Неточные совпадения
Лука Лукич (летит вон почти бегом и говорит
в сторону).Ну слава богу! авось не заглянет
в классы!
По правую
сторону его жена и дочь с устремившимся к нему движеньем всего тела; за ними почтмейстер, превратившийся
в вопросительный знак, обращенный к зрителям; за ним
Лука Лукич, потерявшийся самым невинным образом; за ним, у самого края сцены, три дамы, гостьи, прислонившиеся одна к другой с самым сатирическим выраженьем лица, относящимся прямо к семейству городничего.
Лука Лукич (
в сторону).А у меня, подлец, выпонтировал вчера сто рублей.
Лука Лукич. Оробел, ваше бла… преос… свят… (
В сторону.)Продал проклятый язык, продал!
Лука Лукич. Осмелюсь доложить… (
В сторону.)Ну, и сам не знаю, что говорю.
Лука, шепча молитвы, помог барину надеть сюртук и потихоньку несколько раз перекрестился про себя. «Уж только бы барину ноги, а тут все будет по-нашему», — соображал старик,
в последний раз оглядывая его со всех
сторон.
Железный ящик, прикрепленный к двери с внутренней
стороны,
в глазах
Луки имеет какое-то особенное, таинственное значение: из этого небольшого ящика налетают на бахаревский дом страшные минуты затишья, и
Лука с суеверным страхом подходит к нему каждое утро.
— Ну,
в сторону дворян, — начал я, — что вы мне об однодворцах скажете,
Лука Петрович?
Лука Назарыч, опомнившись, торопливо зашагал по плотине к господскому дому, а Терешка провожал его своим сумасшедшим хохотом. На небе показался молодой месяц; со
стороны пруда тянуло сыростью. Господский дом был ярко освещен, как и сарайная, где все окна были открыты настежь. Придя домой,
Лука Назарыч отказался от ужина и заперся
в комнате Сидора Карпыча, которую кое-как успели прибрать для него.
Аристашка только замычал, с удивлением разглядывая новое начальство. Это был небольшого роста господин, неопределенных лет, с солдатскою физиономией; тусклый глаз неопределенного цвета суетливо ерзал по
сторонам. Дорожный костюм был сменен горно-инженерским мундиром. Все движения отличались порывистостью.
В общем ничего запугивающего, как у крепостных управляющих, вроде
Луки Назарыча, умевших наводить панику одним своим видом.
Мелкая торговля, бьющаяся изо всех сил вылезти
в магазины, так и стала ему кидаться
в глаза со всех
сторон; через каждые почти десять шагов ему попадался жид, и из большей части домов несло жареным
луком и щукой; но еще более безобразное зрелище ожидало его на Садовой: там из кабака вывалило по крайней мере человек двадцать мастеровых; никогда и нигде Калинович не видал народу более истощенного и безобразного: даже самое опьянение их было какое-то мрачное, свирепое; тут же, у кабака, один из них, свалившись на тротуар, колотился с ожесточением головой о тумбу, а другой, желая, вероятно, остановить его от таких самопроизвольных побоев, оттаскивал его за волосы от тумбы, приговаривая...
Она обмахивается веером. Она — девочка — кокетничает с юнкером совсем как взрослая записная львица. Серьезные, почти строгие гримаски она переплетает улыбками, и каждая из них по-разному выразительна. Ее верхняя губа вырезана
в чудесной форме туго натянутого
лука, и там, где этот рисунок кончается с обеих
сторон у щек, там чуть заметные ямочки.
А директора беспечные по фабрике гуляют, на
стороне не позволяют покупать продукты, примерно хочешь
лук ты — посылай сынишку забирать на книжку
в заводские лавки, там, мол, без надбавки. Дешево и гнило!
За опричниками ехал сам царь Иван Васильевич, верхом,
в большом наряде, с колчаном у седла, с золоченым
луком за спиною. Венец его шишака был украшен деисусом, то есть изображением на финифти спасителя, а по
сторонам богородицы, Иоанна Предтечи и разных святых. Чепрак под ним блистал дорогими каменьями, а на шее у вороного коня вместо науза болталась собачья голова.
— Не могу, отец мой! Давно уже судьба зовет меня
в дальнюю
сторону. Давно слышу звон татарского
лука, а иной раз как задумаюсь, то будто стрела просвистит над ушами. На этот звон, на этот свист меня тянет и манит!
Хорунжий взволновался и стал делать распоряжения, как казакам разделиться и с какой
стороны подъезжать. Но казаки, видимо, не обращали никакого внимания на эти распоряжения, слушали только то, что говорил Лукашка, и смотрели только на него.
В лице и фигуре
Луки выражалось спокойствие и торжественность. Он вел проездом своего кабардинца, за которым не поспевали шагом другие лошади, и щурясь всё вглядывался вперед.
Лука. А хорошая
сторона — Сибирь! Золотая
сторона! Кто
в силе да
в разуме, тому там — как огурцу
в парнике!
В ту самую минуту, когда Сганарель сравнялся с привалами, из-за которых торчали на сошках наведенные на него дула кухенрейтеровских штуцеров Храпошки и Флегонта, веревка, на которой летало бревно, неожиданно лопнула и… как пущенная из
лука стрела, стрекнуло
в одну
сторону, а медведь, потеряв равновесие, упал и покатился кубарем
в другую.
Всех жуковских ребят, которые знали грамоте, отвозили
в Москву и отдавали там только
в официанты и коридорные (как из села, что по ту
сторону, отдавали только
в булочники), и так повелось давно, еще
в крепостное право, когда какой-то
Лука Иваныч, жуковский крестьянин, теперь уже легендарный, служивший буфетчиком
в одном из московских клубов, принимал к себе на службу только своих земляков, а эти, входя
в силу, выписывали своих родственников и определяли их
в трактиры и рестораны; и с того времени деревня Жуково иначе уже не называлась у окрестных жителей, как Хамская или Холуевка.
С этим
Лука Кирилов пошел
в свою
сторону на работу и пришел, как я вам доложил, бледный, вроде осужденного насмертника, потому что он, ночным событием искушённый, предвкушал, что это повлияет на нас неприятностью; а Пимен себе пошел
в другую
сторону.
Лука (
в сторону). Навязался, леший, на нашу голову… Принесла нелегкая…
С помощью Сусанны навели через Бейгуша
стороной кой-какие справки и пронюхали, что взят
Лука по очень важному делу, за какое-то особенное «предприятие»; но что за «предприятие» такое и
в чем его важность — это оставалось покрыто мраком неизвестности.
Нюта была
в малороссийском костюме, который совсем не шел к ней и делал ее неуклюжею; архитектор острил пошло и плоско;
в котлетах, что подавали за завтраком, было очень много
луку — так казалось Володе. Ему также казалось, что Нюта нарочно громко хохотала и поглядывала
в его
сторону, чтобы этим дать понять ему, что воспоминание о ночи нисколько не беспокоит ее и что она не замечает присутствия за столом гадкого утенка.
Лука Иванович дал стащить с себя свою незатейливую шубку на кротовых"спинках", как он называл ее мех, и снял бахилы, держась за косяк двери, ведущей
в его рабочую комнату. А с левой
стороны светилась внизу щель вдоль другой двери, и оттуда доносился не то разговор, не то чье-то монотонное, Точно дьячковское, чтение. Оно вдруг прекратилось на несколько секунд, но потом опять пошло гудеть. Голос был явственно — мужской.
Лука Иванович все еще не садился. Глаза его опять обратились
в сторону молодого человека
в бархатном пиджаке. M-me Патера обернулась
в том же направлении.
— А я хочу подарить фрейлейн Эмме ожерелье из львиных зубов — большая редкость
в нашей
стороне. А стрел таких и
луков я и не имею. Есть у меня
лук…
Этот поток слов, восклицаний и à parte сразу привлек внимание не одного
Луки Ивановича: все общество обратилось
в сторону говорившей особы.
На улице
Лука Иванович, с улыбкой, вызванной чудачеством швейцара, остановился и сообразил,
в какую
сторону ему взять.
— Да полноте нервничать, Елена Ильинишна, — остановил ее
Лука Иванович добродушным звуком и протянул руку, — из-за чего нам с вами пикироваться!.. Дело простое: если вы любите хоть немножко вашу кузину и считаете ее способной на что-нибудь порядочное, так и сумеете повлиять на нее
в хорошую
сторону.
— А я хочу подарить фрейлейн Эмме ожерелье из львиных зубов — большая редкость
в нашей
стороне. А стрел таких и
луков я не имею. Есть у меня
лук…