Неточные совпадения
На
дворе, первое, что бросилось
в глаза Вронскому, были песенники
в кителях, стоявшие подле боченка с водкой, и здоровая веселая фигура полкового командира, окруженного офицерами: выйдя на первую ступень балкона, он, громко перекрикивая музыку, игравшую Офенбаховскую кадриль, что-то приказывал и махал стоявшим
в стороне солдатам.
Сначала мешала возня и ходьба; потом, когда тронулся поезд, нельзя было не прислушаться к звукам; потом снег, бивший
в левое окно и налипавший на стекло, и вид закутанного, мимо прошедшего кондуктора, занесенного снегом, с одной
стороны, и разговоры о том, какая теперь страшная метель на
дворе, развлекали ее внимание.
И опять по обеим
сторонам столбового пути пошли вновь писать версты, станционные смотрители, колодцы, обозы, серые деревни с самоварами, бабами и бойким бородатым хозяином, бегущим из постоялого
двора с овсом
в руке, пешеход
в протертых лаптях, плетущийся за восемьсот верст, городишки, выстроенные живьем, с деревянными лавчонками, мучными бочками, лаптями, калачами и прочей мелюзгой, рябые шлагбаумы, чинимые мосты, поля неоглядные и по ту
сторону и по другую, помещичьи рыдваны, [Рыдван —
в старину: большая дорожная карета.] солдат верхом на лошади, везущий зеленый ящик с свинцовым горохом и подписью: такой-то артиллерийской батареи, зеленые, желтые и свежеразрытые черные полосы, мелькающие по степям, затянутая вдали песня, сосновые верхушки
в тумане, пропадающий далече колокольный звон, вороны как мухи и горизонт без конца…
Иногда, глядя с крыльца на
двор и на пруд, говорил он о том, как бы хорошо было, если бы вдруг от дома провести подземный ход или чрез пруд выстроить каменный мост, на котором бы были по обеим
сторонам лавки, и чтобы
в них сидели купцы и продавали разные мелкие товары, нужные для крестьян.
Порой дождливою намедни
Я, завернув на скотный
двор…
Тьфу! прозаические бредни,
Фламандской школы пестрый сор!
Таков ли был я, расцветая?
Скажи, фонтан Бахчисарая!
Такие ль мысли мне на ум
Навел твой бесконечный шум,
Когда безмолвно пред тобою
Зарему я воображал
Средь пышных, опустелых зал…
Спустя три года, вслед за мною,
Скитаясь
в той же
стороне,
Онегин вспомнил обо мне.
В окна, обращенные на лес, ударяла почти полная луна. Длинная белая фигура юродивого с одной
стороны была освещена бледными, серебристыми лучами месяца, с другой — черной тенью; вместе с тенями от рам падала на пол, стены и доставала до потолка. На
дворе караульщик стучал
в чугунную доску.
Мне объявили, что мое знакомство и она, и дочь ее могут принимать не иначе как за честь; узнаю, что у них ни кола ни
двора, а приехали хлопотать о чем-то
в каком-то присутствии; предлагаю услуги, деньги; узнаю, что они ошибкой поехали на вечер, думая, что действительно танцевать там учат; предлагаю способствовать с своей
стороны воспитанию молодой девицы, французскому языку и танцам.
Отыскав
в углу на
дворе вход на узкую и темную лестницу, он поднялся, наконец, во второй этаж и вышел на галерею, обходившую его со
стороны двора.
Постоялый
двор, или, по-тамошнему, умет, находился
в стороне,
в степи, далече от всякого селения, и очень походил на разбойническую пристань.
Лаврушка быстро пошел
в сторону баррикады и скрылся за нею; студент, поправив шапку, посмотрел вслед ему и, посвистывая, возвратился на
двор.
Но когда перед ним развернулась площадь, он увидел, что немногочисленные прохожие разбегаются во все
стороны, прячутся во
двор трактира извозчиков, только какой-то высокий старик с палкой
в руке, держась за плечо мальчика, медленно и важно шагает посреди площади, направляясь на Арбат.
А когда все это неистовое притихло, во
двор вошел щеголеватый помощник полицейского пристава, сопровождаемый бритым человеком
в темных очках, вошел, спросил у Клима документы, передал их
в руку человека
в очках, тот посмотрел на бумаги и, кивнув головой
в сторону ворот, сухо сказал...
Обе они одеты каждая сообразно достоинству своего сана и должностей. У хозяйки завелся большой шкаф с рядом шелковых платьев, мантилий и салопов; чепцы заказывались на той
стороне, чуть ли не на Литейной, башмаки не с Апраксина, а из Гостиного
двора, а шляпка — представьте, из Морской! И Анисья, когда отстряпает, а особенно
в воскресенье, надевает шерстяное платье.
Обломов боялся, чтоб и ему не пришлось идти по мосткам на ту
сторону, спрятался от Никиты, написав
в ответ, что у него сделалась маленькая опухоль
в горле, что он не решается еще выходить со
двора и что «жестокая судьба лишает его счастья еще несколько дней видеть ненаглядную Ольгу».
Двор величиной был с комнату, так что коляска стукнула дышлом
в угол и распугала кучу кур, которые с кудахтаньем бросились стремительно, иные даже
в лёт,
в разные
стороны; да большая черная собака начала рваться на цепи направо и налево, с отчаянным лаем, стараясь достать за морды лошадей.
Она подходила то к одному, то к другому окну, задумчиво смотрела на дорогу, потом с другой
стороны в сад, с третьей на
дворы. Командовали всей прислугой и распоряжались Василиса и Яков, а Савелий управлялся с дворней.
Он постоял посредине
двора, лениво оглянулся во все
стороны, почесался, зевнул и вдруг почувствовал симптомы болезни, мучившей его
в Петербурге.
С другой
стороны дома, обращенной к
дворам, ей было видно все, что делается на большом
дворе,
в людской,
в кухне, на сеновале,
в конюшне,
в погребах. Все это было у ней перед глазами как на ладони.
Бабушка поглядела
в окно и покачала головой. На
дворе куры, петухи, утки с криком бросились
в стороны, собаки с лаем поскакали за бегущими, из людских выглянули головы лакеев, женщин и кучеров,
в саду цветы и кусты зашевелились, точно живые, и не на одной гряде или клумбе остался след вдавленного каблука или маленькой женской ноги, два-три горшка с цветами опрокинулись, вершины тоненьких дерев, за которые хваталась рука, закачались, и птицы все до одной от испуга улетели
в рощу.
Если сам он идет по
двору или по саду, то пройти бы ему до конца, не взглянув вверх; а он начнет маневрировать, посмотрит
в противоположную от ее окон
сторону, оборотится к ним будто невзначай и встретит ее взгляд, иногда с затаенной насмешкой над его маневром. Или спросит о ней Марину, где она, что делает, а если потеряет ее из вида, то бегает, отыскивая точно потерянную булавку, и, увидевши ее, начинает разыгрывать небрежного.
Вон баба катит бочонок по
двору, кучер рубит дрова, другой, какой-то, садится
в телегу, собирается ехать со
двора: всё незнакомые ему люди. А вон Яков сонно смотрит с крыльца по
сторонам. Это знакомый: как постарел!
Но та пресмыкалась по
двору взад и вперед, как ящерица, скользя бедром, то с юбками и утюгом, то спасаясь от побоев Савелья — с воем или с внезапной, широкой улыбкой во все лицо, — и как избегала брошенного мужем вслед ей кирпича или полена, так избегала и вопросов Райского. Она воротила лицо
в сторону, завидя его, потупляла свои желтые, бесстыжие глаза и смотрела, как бы шмыгнуть мимо его подальше.
Вдруг этот разговор нарушен был чьим-то воплем с другой
стороны. Из дверей другой людской вырвалась Марина и быстро, почти не перебирая ногами, промчалась через
двор. За ней вслед вылетело полено, очевидно направленное
в нее, но благодаря ее увертливости пролетевшее мимо. У ней, однако ж, были растрепаны волосы,
в руке она держала гребенку и выла.
Один только старый дом стоял
в глубине
двора, как бельмо
в глазу, мрачный, почти всегда
в тени, серый, полинявший, местами с забитыми окнами, с поросшим травой крыльцом, с тяжелыми дверьми, замкнутыми тяжелыми же задвижками, но прочно и массивно выстроенный. Зато на маленький домик с утра до вечера жарко лились лучи солнца, деревья отступили от него, чтоб дать ему простора и воздуха. Только цветник, как гирлянда, обвивал его со
стороны сада, и махровые розы, далии и другие цветы так и просились
в окна.
— Нынче безлесят Россию, истощают
в ней почву, обращают
в степь и приготовляют ее для калмыков. Явись человек с надеждой и посади дерево — все засмеются: «Разве ты до него доживешь?» С другой
стороны, желающие добра толкуют о том, что будет через тысячу лет. Скрепляющая идея совсем пропала. Все точно на постоялом
дворе и завтра собираются вон из России; все живут только бы с них достало…
В переулке этом с обеих
сторон, почти на сотню шагов, шли высокие каменные стены — заборы задних
дворов.
Столовая помещалась
в особой, выстроенной на
дворе деревянной, открытой со всех
сторон галерее, какие у нас делаются для игры
в кегли; да тут же кстати на
дворе была и другая такая же галерея для этой игры.
Мы после узнали, что для изготовления этого великолепного обеда был приглашен повар симабарского удельного князя. Симабара — большой залив по ту
сторону мыса Номо, милях
в двадцати от Нагасаки. Когда князь Симабара едет ко
двору, повар, говорили японцы, сопутствует ему туда щеголять своим искусством.
Мы успокоились и спрятались под спасительную тень, пробежав
двор, наполненный колясками и лошадьми, взошли на лестницу и очутились
в огромной столовой зале, из которой открытая со всех
сторон галерея вела
в другие комнаты; далее следовали коридоры с нумерами.
Село Успенка расположено на высоких террасах с левой
стороны реки Уссури. Основано оно
в 1891 году и теперь имело около 180
дворов.
Китайская фанза, к которой мы подошли, состояла из 3 построек, расположенных «покоем»: из жилой фанзы — посредине и 2 сараев — по
сторонам.
Двор между ними, чисто выметенный и прибранный, был обнесен высоким частоколом
в уровень с сараями. Почуяв посторонних людей, собаки подняли неистовый лай и бросились к нам навстречу. На шум из фанзы вышел сам хозяин. Он тотчас распорядился, чтобы рабочие помогли нам расседлать коней.
Постройка с правой
стороны двора служила конюшней для лошадей и хлевом для рогатого скота. Изъеденная колода и обгрызенные столбы свидетельствуют о том, что лошадям зимой дают мало сена. Китайцы кормят их резаной соломой вперемешку с бобами. Несмотря на это, лошади у них всегда
в хорошем теле.
Марья Алексевна и ругала его вдогонку и кричала других извозчиков, и бросалась
в разные
стороны на несколько шагов, и махала руками, и окончательно установилась опять под колоннадой, и топала, и бесилась; а вокруг нее уже стояло человек пять парней, продающих разную разность у колонн Гостиного
двора; парни любовались на нее, обменивались между собою замечаниями более или менее неуважительного свойства, обращались к ней с похвалами остроумного и советами благонамеренного свойства: «Ай да барыня,
в кою пору успела нализаться, хват, барыня!» — «барыня, а барыня, купи пяток лимонов-то у меня, ими хорошо закусывать, для тебя дешево отдам!» — «барыня, а барыня, не слушай его, лимон не поможет, а ты поди опохмелись!» — «барыня, а барыня, здорова ты ругаться; давай об заклад ругаться, кто кого переругает!» — Марья Алексевна, сама не помня, что делает, хватила по уху ближайшего из собеседников — парня лет 17, не без грации высовывавшего ей язык: шапка слетела, а волосы тут, как раз под рукой; Марья Алексевна вцепилась
в них.
Было бы слишком длинно и сухо говорить о других
сторонах порядка мастерской так же подробно, как о разделе и употреблении прибыли; о многом придется вовсе не говорить, чтобы не наскучить, о другом лишь слегка упомянуть; например, что мастерская завела свое агентство продажи готовых вещей, работанных во время, не занятое заказами, — отдельного магазина она еще не могла иметь, но вошла
в сделку с одною из лавок Гостиного
двора, завела маленькую лавочку
в Толкучем рынке, — две из старух были приказчицами
в лавочке.
На
дворе множество людей, коих по разнообразию одежды и по общему вооружению можно было тотчас признать за разбойников, обедало, сидя без шапок, около братского котла. На валу подле маленькой пушки сидел караульный, поджав под себя ноги; он вставлял заплатку
в некоторую часть своей одежды, владея иголкою с искусством, обличающим опытного портного, и поминутно посматривал во все
стороны.
Небольшое село из каких-нибудь двадцати или двадцати пяти
дворов стояло
в некотором расстоянии от довольно большого господского дома. С одной
стороны был расчищенный и обнесенный решеткой полукруглый луг, с другой — вид на запруженную речку для предполагаемой лет за пятнадцать тому назад мельницы и на покосившуюся, ветхую деревянную церковь, которую ежегодно собирались поправить, тоже лет пятнадцать, Сенатор и мой отец, владевшие этим имением сообща.
Жандарм светил нам, мы сошли с лестницы, прошли несколько шагов
двором, взошли небольшой дверью
в длинный коридор, освещенный одним фонарем; по обеим
сторонам были небольшие двери, одну из них отворил дежурный офицер; дверь вела
в крошечную кордегардию, за которой была небольшая комнатка, сырая, холодная и с запахом подвала.
Действительно, нас ожидало нечто не совсем обыкновенное.
Двор был пустынен; решетчатые ворота заперты; за тыном не слышалось ни звука. Солнце палило так, что даже собака, привязанная у амбара, не залаяла, услышав нас, а только лениво повернула морду
в нашу
сторону.
Против ворот [Въезд во
двор со
стороны Тверской, против Обжорного переулка.] Охотного ряда, от Тверской, тянется узкий Лоскутный переулок, переходящий
в Обжорный, который кривулил к Манежу и к Моховой; нижние этажи облезлых домов
в нем были заняты главным образом «дырками». Так назывались харчевни, где подавались: за три копейки — чашка щей из серой капусты, без мяса; за пятак — лапша зелено-серая от «подонья» из-под льняного или конопляного масла, жареная или тушеная картошка.
В середине спора со
двора вошел капитан. Некоторое время он молча слушал, затем… неожиданно для обеих
сторон примкнул к «материалистам».
Наш флигель стоял
в глубине
двора, примыкая с одной
стороны к каменице, с другой — к густому саду. За ним был еще флигелек, где жил тоже с незапамятных времен военный доктор Дударев.
После похорон некоторое время во
дворе толковали, что ночью видели старого «коморника», как при жизни, хлопотавшим по хозяйству. Это опять была с его
стороны странность, потому что прежде он всегда хлопотал по хозяйству днем… Но
в то время, кажется, если бы я встретил старика где-нибудь на
дворе,
в саду или у конюшни, то, вероятно, не очень бы удивился, а только, пожалуй, спросил бы объяснения его странного и ни с чем несообразного поведения, после того как я его «не укараулил»…
У Лиодора мелькнула мысль: пусть Храпун утешит старичонку. Он молча передал ему повод и сделал знак Никите выпустить чумбур. Все разом бросились
в стороны. Посреди
двора остались лошадь и бродяга. Старик отпустил повод, смело подошел к лошади, потрепал ее по шее, растянул душивший ее чумбур, еще раз потрепал и спокойно пошел вперед, а лошадь покорно пошла за ним, точно за настоящим хозяином. Подведя успокоенного Храпуна к террасе, бродяга проговорил...
Петр очень любил чистоту, порядок; идя по
двору, он всегда откидывал
в сторону ударом ноги щепки, черепки, кости, — откидывал и упрекал вдогонку...
Когда показались первые домики, Нюрочка превратилась вся
в одно внимание. Экипаж покатился очень быстро по широкой улице прямо к церкви. За церковью открывалась большая площадь с двумя рядами деревянных лавчонок посредине. Одною
стороною площадь подходила к закопченной кирпичной стене фабрики, а с другой ее окружили каменные дома с зелеными крышами. К одному из таких домов экипаж и повернул, а потом с грохотом въехал на мощеный широкий
двор. На звон дорожного колокольчика выскочил Илюшка Рачитель.
После обеда Груздев прилег отдохнуть, а Анфиса Егоровна ушла
в кухню, чтобы сделать необходимые приготовления к ужину. Нюрочка осталась
в чужом доме совершенно одна и решительно не знала, что ей делать. Она походила по комнатам, посмотрела во все окна и кончила тем, что надела свою шубку и вышла на
двор. Ворота были отворены, и Нюрочка вышла на улицу. Рынок, господский дом, громадная фабрика, обступившие завод со всех
сторон лесистые горы — все ее занимало.
Кони несут среди сугробов, опасности нет:
в сторону не бросятся, все лес, и снег им по брюхо — править не нужно. Скачем опять
в гору извилистой тропой; вдруг крутой поворот, и как будто неожиданно вломились смаху
в притворенные ворота при громе колокольчика. Не было силы остановить лошадей у крыльца, протащили мимо и засели
в снегу нерасчищенного
двора…
Прошло два года. На
дворе стояла сырая, ненастная осень; серые петербургские дни сменялись темными холодными ночами: столица была неопрятна, и вид ее не способен был пленять ничьего воображения. Но как ни безотрадны были
в это время картины людных мест города, они не могли дать и самого слабого понятия о впечатлениях, производимых на свежего человека видами пустырей и бесконечных заборов, огораживающих болотистые улицы одного из печальнейших углов Петербургской
стороны.
В трактовом селе Отраде, на постоялом
дворе, ослоненном со всех
сторон покрытыми соломою сараями, было еще совсем темно.
Осмотрев обе
стороны конюшни и похвалив
в них чистоту, отец вышел опять на
двор и приказал вывести некоторых лошадей.