Неточные совпадения
«Неужели я нашел разрешение всего, неужели кончены теперь мои страдания?» думал Левин, шагая по пыльной дороге, не замечая ни жару, ни усталости и испытывая чувство утоления
долгого страдания. Чувство это было так радостно, что оно казалось ему невероятным. Он задыхался от волнення и, не
в силах итти дальше, сошел с дороги
в лес и сел
в тени осин на нескошенную траву. Он снял с потной головы шляпу и лег, облокотившись на руку, на сочную, лопушистую лесную траву.
Но наконец она вздохнула
И встала со скамьи своей;
Пошла, но только повернула
В аллею, прямо перед ней,
Блистая взорами, Евгений
Стоит подобно грозной тени,
И, как огнем обожжена,
Остановилася она.
Но следствия нежданной встречи
Сегодня, милые друзья,
Пересказать не
в силах я;
Мне должно после
долгой речи
И погулять и отдохнуть:
Докончу после как-нибудь.
— Не увидимся с Ольгой… Боже мой! Ты открыл мне глаза и указал
долг, — говорил он, глядя
в небо, — где же взять
силы? Расстаться! Еще есть возможность теперь, хотя с болью, зато после не будешь клясть себя, зачем не расстался? А от нее сейчас придут, она хотела прислать… Она не ожидает…
Юношей он инстинктивно берег свежесть
сил своих, потом стал рано уже открывать, что эта свежесть рождает бодрость и веселость, образует ту мужественность,
в которой должна быть закалена душа, чтоб не бледнеть перед жизнью, какова бы она ни была, смотреть на нее не как на тяжкое иго, крест, а только как на
долг, и достойно вынести битву с ней.
Была та смутная пора,
Когда Россия молодая,
В бореньях
силы напрягая,
Мужала с гением Петра.
Суровый был
в науке славы
Ей дан учитель: не один
Урок нежданный и кровавый
Задал ей шведский паладин.
Но
в искушеньях
долгой кары
Перетерпев судеб удары,
Окрепла Русь. Так тяжкий млат,
Дробя стекло, кует булат.
Она опять походила на старый женский фамильный портрет
в галерее, с суровой важностью, с величием и уверенностью
в себе, с лицом, истерзанным пыткой, и с гордостью, осилившей пытку. Вера чувствовала себя жалкой девочкой перед ней и робко глядела ей
в глаза, мысленно меряя свою молодую, только что вызванную на борьбу с жизнью
силу — с этой старой, искушенной
в долгой жизненной борьбе, но еще крепкой, по-видимому, несокрушимой
силой.
Деревеньку же и довольно хороший городской дом, которые тоже пошли ей
в приданое, он
долгое время и изо всех
сил старался перевести на свое имя чрез совершение какого-нибудь подходящего акта и наверно бы добился того из одного, так сказать, презрения и отвращения к себе, которое он возбуждал
в своей супруге ежеминутно своими бесстыдными вымогательствами и вымаливаниями, из одной ее душевной усталости, только чтоб отвязался.
Я расплетал ему лапти, незаметно раскручивал и надрывал оборы, и они рвались, когда Петр обувался; однажды насыпал
в шапку ему перцу, заставив целый час чихать, вообще старался, по мере
сил и разумения, не остаться
в долгу у него.
Нужно признать характерным свойством русской истории, что
в ней
долгое время
силы русского народа оставались как бы
в потенциальном, не актуализированном состоянии.
Ах!.. Эти речи поберечь
Вам лучше для других.
Всем вашим пыткам не извлечь
Слезу из глаз моих!
Покинув родину, друзей,
Любимого отца,
Приняв обет
в душе моей
Исполнить до конца
Мой
долг, — я слез не принесу
В проклятую тюрьму —
Я гордость, гордость
в нем спасу,
Я
силы дам ему!
Презренье к нашим палачам,
Сознанье правоты
Опорой верной будет нам.
В Авдотье Максимовне не развито настоящее понятие о том, что хорошо и что дурно, не развито уважение к побуждениям собственного сердца, а
в то же время и понятие о нравственном
долге развито лишь до той степени, чтобы признать его, как внешнюю принудительную
силу.
А может быть, он снимал свою шляпу просто из страха, как сыну своей кредиторши, потому что он матери моей постоянно должен и никак не
в силах выкарабкаться из
долгов.
Один лишь генерал Епанчин, только сейчас пред этим разобиженный таким бесцеремонным и смешным возвратом ему подарка, конечно, еще более мог теперь обидеться всеми этими необыкновенными эксцентричностями или, например, появлением Рогожина; да и человек, как он, и без того уже слишком снизошел, решившись сесть рядом с Птицыным и Фердыщенком; но что могла сделать
сила страсти, то могло быть, наконец, побеждено чувством обязанности, ощущением
долга, чина и значения и вообще уважением к себе, так что Рогожин с компанией, во всяком случае
в присутствии его превосходительства, был невозможен.
Когда Феде минул шестнадцатый год, Иван Петрович почел за
долг заблаговременно поселить
в него презрение к женскому полу, — и молодой спартанец, с робостью на душе, с первым пухом на губах, полный соков,
сил и крови, уже старался казаться равнодушным, холодным и грубым.
Баушку Лукерью взяло такое раздумье, что хоть
в петлю лезть: и дать денег жаль, и не хочется, чтобы Ермошке достались дикие денежки. Вот бес-сомуститель навязался… А упустить такой случай — другого, пожалуй, и не дождешься. Старушечья жадность разгорелась с небывалой еще
силой, и баушка Лукерья вся тряслась, как
в лихорадке. После
долгого колебания она заявила...
Мы должны были
в последних главах показать ее обстановку для того, чтобы не возвращаться к прошлому и, не рисуя читателю мелких и неинтересных сцен однообразной уездной жизни, выяснить, при каких декорациях и мотивах спокойная головка Женни доходила до составления себе ясных и совершенно самостоятельных понятий о людях и их деятельности, о себе, о своих
силах, о своем призвании и обязанностях, налагаемых на нее
долгом в действительном размере ее
сил.
У него
в роте путем
долгого, упорного труда был выработан при маршировке особый, чрезвычайно редкий и твердый шаг, причем солдаты очень высоко поднимали ногу вверх и с
силою бросали ее на землю. Это выходило громко и внушительно и служило предметом зависти для других ротных командиров.
Для помещиков эта операция была, несомненно, выгодна. Во-первых, Чумазый уплачивал хорошую цену за одни крестьянские тела; во-вторых, оставался задаром крестьянский земельный надел, который
в тех местах имеет значительную ценность. Для Чумазого выгода заключалась
в том, что он на
долгое время обеспечивал себя дешевой рабочей
силой. Что касается до закабаляемых, то им оставалась
в удел надежда, что невзгода настигает их…
в последний раз!
Сломанный нравственно, больной физически, Калинович решился на новый брак единственно потому только, что ни на что более не надеялся и ничего уж более не ожидал от жизни, да и Настенька, более уж, кажется, любившая Калиновича по воспоминаниям, оставила театр и сделалась действительною статскою советницею скорее из сознания какого-то
долга, что она одна осталась
в мире для этого человека и обязана хоть сколько-нибудь поддержать и усладить жизнь этой разбитой, но все-таки любезной для нее
силы, и таким образом один только капитан стал вполне наслаждаться жизнию, заправляя по всему дому хозяйством и постоянно называя племянника и племянницу: «ваше превосходительство».
Серебряный опустил голову. Вскипевшее
в нем негодование уступило место строгим понятиям
долга,
в которых он был воспитан и которые доселе свято хранил
в своем сердце, хотя и не всегда был
в силах им покоряться.
Некоторые из них были присланы на
долгие сроки, на десять, на двенадцать лет, а главное, они с глубоким предубеждением смотрели на всех окружающих, видели
в каторжных одно только зверство и не могли, даже не хотели, разглядеть
в них ни одной доброй черты, ничего человеческого, и что тоже очень было понятно: на эту несчастную точку зренья они были поставлены
силою обстоятельств, судьбой.
— Que voulez-vous, ma chère! [Ничего не поделаешь, дорогая! (фр.)] — ответил он как-то безнадежно, — мне мерзавцы необходимы! Превратные толкования взяли такую
силу, что
дольше медлить невозможно. После… быть может… когда я достигну известных результатов… тогда, конечно… Но
в настоящее время, кроме мерзавцев, я не вижу даже людей, которые бы с пользою могли мне содействовать!
Целая жизнь,
долгая жизнь с мужем-неровней, которого она при всей любви не может вполне уважать, беспрестанное столкновение совсем различных понятий, противоположных свойств, наконец частое непонимание друг друга… и сомнение
в успехе, сомнение
в собственных
силах,
в спокойной твердости, столько чуждой ее нраву, впервые представилось ей
в своей поразительной истине и ужаснуло бедную девушку!..
Возня, молчание и трение о стену ногами, перемешиваясь с частым дыханием, показали, что упрямство или другой род сопротивления хотят сломить
силой. Затем
долгий неистовый визг оборвался криком Геза: «Она кусается, дьявол!» — и позорный звук тяжелой пощечины прозвучал среди громких рыданий. Они перешли
в вопль, и я открыл дверь.
« — Вы сказали: „Веди!“ — и я повел! — крикнул Данко, становясь против них грудью. — Во мне есть мужество вести, вот потому я повел вас! А вы? Что сделали вы
в помощь себе? Вы только шли и не умели сохранить
силы на путь более
долгий! Вы только шли, шли, как стадо овец!
По слабости ли
сил, по недостатку ли характера, но дело
в том, что я — бесполезный человек, и, убедившись
в этом, я полагаю, что я один хозяин над моей жизнию; я еще не настолько разлюбил жизнь, чтоб застрелиться, и уж не люблю ее настолько, чтоб жить на диете, водить себя на помочах, устранять сильные ощущения и вкусные блюда для того, чтоб продлить на
долгое время эту жизнь больничного пациента.
Карпу Кондратьичу иногда приходило
в голову, что жена его напрасно гонит бедную девушку, он пробовал даже заговаривать с нею об этом издалека; но как только речь подходила к большей определительности, он чувствовал такой ужас, что не находил
в себе
силы преодолеть его, и отправлялся поскорее на гумно, где за минутный страх вознаграждал себя
долгим страхом, внушаемым всем вассалам.
Он подымался с места, как будто через
силу подавляя
в себе досаду и волнение, и, пройдя несколько раз по комнате
в угрюмом молчании, жал руку жене, глубоко вздыхал и,
в очевидном смущении, сказав несколько отрывистых слов,
в которых как бы проглядывало желание утешить жену, выходил из комнаты, а Александра Михайловна ударялась
в слезы или впадала
в страшную,
долгую грусть.
— Шекспир всеобъемлющ, — лупил, не слушая своего оппонента,
Долгов, — как бог творил мир, так и Шекспир писал; у него все внутренние
силы нашей планеты введены
в объект: у него есть короли — власть!.. У него есть тени, ведьмы — фатум!.. У него есть народ —
сила!
— Нет! — воскликнул он, — я этого
дольше выносить не
в силах! Я вызову этого умника, и пусть он меня застрелит, либо уж я постараюсь влепить пулю
в его ученый лоб.
Они напоминают мне, что я не что иное, как un homme perdu de dettes человек, погрязший
в долгах., что я такой же проходимец, пропойца, прощелыга, как они все, что я один из тех любопытных субъектов, которые растратили молодость,
силу, таланты и состояние — на что? — на лестное знакомство с половыми московских трактиров!
Масленица бесспорно владеет таинственной
силой пробуждать
в душе человека чувство
долга к употреблению блинов, услаждению себя увеселениями и зрелищами всякого рода; но, с другой стороны, известно также из опыта, что чувство
долга может иногда пасовать и слабнуть от причин, несравненно менее достойных, чем перемена погоды.
Сам Плодомасов, уложив боярышню, не оставался
в ее комнате ни минуты. Выйдя из этой комнаты, он также не предался и оргиям, обыкновенно сопровождавшим его возвращение домой. Он одиноко сидел
в своей опочивальне и нетерпеливо ждал пошептуху, за которою посланы были быстрые гонцы
в далекое село. Эта чародейка должна была
силою своих чар прекратить
долгий, смерти подобный сон привезенной боярышни.
В объявлении о «Собеседнике», которое вошло и
в предуведомление к нему, сказано, что княгиня Дашкова «почитает нужным не только пещись, по
долгу звания своего (как директор Академии наук), о приведении наук
в России
в цветущее состояние, но и стараться о доставлении публике хороших российских сочинений, чтобы тем подавать по мере
сил своих способы сочинителям трудиться
в стихотворстве и
в прочих, до словесных наук и нравоучения касающихся, сочинениях.
Это была настоящая американская выездка,
в которой все сводится к тому, чтобы облегчить лошади дыхание и уменьшить сопротивление воздуха до последней степени, где устранены все ненужные для бега движения, непроизводительно расходующие
силу, и где внешняя красота форм приносится
в жертву легкости, сухости,
долгому дыханию и энергии бега, превращая лошадь
в живую безукоризненную машину.
Первое время материнское чувство с такою
силой охватило меня и такой неожиданный восторг произвело во мне, что я думала, новая жизнь начнется для меня; но через два месяца, когда я снова стала выезжать, чувство это, уменьшаясь и уменьшаясь, перешло
в привычку и холодное исполнение
долга.
Общество
в самых дремлющих его слоях получило могущественный нравственный толчок, и усиленная умственная деятельность, воспрянув от
долгого сна, закипела на всем необъятном пространстве России; все живые
силы народа устремились на служение великому делу родного просвещения и совершенствования.
И Меркулов шепчет вслед за ходом часов: «Тягота, тягота…» Странная духовная связь есть между этими часами и ночным бодрствованием Меркулова: точно оба они — одни
в казарме — осуждены какой-то жестокой
силой тоскливо отсчитывать секунды и томиться
долгим одиночеством.
Чеглов. Я!.. Повторяю тебе, я! И считаю это
долгом своим, потому что ты тиран: ты женился на ней, зная, что она не любит тебя, и когда она
в первое время бегала от тебя, ты
силою вступил
в права мужа; наконец, ты иезуит: показывая при людях к ней ласковость и доброту, ты мучил ее ревностью — целые ночи грыз ее за какой-нибудь взгляд на другого мужчину, за вздох, который у нее, может быть, вырвался от нелюбви к тебе — я все знаю.
Мне хотелось
в Анатоле представить человека полного
сил, энергии, способностей, жизнь которого тягостна, пуста, ложна и безотрадна от постоянного противуречия между его стремлениями и его
долгом.
Гражданин
Послушай: стыдно!
Пора вставать! Ты знаешь сам,
Какое время наступило;
В ком чувство
долга не остыло,
Кто сердцем неподкупно прям,
В ком дарованье,
сила, меткость,
Тому теперь не должно спать…
Он делает то; что велит ему
долг, стремится к тому, что признает справедливым по принципу; но действия его вялы, холодны, неуверенны, потому что он постоянно сомневается
в своих
силах.
Старик медленно и громко вздохнул, уронил голову набок и беспомощно, с усталым видом, бросил руки вдоль тела. Постояв так несколько секунд и точно собравшись с
силами, он горестно замотал головой и запел тихим, стонущим речитативом, с
долгими паузами, во время которых было слышно, как шипел керосин
в лампах...
И за дверью встречали его холодная, торжественная тишина, подавленные вздохи и утроенное эхом гнусавое и непонятное чтение дьячка, прерываемое непонятными и
долгими паузами. Смущаясь скрипом своих шагов, Меркулов становился на место, посреди церкви, крестился, когда все крестились, падал на колени, когда все падали, и
в общности молитвенных движений черпал спокойную
силу и уверенность.
Это, кажется, ясно; и на основании этого взгляда нетрудно решить вопрос о нравственном достоинстве Станкевича
в двух словах: если жизнь должна быть рядом лишений и страданий
в силу велений
долга, так это ведь потому, что наши собственные стремления не сходятся с требованиями
долга.
Но когда Вася, не
в силах более выдержать, сорвал его с деревяшки, с которой он, казалось, вдруг слетел самовольно, как будто обрадовавшись такому хорошему покупщику после
долгого ожидания, когда захрустели все его ленточки, рюши и кружева, неожиданный крик восторга вырвался из мощной груди Аркадия Ивановича.
Почтеннейшая публика! Дело мое не проиграно! Права мои восстановлены! Вы видите, что преграды рухнули! Этот господин провалился
в окошко! Вам остается быть свидетелями счастливого свиданья двух влюбленных после
долгой разлуки! Если они потратили много
сил на преодоление препятствий, — то теперь зато они соединяются навек!
Не по
силам становилась и княжне петербургская жизнь, после
долгих и слезных просьб отпустил ее Лопухин на безмятежное житие
в подмосковное свое именье, Гуслицкую волость [Гуслицы, или Гуслицкая волость (
в нынешнем Богородском уезде Московской губернии), и
в начале XVIII столетия, как и теперь, заселена была почти сплошь раскольниками.].
День к вечеру склонялся, измучилась Фленушка писавши, а Манефа, не чувствуя устали, бодро ходила взад и вперед по келье, сказывая, что писать. Твердая, неутомимая
сила воли виднелась и
в сверкающих глазах ее, и
в разгоревшихся ланитах, и
в крепко сжатых губах. Глядя на нее, трудно было поверить, что эта старица не
дольше шести недель назад лежала
в тяжкой смертной болезни и одной ногой
в гробу стояла.
Когда друзья посвятили Малгоржана
в свой проект, то Малгоржан сильно поморщился, однако же после довольно
долгих и энергических убеждений, боясь потерять репутацию «нового человека» и уважение Луки и Моисея, склонился на их доводы, склонился с затаенным сокрушением сердца, ибо втайне ласкал себя приятною мыслию, что эти шестьдесят тысяч
в силу, так сказать, нравственного сродства с Сусанной принадлежат и ему
в некотором смысле.