Неточные совпадения
Туробоев сказал ему адрес, куда нужно прийти
в воскресенье к восьми часам
утра, и ушел, захлопнув дверь за собой с ненужной силой.
На другой день
утром явился Гогин и предложил ему прочитать два-три доклада о кровавом
воскресенье в пользу комитета.
Он решил, что до получения положительных известий из деревни он будет видеться с Ольгой только
в воскресенье, при свидетелях. Поэтому, когда пришло завтра, он не подумал с
утра начать готовиться ехать к Ольге.
В университете Райский делит время, по
утрам, между лекциями и Кремлевским садом,
в воскресенье ходит
в Никитский монастырь к обедне, заглядывает на развод и посещает кондитеров Пеэра и Педотти. По вечерам сидит
в «своем кружке», то есть избранных товарищей, горячих голов, великодушных сердец.
Так было до
воскресенья. А
в воскресенье Райский поехал домой, нашел
в шкафе «Освобожденный Иерусалим»
в переводе Москотильникова, и забыл об угрозе, и не тронулся с дивана, наскоро пообедал, опять лег читать до темноты. А
в понедельник
утром унес книгу
в училище и тайком, торопливо и с жадностью, дочитывал и, дочитавши, недели две рассказывал читанное то тому, то другому.
В этой, по-видимому, сонной и будничной жизни выдалось, однако ж, одно необыкновенное, торжественное
утро. 1-го марта,
в воскресенье, после обедни и обычного смотра команде, после вопросов: всем ли она довольна, нет ли у кого претензии, все, офицеры и матросы, собрались на палубе. Все обнажили головы: адмирал вышел с книгой и вслух прочел морской устав Петра Великого.
По
воскресеньям ничего не делают, не говорят, не смеются, важничают, по
утрам сидят
в храмах, а вечером по своим углам, одиноко, и напиваются порознь;
в будни собираются, говорят длинные речи и напиваются сообща».
На следующий день,
в воскресенье,
в 5 часов
утра, когда
в женском коридоре тюрьмы раздался обычный свисток, не спавшая уже Кораблева разбудила Маслову.
И вот надобно же было так случиться к довершению всех угнетений судьбы, что
в эту же самую ночь, с субботы на
воскресенье, Катерина, единственная служанка докторши, вдруг и совсем неожиданно для своей барыни объявила ей, что намерена родить к
утру ребеночка.
Но зато
в этот день, то есть
в это
воскресенье утром, у штабс-капитана ждали одного нового доктора, приезжего из Москвы и считавшегося
в Москве знаменитостью.
С тех пор
в Щучьей-Заводи началась настоящая каторга. Все время дворовых, весь день, с
утра до ночи, безраздельно принадлежал барину. Даже
в праздники старик находил занятия около усадьбы, но зато кормил и одевал их — как? это вопрос особый — и заставлял по
воскресеньям ходить к обедне. На последнем он
в особенности настаивал, желая себя выказать
в глазах начальства христианином и благопопечительным помещиком.
У Никитских ворот,
в доме Боргеста, был трактир, где одна из зал была увешана закрытыми бумагой клетками с соловьями, и по вечерам и рано
утром сюда сходились со всей Москвы любители слушать соловьиное пение. Во многих трактирах были клетки с певчими птицами, как, например, у А. Павловского на Трубе и
в Охотничьем трактире на Неглинной.
В этом трактире собирались по
воскресеньям, приходя с Трубной площади, где продавали собак и птиц, известные московские охотники.
Вскоре после экзаменов,
в ясное
утро воскресенья, я, от нечего делать, пошел на польское кладбище на «Волю».
Разделавшись со школой, я снова зажил на улице, теперь стало еще лучше, — весна была
в разгаре, заработок стал обильней, по
воскресеньям мы всей компанией с
утра уходили
в поле,
в сосновую рощу, возвращались
в слободу поздно вечером, приятно усталые и еще более близкие друг другу.
Служба бывает только по
воскресеньям и большим праздникам; накануне служат всенощную и затем
в 9 часов
утра обедню; вечерни не бывает.
Он ночевал на
воскресенье дома, а затем
в воскресенье же вечером уходил на свой пост, потому что
утро понедельника для него было самым боевым временем: нужно было все работы пускать
в ход на целую неделю, а рабочие не все выходили, справляя «узенькое
воскресенье», как на промыслах называли понедельник.
В воскресенье меня
в два часа
утра приятным образом разбудил Гаюс, мой племянник…
Теперь слушай: я, может быть, завтра или послезавтра зайду к тебе, а ты непременно побывай у меня
в воскресенье утром.
Но вот наступает
воскресенье; весь город с раннего
утра в волнении, как будто томим недугом.
В первое
воскресенье она, однако ж, посовестилась тревожить подруг."Им не до меня, — сказала она себе, — они теперь по родным ездят, подарки получают, покупают наряды!"Но на другое
воскресенье отважилась. Надела высокий, высокий корсет, точно кирасу, и с
утра отправилась к Настеньке Буровой.
На другой день ранним
утром,
в воскресенье, профессор Дмитрий Петрович Белышев пьет чай вместе со своей любимицей Зиночкой. Домашние еще не вставали. Эти воскресные утренние чаи вдвоем составляют маленькую веселую радость для обоих: и для знаменитого профессора, и для семнадцатилетней девушки. Он сам приготовляет чай с некоторой серьезной торжественностью. Сначала
в сухой горячий чайник он всыпает малую пригоршеньку чая, обливает его слегка крутым кипятком и сейчас же сливает воду
в чашку.
Большие номера журнала выходили по
воскресеньям, печатались
в субботу и к газетчикам поступали или поздно вечером, или
в четыре часа
утра.
Я тогда,
в воскресенье, многое
в том доме
утром разглядела.
В воскресенье утром, еще я ничего не знал, а как обедни отошли, — вскочил, натянул шинель, да и отправился к немцу.
Сказала она мне тоже, что послезавтра,
в воскресенье, он их обеих
утром на кофе звал и что будет еще один родственник, старик, прежде был купец, а теперь бедный-пребедный, где-то
в подвале надсмотрщиком служит.
Они и теперь приходили к моему хозяину
утром каждого
воскресенья, рассаживались на скамьях вокруг кухонного стола и, ожидая хозяина, интересно беседовали. Хозяин шумно и весело здоровался с ними, пожимая крепкие руки, садился
в передний угол. Появлялись счеты, пачка денег, мужики раскладывали по столу свои счета, измятые записные книжки, — начинался расчет за неделю.
События полетели быстрой чередой. Пепко имел вид заговорщика и
в одно прекрасное февральское
утро заявил мне, что
в следующее
воскресенье мы отправимся к Вере и Надежде.
В одно из
воскресений,
утром, Юлия сама поехала на Пятницкую. Она застала старика Федора Степаныча
в той самой зале,
в которой когда-то, по случаю ее приезда, служили молебен. Он,
в своем парусинковом пиджаке, без галстука,
в туфлях, сидел неподвижно
в кресле и моргал слепыми глазами.
Через три дня
утром я встретил всю труппу на вокзале, а
в воскресенье, при полном сборе, с громадным успехом прошел первый спектакль.
Недели через три после того, как я поступил к Орлову, помнится,
в воскресенье утром, кто-то позвонил. Был одиннадцатый час, и Орлов еще спал. Я пошел отворить. Можете себе представить мое изумление: за дверью на площадке лестницы стояла дама с вуалью.
Это случилось
в воскресенье; молодые Княжевичи были отпущены к родителям с
утра до восьми часов вечера.
На Фоминой неделе,
в воскресенье,
в апрельский погожий и теплый, совсем летний день, Колесников и Саша, захватив еды, с
утра ушли за город и возвращались только поздней ночью.
По
воскресеньям Елена Петровна ходила с детьми
в ближайшую кладбищенскую церковь Ивана Крестителя. И Линочка бывала
в беленьком платье очень хорошенькая, а Саша
в гимназическом — черный, тоненький, воспитанный; торжеством было для матери провести по народу таких детишек. И особенно блестела у Саши медная бляха пояса: по
утрам перед церковью сам чистил толченым углем и зубным порошком.
Извозчиков
в городе Верро не оказалось, и на
утро, помню как раз
в воскресенье, отец повел меня пешком к парадным угольным сеням училища.
А вот я лучше приду к нему
в воскресный день
утром: он после канунешной субботы будет косить глазом и заспавшись, так ему нужно будет опохмелиться, а жена денег не даст, а
в это время я ему гривенничек и того,
в руку, он и будет сговорчивее и шинель тогда и того…» Так рассудил сам с собою Акакий Акакиевич, ободрил себя и дождался первого
воскресенья, и, увидев издали, что жена Петровича куда-то выходила из дому, он прямо к нему.
В то же самое
воскресенье,
в которое, по воле судеб, моему герою назначено было испытать столько разнообразно неприятных ощущений, граф, начавший ждать Анну Павловну еще с десяти часов
утра, ходил по своей огромной гостиной.
На третий день Юлия сама уже решилась сказать мужу, что завтрашний день приедет к ним отплатить визит Санич, с которою она познакомилась
в прошлое
воскресенье. Павел на это ничего не отвечал, но только на другой день, еще часу
в десятом
утра, уехал
в город.
В воскресенье утром она повезла его
в институт, где учились ее старшие дочери, потом к теткам на Дворянскую улицу, потом к своей пансионской подруге, madame Гирчич. Буланина называли «его превосходительством», «воином», «героем» и «будущим Скобелевым». Он же краснел от удовольствия и стыда и с грубой поспешностью вырывался из родственных объятий.
Я с ним не встречался; но когда, распорядивши все, собирался ехать к своим, то — нечего делать! — послал к нему сказать мой поклон, что я дня через три буду с моей женой, а
в следующее
воскресенье будет у меня здесь свадебный бал, и что гости уже званы, так чтобы сделал мне братское одолжение, не трубил бы по
утрам и ничего бы не беспокоил нас по ночам и во время бала, за что останусь ему вечно благодарным.
Расчет я взял
в субботу, а
утром воскресенья ребята устроили мне проводы:
в грязненьком, но уютном трактире собрались Шатунов, Артем, Цыган, тихий Лаптев, солдат, варщик Никита и Ванок Уланов
в люстриновых — навыпуск — брюках за девять гривен и
в отчаянно пестром жилете со стеклянными пуговицами поверх новой рубахи розового ситца.
По субботам — вечерами,
в воскресенье — с
утра до ночи — трактир был полон, и бывшие люди являлись
в нем желанными гостями.
Надежда не покидала, однако, Акулину; еще накануне своей свадьбы всю ночь провела она на коленях, умоляя святых угодников защитить ее, укрепить ее духом. Но, как на беду,
в воскресенье утром Иван Гаврилович ни разу не вышел из хором, и Акулина, выжидавшая его за сараем, могла только видеть, как коляска помчала его вместе с барынею по дороге
в церковь.
В воскресенье утром приезжала его мать и целый час плакала
в мезонине у доктора Шевырева. Петров ее не видал, но
в полночь, когда все уже давно спали, с ним сделался припадок. Доктора вызвали из «Вавилона», и, когда он приехал, Петров значительно уже успокоился от присутствия людей и от сильной дозы морфия, но все еще дрожал всем телом и задыхался. И, задыхаясь, он бегал по комнатам и бранил всех: больницу, прислугу, сиделку, которая спит. На доктора он также накинулся.
В одно из
воскресений,
в конце июля, я пришел к Волчаниновым
утром, часов
в девять. Я ходил по парку, держась подальше от дома, и отыскивал белые грибы, которых
в то лето было очень много, и ставил около них метки, чтобы потом подобрать их вместе с Женей. Дул теплый ветер. Я видел, как Женя и ее мать, обе
в светлых праздничных платьях, прошли из церкви домой и Женя придерживала от ветра шляпу. Потом я слышал, как на террасе пили чай.
Неужели вы не понимаете, какая эта невежливость и какое это оскорбление мне, который рекомендовал вас, как благовоспитанного молодого человека?» Я
в самом деле был виноват без всякого оправдания; но, собравшись с духом, отвечал, что по
утрам я занят на службе, после обеда же приехать было бы неучтиво, а потому я отложил свое посещение до
воскресенья, то есть до послезавтра; что я все это объясню Александру Федоровичу и надеюсь, что он уважит мои причины и извинит меня.
Яков не будет мешать сегодня: третьего дня он приезжал за неводом вместе с другими рабочими и сказал, что
в воскресенье с
утра отправится
в город купить себе рубах.
Муж ее — сапожник и живет
в другом доме, он приходит к ней обыкновенно
утром в воскресенье, Матрена покупает на последние деньги простого вина и печет пирог или блины.
Как-то,
в одно из
воскресений в Великом посту, тетя зашла к ней рано
утром, чтобы взять зонтик. Вера сидела
в постели, охватив голову руками, и думала.
А
в воскресенье утром проснулся радостный и бодрый и долго отказывался понять, что ему некуда и незачем идти.
В ближайшее
воскресенье,
утром, Кунин ехал
в Синьково покончить с вопросом о школе и кстати познакомиться с церковью, прихожанином которой он считался.