Неточные совпадения
Он понимал, что на его глазах идея
революции воплощается
в реальные
формы, что, может быть, завтра же, под окнами его комнаты, люди начнут убивать друг друга, но он все-таки не хотел верить
в это, не мог допустить этого.
Революция,
в его представлении, не должна была изменить основные
формы жизни народа —
в этом он не сходился с Новодворовым и последователем Новодворова Маркелом Кондратьевым, —
революция, по его мнению, не должна была ломать всего здания, а должна была только иначе распределить внутренние помещения этого прекрасного, прочного, огромного, горячо-любимого им старого здания.
Если
революция отрицает свободное творчество духовных ценностей, то его отрицала и организованная, затвердевшая
в своих
формах религия прошлого.
Политическая благонадежность обывателей безусловно хороша, чему много способствует неимение
в селе школы. О
формах правления не слышно, об
революциях известно только одно: что когда вводили уставную грамоту, то пятого человека наказывали на теле. Основы защищать — готовы.
Так как вся
революция, которая считалась иными тогдашними нашими политиками столь необходимою и сбыточною и замышлялась будто бы на пользу тех великих
форм русской народной жизни,
в которые был сентиментально влюблен и о которых мечтал и грезил Артур Бенни, то он, как боевой конь, ждал только призыва, куда бы ему броситься, чтобы умирать за народную общинную и артельную Россию,
в борьбе ее с Россиею дворянскою и монархическою.
— Какой я вам «батюшка»! Не видите разве, кто я? — вспылил адъютант, принявший за дерзость даже и «батюшку», после привычного для его дисциплинированного уха «вашего благородия». При том же и самое слово «выборные» показалось ему зловеще многознаменательным: «выборные… власти долой, значит… конвент… конституционные
формы… самоуправление…
революция… Пугачев» — вот обрывки тех смешанно-неясных мыслей и представлений, которые вдруг замелькали и запутались
в голове поручика при слове «выборные».
Какие-то
формы рабства
в революциях все-таки уничтожаются.
Андреев мне говорил, что первый замысел, первый смутный облик нового произведения возникает у него нередко
в звуковой
форме. Например, им замышлена была пьеса «
Революция», Содержание ее было ему еще совершенно неясно. Исходной же точкой служил протяжный и ровный звук: «у-у-у-у-у!..» Этим звуком, все нараставшим из темной дали, и должна была начинаться пьеса.
Философия общего дела.] приняла почти маниакальные
формы и превращает человека
в орудие и средство
революции.
Русская литература и русская мысль свидетельствуют о том, что
в императорской России не было единой целостной культуры, что был разрыв между культурным слоем и народом, что старый режим не имел моральной опоры. Культурных консервативных идей и сил
в России не было. Все мечтали о преодолении раскола и разрыва
в той или иной
форме коллективизма. Все шло к
революции.
Плеханов же высказывался против совмещения
революции, низвергающей самодержавную монархию, и
революции социальной, он против революционно-социалистического захвата власти, т. е. заранее против коммунистической
революции в той
форме, как она произошла.
Это романтическое по
форме стихотворение, написанное
в 1830 году, предвидит ужасы
революции почти за столетие.
Третий великий русский поэт, Тютчев, имел скорее консервативное миросозерцание, чем революционное. Но он все время чувствовал, что на мир надвигается страшная
революция.
В странном контрасте со своим консервативно-славянофильским миросозерцанием Тютчев остро чувствовал
в мире хаотическую, иррациональную, темную, ночную стихию. Наброшенный на мир покров гармонии и порядка
в аполлонических
формах представлялся ему непрочным и тонким.
Мы не знаем того часа, когда ребенок стал юношей, но знаем, что бывший ребенок уже не может играть
в игрушки; так же мы не можем назвать того года, десятилетия даже, во время которого люди христианского мира выросли из прежней
формы жизни и перешли
в другой, определяемый их религиозным сознанием, возраст, но не можем не знать, не видеть того, что люди христианского мира уже не могут серьезно играть
в завоевания,
в свидания монархов,
в дипломатические хитрости,
в конституции, с своими палатами и думами,
в социал-революционные, демократические, анархические партии и
революции, а главное, не могут делать всех этих дел, основывая их на насилии.
«Размышление о русской
революции» и «Демократия, социализм и теократия» написаны по преимуществу
в критической
форме и имеют своей целью вскрытие отрицательных начал.