Неточные совпадения
Вскоре князь Голицын, под крепостию Татищевой, разбил Пугачева, рассеял его толпы, освободил Оренбург и, казалось, нанес бунту последний и решительный удар. Зурин был
в то время отряжен противу шайки мятежных башкирцев, которые рассеялись прежде, нежели мы их увидали. Весна осадила нас
в татарской деревушке. Речки разлились, и дороги
стали непроходимы. Мы утешались
в нашем бездействии мыслию о скором прекращении скучной и мелочной войны с разбойниками и
дикарями.
Дикарь стал добывать деньги поденною работой
в Женеве, добытое пропивал, жил как изверг и кончил тем, что убил какого-то старика и ограбил.
Трудно было людям только понять, что полезно, они были
в твое время еще такими
дикарями, такими грубыми, жестокими, безрассудными, но я учила и учила их; а когда они
стали понимать, исполнять было уже не трудно.
И так как
дикарю захотелось дождя, то он повыковырял ровно столько ртути, чтобы уровень
стал на „дождь“ (на экране —
дикарь в перьях, выколупывающий ртуть: смех).
Статья «Дэбльтоунского курьера» об окончании похождений «
дикаря» была перепечатана
в нескольких газетах преимущественно провинциальных городов, недовольных «кичливостью» нью-йоркцев, впавших
в данном случае
в такую грубую ошибку.
Но пришло время для
дикаря, когда, с одной стороны, он, хотя и смутно, но понял значение общественной жизни, значение главного двигателя ее, общественного одобрения или осуждения — славы; с другой стороны, когда страдания его личной жизни
стали так велики, что он не мог уже продолжать верить
в истинность своего прежнего понимания жизни, и он принял учение общественное, государственное и подчинился ему.
Я долго смотрел на безмолвного Германа, — и представьте себе, о чем размышлял я? Маня, вся только что разыгравшаяся сцена, все это улетело из моей головы, а я с непостижимейшим спокойствием вспомнил о том коренастом, малорослом германском
дикаре, который
в венском музее стоит перед долговязым римлянином, и мне
становилось понятно, как этот коренастый
дикарь мог побить и выгнать рослого,
в шлем и латы закованного потомка Германика и Агриппины.
Но родина и вольность, будто сон,
В тумане дальнем скрылись невозвратно…
В цепях железных пробудился он.
Для
дикаря всё
стало непонятно —
Блестящих городов и шум и звон.
Так облачко, оторвано грозою,
Бродя одно под твердью голубою,
Куда пристать не знает; для него
Всё чуждо — солнце, мир и шум его;
Ему обидно общее веселье, —
Оно, нахмурясь, прячется
в ущелье.
Антося (
в сторону). Наш
дикарь становится, кажется, обходительнее.
Прошло более двух недель со дня моего приключения
в горах. Кости Смелого были, должно-быть, давно растащены стараниями голодных волков и чекалок; новый друг сменил
в моем сердце погибшего коня. Алмаз сразу
стал для меня незаменимым. Я гордилась им и лелеяла его. Конь был красив на диво и неспокоен, как настоящий
дикарь. Я исподволь приучала его повиноваться мне и, странное дело, маленькой руке подростка Алмаз подчинялся охотнее, нежели сильным заскорузлым рукам наших казаков.
Здесь подряд произошло три обвала. Почему три, почему не десять, не двадцать? Смотрел я на этот наскоро, кое-как пробитый
в горах путь, сравнивал его с железными дорогами
в Швейцарии, Тироле, Италии, и
становилось понятным, что будет и десять, и двадцать обвалов. И вспоминались колоссальные цифры стоимости этой первобытно-убогой, как будто
дикарями проложенной дороги.
Бедные
дикари не знают, где
стать, чтобы не ступить на собственную фигуру, отражающуюся
в налощенном штучном полу.