Неточные совпадения
В передней сидели седые лакеи, важно и тихо занимаясь разными мелкими работами, а иногда читая вполслуха молитвенник или псалтырь, которого листы были
темнее переплета. У дверей стояли мальчики, но и они были скорее похожи на старых карликов, нежели на детей, никогда не смеялись и не подымали голоса.
Поблескивают золотыми надписями кожаные
переплеты сквозь зеркальные стекла шкафов. Окна занавешены. Только
в верхнюю, полукруглую часть окна, незашторенную, глядит
темное небо.
И захолонул: внизу — вписанная
в темный квадрат тени от оконного
переплета, размахивая розовыми крыльями-ушами, неслась голова S.
Приспособленная из кладовой,
темная, с железною дверью и одним маленьким окном на террасу, крытую железом, лавка была тесно набита иконами разных размеров, киотами, гладкими и с «виноградом», книгами церковнославянской печати,
в переплетах желтой кожи.
В темных сенях попался Передонову еще один городовой, низенький, тощий человек вида исполнительного, но все же унылого. Он стоял неподвижно и держал подмышкой книгу
в кожаном черном
переплете. Отрепанная босая девица выбежала из боковой двери, стащила пальто с Передонова и провела его
в гостиную, приговаривая...
Красный угол был выбелен; тут помещались образа, остальные части стен, составлявшие продолжение угла, оставались только вымазанными глиной; медные ризы икон, вычищенные мелом к светлому празднику, сверкали, как золото; подле них виднелся возобновленный пучок вербы, засохнувшая просфора, святая вода
в муравленом кувшинчике, красные яйца и несколько священных книг
в темных кожаных
переплетах с медными застежками — те самые, по которым Ваня учился когда-то грамоте.
Бывало так: старик брал
в руки книгу, осторожно перебрасывал её ветхие страницы,
темными пальчиками гладил
переплёт, тихонько улыбался, кивая головкой, и тогда казалось, что он ласкает книгу, как что-то живое, играет с нею, точно с кошкой. Читая, он, подобно тому, как дядя Пётр с огнём горна, вёл с книгой тихую ворчливую беседу, губы его вздрагивали насмешливо, кивая головой, он бормотал...
Сердитый, он несколько раз вскидывал своими сухими глазами на
темные стекла длинного окна,
в пазы и щели которого долетали с улиц раздражавшие его звуки, и каждый раз,
в каждом квадрате оконного
переплета, ему Мерещились целые группы рож: намалеванных, накрашенных, богопротивнейших, веселых рож
в дурацких колпаках, зеленых париках и самых прихотливых мушках.
Жизнь его была загадочна: подростком лет пятнадцати он вдруг исчез куда-то и лет пять пропадал, не давая о себе никаких вестей отцу, матери и сестре, потом вдруг был прислан из губернии этапным порядком, полубольной, без правого глаза на
темном и сухом лице, с выбитыми зубами и с котомкой на спине, а
в котомке две толстые,
в кожаных
переплетах, книги, одна — «Об изобретателях вещей», а другая — «Краткое всемирное позорище, или Малый феатрон».
Ночь была темна, а
в нашей повозке, конечно, еще
темнее. Колеса стучали по крепко замерзшим колеям, над головой чуть маячит
переплет обтянутого кожей верха: он казался
темным полукругом, и трудно было даже разобрать, действительно ли это
переплет над самой головой или
темная туча, несущаяся за нами
в вышине. Фартук был задернут, и
в небольшое пространство, оставшееся открытым, то и дело залетали к нам из темноты острые снежинки, коловшие лицо, точно иглами.
Громадные булыжники, серые и
темные, скрепленные беловатой известью, казались иногда, при закате солнца, когда красные лучи его ярко ударяли
в стену, какими-то гигантскими глазами, выглядывающими из огненного
переплета.