Неточные совпадения
— Молчун схватил. Павла, — помнишь? — горничная, которая обокрала нас и бесследно исчезла? Она рассказывала мне, что есть такое существо — Молчун. Я понимаю — я почти вижу его — облаком,
туманом. Он обнимет, проникнет
в человека и опустошит его. Это — холодок такой.
В нем исчезает все, все мысли, слова,
память, разум — все! Остается
в человеке только одно — страх перед собою. Ты понимаешь?
В течение пяти недель доктор Любомудров не мог с достаточной ясностью определить болезнь пациента, а пациент не мог понять, физически болен он или его свалило с ног отвращение к жизни, к людям? Он не был мнительным, но иногда ему казалось, что
в теле его работает острая кислота, нагревая мускулы, испаряя из них жизненную силу. Тяжелый
туман наполнял голову, хотелось глубокого сна, но мучила бессонница и тихое, злое кипение нервов.
В памяти бессвязно возникали воспоминания о прожитом, знакомые лица, фразы.
В эту минуту возврата
в прошлое Самгин впервые почувствовал нечто новое: как будто все, что
память показывала ему, ожило вне его,
в тумане отдаленном, но все-таки враждебном ему.
— О — о-от — че на — а-ш… Иже еси на небе — си — и-и… — Опять неопределенный
туман, звяканье кадильницы, клубы дыма, возгласы, не отмечаемые
памятью, вереница вялых мыслей
в голове…
Моей причудливой мечты
Наперсник иногда нескромный,
Я рассказал, как ночью темной
Людмилы нежной красоты
От воспаленного Руслана
Сокрылись вдруг среди
тумана.
Несчастная! когда злодей,
Рукою мощною своей
Тебя сорвав с постели брачной,
Взвился, как вихорь, к облакам
Сквозь тяжкий дым и воздух мрачный
И вдруг умчал к своим горам —
Ты чувств и
памяти лишилась
И
в страшном замке колдуна,
Безмолвна, трепетна, бледна,
В одно мгновенье очутилась.
Разъяснения всех этих негодований и пророчеств впереди; их место далеко
в хронике событий, которые я должна записать на
память измельчавшим и едва ли самих себя не позабывшим потомкам древнего и доброго рода нашего. Сделав несколько несвоевременный скачок вперед, я снова возвращаюсь «во время уно», к событию, которым завершился период тихого вдовьего житья княгини с маленькими детьми
в селе Протозанове и одновременно с тем открылась новая фаза течения моего светила среди окружавших его туч и
туманов.
Пройдет какой-нибудь месяц, и Анна Сергеевна, казалось ему, покроется
в памяти туманом и только изредка будет сниться с трогательной улыбкой, как снились другие.
Доносились ли
в вечерней тишине
в его кабинет голоса детей, приготовлявших уроки, слышал ли он романс или орган
в ресторане или завывала
в камине метель, как вдруг воскресало
в памяти все: и то, что было на молу, и раннее утро с
туманом на горах, и пароход из Феодосии, и поцелуи.
Промежутки между кустами и стволами деревьев были полны
тумана, негустого, нежного, пропитанного насквозь лунным светом, и, что надолго осталось
в памяти Огнева, клочья
тумана, похожие на привидения, тихо, но заметно для глаза, ходили друг за дружкой поперек аллей.
Эти звуки, полные дикого возбуждения, надолго остались у меня
в памяти, и впоследствии не раз, когда я с стесненным сердцем смотрел на угрюмые приленские виды, на этот горизонт, охваченный горами, по крутым склонам которых теснятся леса, торчат скалы и
туманы выползают из ущелий, — мне всегда казалось, что этот дикий крик хищника носится
в воздухе над печальною и мрачною страной.
Мальчик перестал читать и задумался.
В избушке стало совсем тихо. Стучал маятник, за окном плыли
туманы… Клок неба вверху приводил на
память яркий день где-то
в других местах, где весной поют соловьи на черемухах… «Что это за жалкое детство! — думал я невольно под однотонные звуки этого детского голоска. — Без соловьев, без цветущей весны… Только вода да камень, заграждающий взгляду простор божьего мира. Из птиц — чуть ли не одна ворона, по склонам — скучная лиственница да изредка сосна…»
Ему тридцать четыре года, а
в памяти от этих лет нет ничего, так, серенький
туман какой-то да та особенная жуть, которая охватывает человека
в тумане, когда перед самыми глазами стоит серая, непроницаемая стена.
Я стал прощаться… Многое было сказано ночью, но я не увозил с собою ни одного решенного вопроса и от всего разговора теперь утром у меня
в памяти, как на фильтре, оставались только огни и образ Кисочки. Севши на лошадь, я
в последний раз взглянул на студента и Ананьева, на истеричную собаку с мутными, точно пьяными глазами, на рабочих, мелькавших
в утреннем
тумане, на насыпь, на лошаденку, вытягивающую шею, и подумал...
Только что пьяницы пропели покойнику вечную
память, как вдруг с темного надворья
в окно кабака раздался сильный удар, глянула чья-то страшная рожа, — и оробевший целовальник
в ту же минуту задул огонь и вытолкал своих гостей взашей на темную улицу. Приятели очутились по колено
в грязи и
в одно мгновение потеряли друг друга среди густого и скользкого осеннего
тумана,
в который бедный Сафроныч погрузился, как муха
в мыльную пену, и окончательно обезумел.
Время с момента выхода его из гостиной княжны и до того момента, когда он очутился у себя, для него как бы не существовало. Он совсем не помнил, как оделся, сел
в сани и приказал ехать домой, даже как снял дома верхнее платье и прошел
в свой кабинет. Все это
в его
памяти было подернуто густым непроницаемым
туманом.