от земли?» Феодор вынимал младенца из
мантии и говорил: «Вот он»; но
в этом не была видна дерзость злодея, который нагло показывает клеймо варнака, но какое-то самоотверженное чувство своего преступления; казалось, он просил их наказать себя и был готов все перенести.
В тот же миг разъяренная толпа хлынула на ступени за Поэтом. Снизу расшатываются колонны. Вой и крики. Терраса рушится, увлекая за собою Короля, Поэта, Дочь Зодчего, часть народа. Ясно видно, как
в красном свете факелов люди рыщут внизу, разыскивая трупы, поднимают каменный осколок
мантии, каменный обломок торса, каменную руку. Слышатся крики ужаса...
На нем была светло-зеленая
мантия, подбитая мышьим мехом, с длинным шлейфом, который несли двадцать маленьких пажей
в пунцовых платьях.