Неточные совпадения
Все дома окрашены светло-серою краской, и хотя
в натуре одна
сторона улицы всегда обращена на север или восток, а другая на
юг или запад, но даже и это упущено было из вида, а предполагалось, что и солнце и луна все
стороны освещают одинаково и
в одно и то же время дня и ночи.
Уже совсем стемнело, и на
юге, куда он смотрел, не было туч. Тучи стояли с противной
стороны. Оттуда вспыхивала молния, и слышался дальний гром. Левин прислушивался к равномерно падающим с лип
в саду каплям и смотрел на знакомый ему треугольник звезд и на проходящий
в середине его млечный путь с его разветвлением. При каждой вспышке молнии не только млечный путь, но и яркие звезды исчезали, но, как только потухала молния, опять, как будто брошенные какой-то меткой рукой, появлялись на тех же местах.
Мне остается сказать несколько слов о некоторых из якутских купцов, которые также достигают до здешних геркулесовых столпов, то есть до Ледовитого моря, или
в противную
сторону, до неведомых пустынь. Один из них ездит, например, за пятьсот верст еще далее Нижнеколымска, до которого считается три тысячи верст от Якутска, к чукчам, другой к
югу, на реку Уду, третий к западу,
в Вилюйский округ.
Река Алчан, как уже было сказано выше, раньше имела устье около Табандо.
В нижнем течении оно проходит по старому руслу Бикина. Последний во время какого-то большого наводнения (которое было так давно, что о нем не помнят даже старожилы) отклонился
в сторону и, дойдя до реки Силана, текущей с
юга, воспользовался ее руслом, и таким образом получился новый Бикин.
Мы с Дерсу прошли вдоль по хребту. Отсюда сверху было видно далеко во все
стороны. На
юге,
в глубоком распадке, светлой змейкой извивалась какая-то река; на западе
в синеве тумана высилась высокая гряда Сихотэ-Алиня; на севере тоже тянулись горные хребты; на восток они шли уступами, а дальше за ними виднелось темно-синее море. Картина была величественная и суровая.
После принятия
в себя с правой
стороны горной речки Даянгу Алчан становится уже большой рекой, разбивается на протоки и склоняется к
югу. Верхними притоками его будут слева быстрая речка Люсу или Лисухе (ивовая речка), а справа — Бенедзе (или Бенихеза).
В этих местах Алчан достигает 50-метровой ширины и становится очень извилистым.
Течет она по кривой так же, как и Амагу, но только
в другую
сторону, а именно к
югу и юго-востоку.
Следуя за рекой, тропа уклоняется на восток, но не доходит до истоков, а поворачивает опять на север и взбирается на перевал Кудя-Лин [Гу-цзя-лин — первая (или хребет) семьи Гу.], высота которого определяется
в 260 м. Подъем на него с
юга и спуск на противоположную
сторону — крутые. Куполообразную гору с левой
стороны перевала китайцы называют Цзун-ган-шань [Цзунь-гань-шань — гора, от которой отходят главные дороги.]. Она состоит главным образом из авгитового андезита.
На другой день с бивака мы снялись рано и пошли по тропе, проложенной у самого берега реки. На этом пути Нахтоху принимает
в себя с правой
стороны два притока: Хулеми и Гоббиляги, а с левой — одну только маленькую речку Ходэ. Нижняя часть долины Нахтоху густо поросла даурской березой и монгольским дубом. Начиная от Локтоляги, она постепенно склоняется к
югу и только около Хулеми опять поворачивает на восток.
Отсюда, сверху, открывался великолепный вид во все
стороны. На северо-западе виднелся низкий и болотистый перевал с реки Нахтоху на Бикин.
В другую
сторону, насколько хватал глаз, тянулись какие-то другие горы. Словно гигантские волны с белыми гребнями, они шли куда-то на север и пропадали
в туманной мгле. На северо-востоке виднелась Нахтоху, а вдали на
юге — синее море.
Обогнув гору Даютай, Алчан, как уже выше было сказано, входит
в старое русло Бикина и по пути принимает
в себя с правой
стороны еще три обильных водой притока: Ольду (по-китайски Култухе), Таудахе [Да-ю-тай — большая старинная башня.] и Малую Лултухе. Алчан впадает
в Бикин
в 10 км к
югу от станции железной дороги того же имени. Долина его издавна славится как хорошее охотничье угодье и как место женьшеневого промысла.
Чем более мы углублялись
в горы, тем порожистее становилась река. Тропа стала часто переходить с одного берега на другой. Деревья, упавшие на землю, служили природными мостами. Это доказывало, что тропа была пешеходная. Помня слова таза, что надо придерживаться конной тропы, я удвоил внимание к
югу. Не было сомнения, что мы ошиблись и пошли не по той дороге. Наша тропа, вероятно, свернула
в сторону, а эта, более торная, несомненно, вела к истокам Улахе.
За утренним чаем Г.И. Гранатман заспорил с Кожевниковым по вопросу, с какой
стороны ночью дул ветер. Кожевников указывал на восток, Гранатман — на
юг, а мне казалось, что ветер дул с севера. Мы не могли столковаться и потому обратились к Дерсу. Гольд сказал, что направление ветра ночью было с запада. При этом он указал на листья тростника. Утром с восходом солнца ветер стих, а листья так и остались загнутыми
в ту
сторону, куда их направил ветер.
Он со своей
стороны послал знакомого босяка за пивом и со стаканом
в руке произнес три нелепых речи: одну — о самостийности Украины, другую — о достоинстве малорусской колбасы,
в связи с красотою и семейственностью малорусских женщин, а третью — почему-то о торговле и промышленности на
юге России.
— Ну, теперь мы — вольные птицы! — воскликнула Марья Николаевна. — Куда нам ехать — на север, на
юг, на восток, на запад? Смотрите — я как венгерский король на коронации (она указала концом хлыста на все четыре
стороны света). Все наше! Нет, знаете что: видите, какие там славные горы — и какой лес! Поедемте туда,
в горы,
в горы!
Все небо было покрыто сплошными темными облаками, из которых сыпалась весенняя изморозь — не то дождь, не то снег; на почерневшей дороге поселка виднелись лужи, предвещавшие зажоры
в поле; сильный ветер дул с
юга, обещая гнилую оттепель; деревья обнажились от снега и беспорядочно покачивали из
стороны в сторону своими намокшими голыми вершинами; господские службы почернели и словно ослизли.
Играла я больше на
юге и
в этой
стороне не была ни разу.
Впереди, все-таки знаешь, будут Ангара и Иркутск, а что за лесами, которые тянутся по
сторонам дороги на север и
юг, и на сколько сотен верст они тянутся, неизвестно даже ямщикам и крестьянам, родившимся
в тайге.
Среди чаек я заметил и буревестников. С удивительной легкостью они держались
в воздухе и при полетах постоянно поворачивали свои красивые головы то
в одну, то
в другую
сторону. Для этих длиннокрылых, казалось, и встречный ветер не мог явиться помехой. Буревестников что-то влекло к
югу.
В течение целого дня летели только
в одном этом направлении, и не было ни одного, который шел бы им навстречу.
Само озеро имеет неправильно округленную форму, суженную с севера и расширяющуюся на
юге, с небольшим заливом с западной
стороны. Древний его берег восточный.
В недавнем прошлом (
в геологическом смысле)!
Все душнее, все жарче дышит благовонная ночь
юга. Нестерпимо пахнут цветы
в королевском саду, и нет-нет душистая волна роз и магнолий потянется со
стороны дворца к южному берегу. Уже давно замолчали неприятельские пушки на вражеском судне, и полная тишина воцарилась теперь над опустевшим со дня начала бомбардировки городом.
Девушка изредка щурилась, когда повертывала голову
в сторону дома, где был
юг. Ее высокая грудь вдыхала
в себя струи воздуха, с милым движением рта. Розовые губы ее заметно раскрывались, и рот оставался полуоткрытым несколько секунд — из него выглядывали тесно сидящие зубы, блестевшие на солнце.
К вечеру мы пришли к станции Суятунь и стали биваком по восточную
сторону от полотна. Пушки гремели теперь близко, слышен был свист снарядов. На север проходили санитарные поезда.
В сумерках на
юге замелькали вдали огоньки рвавшихся шрапнелей. С жутким, поднимающим чувством мы вглядывались
в вспыхивавшие огоньки и думали: вот, теперь начинается настоящее…
В то время, когда на юбилее московского актера упроченное тостом явилось общественное мнение, начавшее карать всех преступников; когда грозные комиссии из Петербурга поскакали на
юг ловить, обличать и казнить комиссариатских злодеев; когда во всех городах задавали с речами обеды севастопольским героям и им же, с оторванными руками и ногами, подавали трынки, встречая их на мостах и дорогах;
в то время, когда ораторские таланты так быстро развились
в народе, что один целовальник везде и при всяком случае писал и печатал и наизусть сказывал на обедах речи, столь сильные, что блюстители порядка должны были вообще принять укротительные меры против красноречия целовальника; когда
в самом аглицком клубе отвели особую комнату для обсуждения общественных дел; когда появились журналы под самыми разнообразными знаменами, — журналы, развивающие европейские начала на европейской почве, но с русским миросозерцанием, и журналы, исключительно на русской почве, развивающие русские начала, однако с европейским миросозерцанием; когда появилось вдруг столько журналов, что, казалось, все названия были исчерпаны: и «Вестник», и «Слово», и «Беседа», и «Наблюдатель», и «Звезда», и «Орел» и много других, и, несмотря на то, все являлись еще новые и новые названия;
в то время, когда появились плеяды писателей, мыслителей, доказывавших, что наука бывает народна и не бывает народна и бывает ненародная и т. д., и плеяды писателей, художников, описывающих рощу и восход солнца, и грозу, и любовь русской девицы, и лень одного чиновника, и дурное поведение многих чиновников;
в то время, когда со всех
сторон появились вопросы (как называли
в пятьдесят шестом году все те стечения обстоятельств,
в которых никто не мог добиться толку), явились вопросы кадетских корпусов, университетов, цензуры, изустного судопроизводства, финансовый, банковый, полицейский, эманципационный и много других; все старались отыскивать еще новые вопросы, все пытались разрешать их; писали, читали, говорили проекты, все хотели исправить, уничтожить, переменить, и все россияне, как один человек, находились
в неописанном восторге.