Неточные совпадения
Наевшись досыта, он потребовал, чтоб ему немедленно указали место, где было бы можно passer son temps a faire des betises, [Весело проводить время (франц.).] и был отменно доволен, когда узнал, что
в Солдатской слободе есть именно такой
дом, какого ему желательно.
Чиновники были отставлены от должности;
дома гражданской архитектуры поступили
в казну и обращены были на разные богоугодные заведения и школы для кантонистов, [Кантонисты —
солдатские сыновья, с самого рождения определенные
в военное ведомство.] все распушено было
в пух, и Чичиков более других.
У запертых больших ворот
дома стоял, прислонясь к ним плечом, небольшой человечек, закутанный
в серое
солдатское пальто и
в медной ахиллесовской каске.
Она жила гувернанткой
в богатом
доме и имела случай быть за границей, проехала всю Германию и смешала всех немцев
в одну толпу курящих коротенькие трубки и поплевывающих сквозь зубы приказчиков, мастеровых, купцов, прямых, как палка, офицеров с
солдатскими и чиновников с будничными лицами, способных только на черную работу, на труженическое добывание денег, на пошлый порядок, скучную правильность жизни и педантическое отправление обязанностей: всех этих бюргеров, с угловатыми манерами, с большими грубыми руками, с мещанской свежестью
в лице и с грубой речью.
— Конешно, родителей укорять не приходится, — тянет солдат, не обращаясь собственно ни к кому. — Бог за это накажет… А только на моих памятях это было, Татьяна Ивановна, как вы весь наш
дом горбом воротили. За то вас и
в дом к нам взяли из бедной семьи, как лошадь двужильная бывает. Да-с… Что же, бог труды любит, даже это и по нашей
солдатской части, а потрудится человек — его и поберечь надо. Скотину, и ту жалеют… Так я говорю, Макар?
— Пфуй! Что это за безобразие? — кричит она начальственно. — Сколько раз вам повторять, что нельзя выскакивать на улицу днем и еще — пфуй! ч —
в одном белье. Не понимаю, как это у вас нет никакой совести. Порядочные девушки, которые сами себя уважают, не должны вести себя так публично. Кажутся, слава богу, вы не
в солдатском заведении, а
в порядочном
доме. Не на Малой Ямской.
В это время редакция «Будильника» помещалась на углу Тверской и Гнездниковского переулка
в доме Самуила Малкиеля, прославившегося поставкой бумажных подошв для
солдатских сапог во время турецкой войны 1877 года.
Славные люди были
в конторе, служившие еще
в старом
доме. Ф.
В. Головин, главный бухгалтер, тогда еще совсем молодой человек, очень воспитанный, сама доброта и отзывчивость, С.Р. Скородумов, принимавший объявления, Митрофан Гаврилов, строгого
солдатского вида, из бывших кантонистов, любимец газетчиков и наборщиков, две славные, молчаливые барышни, что-то писавшие, — и глава над всем, леденившая своим появлением всю контору, Ю.Е. Богданова, сестра одного из пайщиков, писавшего статьи о банках.
Пока внизу люди кипели и волновались вокруг
дома, скрывшего необычайное явление, не менее суеты происходило и
в самом
доме. Исправник, ротмистр Порохонцев, выскочил
в канцелярию
в спальных бумазейных панталонах и фланелевой куртке и увидал, что там, скорчась
в комочек на полу, действительно сидит черт с рогами и когтями, а против него на просительском диване лежит и дрожит огромная масса, покрытая поверх
солдатской шинели еще двумя бараньими шубами: это был дьякон.
В окнах казарм и
солдатских домиков давно уже было темно, но
в одном из лучших
домов крепости светились еще все окна.
Солдатская шинель и пятнадцать лет, проведенные вне
дома, конечно, много изменили его наружность; но при всем том трудно было обознаться: возмужалое, загоревшее лицо его отражало, как и прежде, простоту души, прямизну нрава и какое-то внутреннее достоинство — словом, он представлял все тот же благородный, откровенный, чистый тип славянского племени, который, как мы уже сказали, так часто встречается
в нашем простонародье.
Солнце невыносимо пекло нам затылки, Коновалов устроил из моей
солдатской шинели нечто вроде ширмы, воткнув
в землю палки и распялив на них шинель. Издали долетал глухой шум работ на бухте, но ее мы не видели, справа от нас лежал на берегу город тяжелыми глыбами белых
домов, слева — море, пред нами — оно же, уходившее
в неизмеримую даль, где
в мягких полутонах смешались
в фантастическое марево какие-то дивные и нежные, невиданные краски, ласкающие глаз и душу неуловимой красотой своих оттенков…
Приехал он
в С. утром и занял
в гостинице лучший номер где весь пол был обтянут серым
солдатским сукном и была на столе чернильница, серая от пыли, со всадником на лошади, у которого была поднята рука со шляпой, а голова отбита. Швейцар дал ему нужные сведения: фон Дидериц живет на Старо-Гончарной улице,
в собственном
доме, — это недалеко от гостиницы, живет хорошо, богато, имеет своих лошадей, его все знают
в городе. Швейцар выговаривал так: Дрыдыриц.
Деревянный плетень между
домами весь был усеян висевшими на солнце
солдатскими фуражками; серая шинель торчала непременно где-нибудь на воротах;
в переулках попадались солдаты с такими жесткими усами, как сапожные щетки.
— Ну, нет, батюшка, у меня
в доме таких песен не пойте! — остановил он Ардальона прямо и решительно. — И как это вам не стыдно: взяли хорошую
солдатскую песню да на-ко тебе, какую мерзость на нее сочинили! Перестаньте, пожалуйста!
23-го мая было пять пожаров:
в два часа утра, при сильном ветре, начался пожар на Малой Охте,
в Солдатской слободке, которая и сгорела вся до основания — около 40
домов, населенных исключительно бедным, работящим людом.
В большую копейку стали Герасиму хлопоты, но он не тужил, об одном только думал — избавить бы племянников от
солдатской лямки, не дать бы им покинуть родительского
дома и привычных работ, а после что будет, то Бог даст.
За час или за полтора до того, как Иосаф Платонович убирался и разговаривал с сестрой у себя
в доме, на перемычке пред небольшою речкой, которою замыкалась пустынная улица загородной
солдатской слободы, над самым бродом остановилось довольно простое тюльбюри Синтяниной, запряженное рослою вороною лошадью.
Поражающее неравенство
в положении офицерства и солдат, голодавшие
дома семьи, бившие
в глаза неустройства и неурядицы войны, разрушенное обаяние русского оружия, шедшие из России вести о грозных народных движениях, — все это наполняло
солдатские души смутною, хаотическою злобою, жаждою мести кому-то, желанием что-то бить, что-то разрушать, желанием всю жизнь взмести
в одном воющем, грозном, пьяно-вольном урагане.
И
в самом деле, как я смешна была и нелепа
в их глазах. Видят они: барыня молодая, нарядная, приходит
в солдатский увеселительный
дом и стоит дурой… Они сейчас же должны были понять, что эта барыня от безделья суется не
в свое дело, желает им читать мораль, толковать им, что они"живут
в грехах", колоть им глаза своей добродетелью, наводить тоску и срамить, когда им одно спасенье: заливать свой загул вином!
Мальчик постоянно приучал свое слабое тело к воинским трудам и обогащал ум познаниями, необходимыми для военного человека.
В помещичьем
доме Суворовых был мезонин, заключавший
в себе четыре комнаты; две занимал Александр со своим старым дядькой Степаном, а другие две — учитель. Убранство комнаты мальчика Суворова вполне соответствовало его самоподготовке к
солдатской жизни.
В воротах, при выходе его на улицу, прошмыгнул кто-то мимо него
в военной шинели и
в фуражке
солдатского покроя и взошел на крыльцо станционного
дома.
ан летят со всех ног Илья-холуй да стряпуха Фекла, руками машут, гармонь из рук выворачивают. «Барыня взбеленимшись, у них только послеобеденный сон
в храп развернулся, а вы ее таким простонародным струментом сбудили. Приказано сей же час прекратить!» Загнул солдат некоторое
солдатское присловье, Феклу так к стене и шатнуло. Однако подчинился. Видит — барыня
в доме в полных генеральских чинах, а помещик вроде сверхштатного обозного козла, — ротной собачке племянник.