Неточные совпадения
Выходила яркая картина,
в которой, с одной
стороны, фигурировали немилостивые цари: Нерон, Диоклетиан, Домициан и проч.,
в каком-то нелепо-кровожадном забытьи твердившие одни и те же слова: «Пожри
идолам! пожри
идолам!» — с другой, кроткие жертвы их зверских инстинктов, с радостью всходившие на костры и отдававшие себя на растерзание зверям.
В их отношениях Верка была обожающей
стороной, а он, как важный
идол, снисходительно принимал поклонение и приносимые дары.
Полозов сидел неподвижно, как
идол; даже лица
в его
сторону не повернул, даже бровью не повел, звука не издал.
Вокруг его коляски выла от боли, страха и озлобления стиснутая со всех
сторон обезумевшая толпа… У Боброва что-то стукнуло
в висках. На мгновение ему показалось, что это едет вовсе не Квашнин, а какое-то окровавленное, уродливое и грозное божество, вроде тех
идолов восточных культов, под колесницы которых бросаются во время религиозных шествий опьяневшие от экстаза фанатики. И он задрожал от бессильного бешенства.
Для этих крикунов нет ничего заветного; мы слышали, с каким цинизмом восставали они против истории, против прав личности, льгот общественных, науки, образования; всё готовы были они нести на свой мерзостный костер из угождения
идолам, которым они поработили себя:, хотя нет никакого сомнения, что стоило бы только этим
идолам кивнуть пальцем
в другую
сторону, и жрецы их запели бы мгновенно иную песню и разложили бы иной костер».
«Понятия «по ту
сторону», «истинный мир» выдуманы, чтобы обесценить единственный (курсив Ницше) мир, который существует, чтобы не оставить никакой цели, никакого разума, никакой задачи для нашей земной реальности» (Ессе homo). «Кажущийся мир есть единственный: истинный мир только прилган к нему» (Сумерки
идолов).
В делении мира на истинный и кажущийся Ницше усматривает глубокую трусость перед жизнью, внушение декаданса, симптом нисходящей жизни.
— Ишь, рассудил, как по писанному… Баба да баба, а вы-то, мужики, какие, подумаешь, ангелы… Зверье дикое, только и всего. Да что говорить, поднес тебе стаканчик, ты и запел
в его
сторону, одного поля ягода, — пьяницы, свой своему поневоле брат… Ишь, что загнул, она
в этом причина…
Идол, право,
идол… Тьфу… прости, Господи, мое согрешение…
— О! Отлично! Идем. Тут недалеко, всего две версты лесом. Метель затихла. Шли просекой через сосновый бор. Широкий дом на краю села, по четыре окна
в обе
стороны от крыльца. Ярко горела лампа-молния. Много народу.
В президиуме — председатель сельсовета, два приезжих студента (товарищи дивчины), другие. Выделялась старая деревенская баба
в полушубке, закутанная
в платок: сидела прямо и неподвижно, как
идол, с испуганно-окаменевшим лицом.