Опять яркий полдень, крапива, зады Даниловой караулки и
в тени кленов ее улыбающееся лицо, кусающее листья, восстали в его воображении.
Я уже три дня в Чемеровке. Вот оно, это грозное Заречье!.. Через горки и овраги бегут улицы, заросшие веселой муравкой. Сады без конца.
В тени кленов и лозин ютятся вросшие в землю трехоконные домики, крытые почернелым тесом. Днем на улицах тишина мертвая, солнце жжет; из раскрытых окон доносится стук токарных станков и лязг стали; под заборами босые ребята играют в лодыжки. Изредка пробредет к реке, с простынею на плече, отставной чиновник или семинарист.
Неточные совпадения
Франкфуртцы ездят туда больше для развлечения, так как Соден обладает прекрасным парком и разными «виртшафтами», где можно пить пиво и кофе
в тени высоких лип и
кленов.
Среди сада,
в тени развесистых
кленов, стояла старенькая серенькая беседка, — три ступеньки вверх, обомшалый помост, низенькие стены, шесть точеных пузатых столбов и шестискатная кровелька.
Ветви старых рябин,
клена и черемухи, рассаженных кое-где за плетнем, досягали иногда до кровель навесов и местами бросали
в переулок синюю
тень, испещренную мелкими солнечными пятнами.
Все трое встали и, надевши шляпы, пошли
в палисадник и сели там под
тенью бледных
кленов, груш и каштана. Зоолог и дьякон сели на скамью около столика, а Самойленко опустился
в плетеное кресло с широкой, покатой спинкой. Денщик подал чай, варенье и бутылку с сиропом.
Артамоновы, поужинав, задыхаясь
в зное, пили чай
в саду,
в полукольце
клёнов; деревья хорошо принялись, но пышные шапки их узорной листвы
в эту мглистую ночь не могли дать
тени. Трещали сверчки, гудели однорогие, железные жуки, пищал самовар. Наталья, расстегнув верхние пуговицы кофты, молча разливала чай, кожа на груди её была тёплого цвета, как сливочное масло; горбун сидел, склонив голову, строгая прутья для птичьих клеток, Пётр дёргал пальцами мочку уха, тихонько говоря...
За ним душистая черемуха, целые ряды низеньких фруктовых дерев, потопленных багрянцем вишен и яхонтовым морем слив, покрытых свинцовым матом; развесистый
клен,
в тени которого разостлан для отдыха ковер; перед домом просторный двор с низенькою свежею травкою, с протоптанною дорожкою от амбара до кухни и от кухни до барских покоев; длинношейный гусь, пьющий воду с молодыми и нежными, как пух, гусятами; частокол, обвешанный связками сушеных груш и яблок и проветривающимися коврами; воз с дынями, стоящий возле амбара; отпряженный вол, лениво лежащий возле него, — все это для меня имеет неизъяснимую прелесть, может быть, оттого, что я уже не вижу их и что нам мило все то, с чем мы
в разлуке.
Закружатся головы и, кажется, никто не виноват и никто ни за что отвечать не может, потому что не ноги тебя несут, а самое поле
в лес уплывает, где этакие дубы и
клены, и
в их
тени задумчивы дриады!..