Неточные совпадения
У них и у нас запало с ранних лет одно сильное, безотчетное, физиологическое, страстное чувство, которое они принимали за воспоминание, а мы — за пророчество: чувство безграничной, обхватывающей все существование любви к русскому народу, русскому быту, к русскому складу ума. И мы, как Янус или как двуглавый
орел, смотрели
в разные
стороны,
в то время как сердце билось одно.
А
в другую
сторону, до
Орла, такие же «два девяносто», да за
Орел до Киева снова еще добрых пять сот верст.
«Но Аггей Никитич весьма часто ездил
в уезд и, может быть, там развлекался?» — подумала она и решилась
в эту
сторону направить свое ревнивое око, тогда как ей следовало сосредоточить свое внимание на ином пункте, тем более, что пункт этот был весьма недалек от их квартиры, словом, тут же на горе,
в довольно красивом домике, на котором виднелась с
орлом наверху вывеска, гласящая: Аптека Вибеля, и
в аптеке-то сей Аггей Никитич последние дни жил всей своей молодой душой.
Она о четырех углах, сто шагов по
сторонам, три копья
в высоту, ее средина — на двенадцати золотых колоннах
в толщину человека на вершине ее голубой купол, вся она из черных, желтых, голубых полос шелка, пятьсот красных шнуров прикрепили ее к земле, чтобы она не поднялась
в небо, четыре серебряных
орла по углам ее, а под куполом,
в середине палатки, на возвышении, — пятый, сам непобедимый Тимур-Гуруган, царь царей.
Мы помолчали.
Орлов, очевидно, боялся, что я опять заговорю о девочке, и, чтобы отвлечь мое внимание
в другую
сторону, сказал...
Затем я расскажу вам, что происходило
в ближайший четверг.
В этот день
Орлов и Зинаида Федоровна обедали у Контана или Донона. Вернулся домой только один
Орлов, а Зинаида Федоровна уехала, как я узнал потом, на Петербургскую
сторону к своей старой гувернантке, чтобы переждать у нее время, пока у нас будут гости. Орлову не хотелось показывать ее своим приятелям. Это понял я утром за кофе, когда он стал уверять ее, что ради ее спокойствия необходимо отменить четверги.
Оно говорило с визгливою песнью русской кухарки; с косящимся на солнце ощипанным
орлом, которого напоказ зевакам таскал летом по острову ощипанный и полуголодный мальчик; говорило оно и с умными глазами остриженного пуделя, танцующего
в красном фраке под звуки разбитой шарманки, — со всеми и со всем умело говорить это маленькое чуткое сердечко, и унять его говорливость, научить его молчанию не смог даже сам пастор Абель, который, по просьбе Софьи Карловны Норк, со всех решительно
сторон, глубокомысленно обсудил душевную болезнь Мани и снабдил ее книгами особенного выбора.
Именинные поездки не ограничивались одним Ядриным, и раз
в год родители наши считали необходимым съездить с одной
стороны за 15 верст
в родовое наше гнездо «Добрую Воду» к дяде Ивану Неофитовичу, а оттуда еще верст на 20 ближе к
Орлу к тетке моей Анне Неофитовне Семенкович; а с другой
стороны в совершенно ином направлении верст за 70,
в Волховский уезд, к тетке Любви Неофитовне Шеншиной.
А потому — прошу минуту внимания
в сторону, — немножко вдаль от
Орла,
в края еще более теплые, к тихоструйной реке
в ковровых берегах, на народный «пир веры», где нет места деловой, будничной жизни; где все, решительно все, проходит через своеобычную религиозность, которая и придает всему свою особенную рельефность и живость.
— Кончил! — вскакивая с земли, вполголоса сообщал Сенька и мигом отлетал от окон куда-нибудь
в сторону,
в уголок, где занимал новый наблюдательный пост, зная, что сейчас должен выйти на двор
Орлов.
Обитатели одной из окраин губернского города
Орла,
в свою очередь, по отношению к месту жительства называвшиеся пушкарями (от названия Пушкарной улицы), а с духовной
стороны характеризовавшиеся прозвищем «пушкари — проломленные головы», давая Ивану Акиндиновичу это имя, без сомнения, не имели
в виду свойств, присущих столь нежному и деликатному плоду, как баргамот.
В честь князя была выбита медаль, на одной
стороне которой он был изображен
в княжеской короне, на другой же представлен город Москва и впереди
в полном ристании на коне сидящим,
в римской одежде, князь
Орлов, «аки бы
в огнедышащую бездну ввергающийся»,
в знак того, что он с неустрашимым духом, за любовь к отечеству, живот свой не щадил. Кругом надпись: «Россия таковых сынов
в себе имеет», внизу: «За избавление Москвы от язвы
в 1771 году».
В это самое время кто-то из-за угла ограды закричал: «
Орлы летят!
Орлы!» Мамон затрясся, побледнел, взглянул на небо и невольно отступил. Не ожили ль его крылатые враги? Не летят ли принять участие
в бою против него? Удар был потерян. Видно, сам господь стал на
стороне Хабара. Этот спешит воспользоваться нечаянным страхом своего противника и занять выгодное положение.
В то время, когда на юбилее московского актера упроченное тостом явилось общественное мнение, начавшее карать всех преступников; когда грозные комиссии из Петербурга поскакали на юг ловить, обличать и казнить комиссариатских злодеев; когда во всех городах задавали с речами обеды севастопольским героям и им же, с оторванными руками и ногами, подавали трынки, встречая их на мостах и дорогах;
в то время, когда ораторские таланты так быстро развились
в народе, что один целовальник везде и при всяком случае писал и печатал и наизусть сказывал на обедах речи, столь сильные, что блюстители порядка должны были вообще принять укротительные меры против красноречия целовальника; когда
в самом аглицком клубе отвели особую комнату для обсуждения общественных дел; когда появились журналы под самыми разнообразными знаменами, — журналы, развивающие европейские начала на европейской почве, но с русским миросозерцанием, и журналы, исключительно на русской почве, развивающие русские начала, однако с европейским миросозерцанием; когда появилось вдруг столько журналов, что, казалось, все названия были исчерпаны: и «Вестник», и «Слово», и «Беседа», и «Наблюдатель», и «Звезда», и «
Орел» и много других, и, несмотря на то, все являлись еще новые и новые названия;
в то время, когда появились плеяды писателей, мыслителей, доказывавших, что наука бывает народна и не бывает народна и бывает ненародная и т. д., и плеяды писателей, художников, описывающих рощу и восход солнца, и грозу, и любовь русской девицы, и лень одного чиновника, и дурное поведение многих чиновников;
в то время, когда со всех
сторон появились вопросы (как называли
в пятьдесят шестом году все те стечения обстоятельств,
в которых никто не мог добиться толку), явились вопросы кадетских корпусов, университетов, цензуры, изустного судопроизводства, финансовый, банковый, полицейский, эманципационный и много других; все старались отыскивать еще новые вопросы, все пытались разрешать их; писали, читали, говорили проекты, все хотели исправить, уничтожить, переменить, и все россияне, как один человек, находились
в неописанном восторге.