Неточные совпадения
Какое странное, и манящее, и несущее, и чудесное
в слове: дорога! и как чудна она сама, эта дорога: ясный день, осенние листья, холодный воздух… покрепче
в дорожную шинель, шапку на уши,
тесней и уютней прижмемся к
углу!
Оборванец, окинув взглядом Свидригайлова, встряхнулся и тотчас же повел его
в отдаленный нумер, душный и
тесный, где-то
в самом конце коридора,
в углу, под лестницей.
Я приехал
в Казань, опустошенную и погорелую. По улицам, наместо домов, лежали груды
углей и торчали закоптелые стены без крыш и окон. Таков был след, оставленный Пугачевым! Меня привезли
в крепость, уцелевшую посереди сгоревшего города. Гусары сдали меня караульному офицеру. Он велел кликнуть кузнеца. Надели мне на ноги цепь и заковали ее наглухо. Потом отвели меня
в тюрьму и оставили одного
в тесной и темной конурке, с одними голыми стенами и с окошечком, загороженным железною решеткою.
Затем, направо, находилась комната Версилова,
тесная и узкая,
в одно окно;
в ней стоял жалкий письменный стол, на котором валялось несколько неупотребляемых книг и забытых бумаг, а перед столом не менее жалкое мягкое кресло, со сломанной и поднявшейся вверх
углом пружиной, от которой часто стонал Версилов и бранился.
Бывает и так, что, кроме хозяина, застаешь
в избе еще целую толпу жильцов и работников; на пороге сидит жилец-каторжный с ремешком на волосах и шьет чирки; пахнет кожей и сапожным варом;
в сенях на лохмотьях лежат его дети, и тут же
в темном я
тесном углу его жена, пришедшая за ним добровольно, делает на маленьком столике вареники с голубикой; это недавно прибывшая из России семья.
Эта комната была еще уже и
теснее предыдущей, так что я не знал даже, где повернуться; узкая, односпальная кровать
в углу занимала ужасно много места; прочей мебели было всего три простые стула, загроможденные всякими лохмотьями, и самый простой кухонный, деревянный стол пред стареньким клеенчатым диваном, так что между столом и кроватью почти уже нельзя было пройти.
Наконец ей дали свидание, и
в воскресенье она скромно сидела
в углу тюремной канцелярии. Кроме нее,
в тесной и грязной комнате с низким потолком было еще несколько человек, ожидавших свиданий. Должно быть, они уже не
в первый раз были здесь и знали друг друга; между ними лениво и медленно сплетался тихий и липкий, как паутина, разговор.
Самовар вскипел, мать внесла его
в комнату. Гости сидели
тесным кружком у стола, а Наташа, с книжкой
в руках, поместилась
в углу, под лампой.
Мать остановилась у порога и, прикрыв глаза ладонью, осмотрелась. Изба была
тесная, маленькая, но чистая, — это сразу бросалось
в глаза. Из-за печки выглянула молодая женщина, молча поклонилась и исчезла.
В переднем
углу на столе горела лампа.
Обойдя извилистыми дорожками весь сад, который оба знали наизусть, они дошли до каменной садовой ограды и тут,
в самом
углу стены, отыскали маленькую дверцу, выводившую
в тесный и глухой переулок, почти всегда запертую, но ключ от которой оказался теперь
в руках Алексея Егоровича.
Тяжелы были мне эти зимние вечера на глазах хозяев,
в маленькой,
тесной комнате. Мертвая ночь за окном; изредка потрескивает мороз, люди сидят у стола и молчат, как мороженые рыбы. А то — вьюга шаркает по стеклам и по стене, гудит
в трубах, стучит вьюшками;
в детской плачут младенцы, — хочется сесть
в темный
угол и, съежившись, выть волком.
«Что она теперь делает?» — думал Фома, представляя себе женщину одинокую,
в углу тесной комнаты, среди красноватого сумрака…
Ему хотелось придти куда-нибудь к месту,
в угол, где было бы не так шумно, суетно и жарко. Наконец вышли на маленькую площадь,
в тесный круг старых домов; было видно, что все они опираются друг на друга плотно и крепко. Среди площади стоял фонтан, на земле лежали сырые тени, шум здесь был гуще, спокойнее.
…
В тесной и тёмной комнате пили чай, лысый хохотал и вскрикивал так, что на столе звенела посуда. Было душно, крепко пахло горячим хлебом. Евсею хотелось спать, и он всё поглядывал
в угол, где за грязным пологом стояла широкая кровать со множеством подушек. Летало много больших, чёрных мух, они стукались
в лоб, ползали по лицу, досадно щекотали вспотевшую кожу. Евсей стеснялся отгонять их.
Тощий, сутулый поп пришёл вечером, тихонько сел
в угол; он всегда засовывал длинное тело своё глубоко
в углы, где потемнее,
тесней; он как будто прятался от стыда. Его фигура
в старенькой тёмной рясе почти сливалась с тёмной кожей кресла, на сумрачном фоне тускло выступало только пятно лица его; стеклянной пылью блестели на волосах висков капельки растаявшего снега, и, как всегда, он зажал реденькую, но длинную бороду свою
в костлявый кулак.
Лавка Деренкова помещалась
в низенькой пристройке к дому скопца-менялы, дверь из лавки вела
в большую комнату, ее слабо освещало окно во двор, за этой комнатой, продолжая ее, помещалась
тесная кухня, за кухней,
в темных сенях между пристройкой и домом,
в углу прятался чулан, и
в нем скрывалась злокозненная библиотека.
Выстрелы летели теперь за Коротковым частые, веселые, как елочные хлопушки, и пули жикали то сбоку, то сверху. Рычащий, как кузнечный мех, Коротков стремился к гиганту — одиннадцатиэтажному зданию, выходящему боком на улицу и фасадом
в тесный переулок. На самом
углу стеклянная вывеска с надписью «Restoran i pivo» треснула звездой, и пожилой извозчик пересел с козел на мостовую с томным выражением лица и словами...
Акулина, закутав голову овчинным тулупом и как-то сверхъестественно скомкавшись, лежала навзничь
в тесном, неуклюжем
углу между печкою и стеною.
Между тем
в избе становилось все
теснее и
теснее. Входили новые посетители — якуты, приехавшие молиться и пить татарскую водку. Хозяин увидел, что скоро не хватит всем места. Он встал из-за стола и окинул взглядом собрание. Взгляд этот проник
в темный
угол и увидел там якута и Макара.
Потом месяц стал
углом на последнюю из досок, постоял на ней с полминуты и скрылся из моего
тесного горизонта, оставив меня
в моей конурке с сердцем, преисполненным тоской, разнеженностью от воспоминаний и сожалением о себе… К глазам
в этой темноте подступали слезы. Мне хотелось кинуться на свою кровать, уткнуться лицом
в подушку и, пожалуй, заплакать, как я плакал когда-то ребенком.
Обезьяны сбились
в тесную кучу
в самом дальнем
углу своего помещения.
Цезарь уже не помнил своего сна, но никогда еще эта
тесная клетка с решеткой, эти ненавистные лампы, эти человеческие фигуры так его не раздражали. Он метался из
угла в угол, злобно рычал на львицу, когда она попадалась на дороге, и останавливался только для того, чтобы
в бешеном реве выразить весь бессильный, но страшный гнев Цезаря, запертого
в тюрьме.
Когда Марко Данилыч вошел
в лавку к Чубалову, она была полнехонька. Кто книги читал, кто иконы разглядывал,
в трех местах шел живой торг;
в одном
углу торговал Ермолаич,
в другом Иванушка, за прилавком сам Герасим Силыч.
В сторонке,
в тесную кучку столпясь, стояло человек восемь, по-видимому, из мещан или небогатых купцов. Двое, один седой, другой борода еще не опушилась, горячо спорили от Писания, а другие внимательно прислушивались к их словам и лишь изредка выступали со своими замечаньями.
В тесной камере № 7 народу было много. Вера села на край грязных нар.
В воздухе висела тяжело задумавшаяся тишина ожидаемой смерти. Только
в углу всхлипывал отрыдавшийся женский голос.
Иван Прокофьич, взрастивший его, подкидыша, спал всю жизнь
в темном
углу за перегородкой, где было гораздо грязнее и
теснее, чем
в этой трактирной комнате. И не морщился, переносил и б/ольшее «свинство».
Палтусов ожидал вступить
в большой, эффектно обстановленный кабинет, а попал
в тесную комнату
в два узких окна, с изразцовой печкой
в углу и письменным столом против двери. Налево — клеенчатый диван, у стола — венский гнутый стул, у печки — высокая конторка, за креслом письменного стола — полки с картонами; убранство кабинета для средней руки конториста.
Антон идет за своим вожатым
в темноте, не зная, куда его ведут; он знает только, что они не вышли из города и что они идут по
тесным, кривым улицам, потому что беспрестанно готовы наткнуться на
угол дома.
Лука Иванович, приподняв тяжелую портьеру, очутился
в салоне, несколько темноватом и
тесном, набитом всякой мебелью, растениями, лампами, трельяжами и занавесками. Душно
в нем было от разных запахов.
В камине каменный
уголь тлел и потрескивал. От него шла раздражающая теплота.
Григорий Григорьевич Орлов не удовольствовался этим
тесным жилищем и
в 1766 году принялся строить
в Гатчине, по плану знаменитого архитектора Ринальди, громадный дворец, наподобие старинного замка, с двумя высокими башнями по
углам.
У раскольников беспоповщинских толков по деревням нередко можно встретить по две, по три иконы
в каждом
углу тесной избы, задернутые пеленой: старик-хозяин молится одной, старуха жена его — другой иконе, а
в переднем
углу общая еще икона: она назначена для молодых, еще во грехах и суетах мира живущих членов семейства и для приходящих.