Неточные совпадения
— Нет. Вы взгляните на него, — сказал старичок, указывая расшитою шляпой на остановившегося
в дверях залы с одним из влиятельных членов Государственного Совета Каренина
в придворном мундире с новою красною лентою через плечо. — Счастлив и доволен, как медный грош, — прибавил он, останавливаясь, чтобы пожать
руку атлетически сложенному красавцу камергеру.
(Эта женщина никогда не делала вопросов прямых, а всегда пускала
в ход сперва улыбки и потирания
рук, а потом, если надо было что-нибудь узнать непременно и верно, например: когда угодно будет Аркадию Ивановичу назначить свадьбу, то начинала любопытнейшими и почти жадными вопросами о Париже и о тамошней
придворной жизни и разве потом уже доходила по порядку и до третьей линии Васильевского острова.)
Здесь я опять принялся за бумаги моего друга.
В руки мне попалося начертание положения о уничтожении
придворных чинов.
На другой день Петр по своему обещанию разбудил Ибрагима и поздравил его капитан-лейтенантом бомбардирской роты Преображенского полка,
в коей он сам был капитаном.
Придворные окружили Ибрагима, всякой по своему старался обласкать нового любимца. Надменный князь Меншиков дружески пожал ему
руку. Шереметев осведомился о своих парижских знакомых, а Головин позвал обедать. Сему последнему примеру последовали и прочие, так что Ибрагим получил приглашений по крайней мере на целый месяц.
И цензурный"index"находится до сей поры
в руках безответственного
придворного чина.
Выслушав то монаршее слово, паки нижайше поклонились и были жалованы к
руке, и государыня из
рук своих изволила жаловать каждого венгерским вином по бокалу, и с тем высокомонаршеским пожалованием отпущены. Это «вошествие», так блистательно показавшее толпе особу Густава Бирона, было прелюдией мирных торжеств,
в распорядок которых, между прочим, входила и «курьезная» свадьба
придворного шута князя Голицына с калмычкой Бужениновой, отпразднованная
в ледяном доме 6 февраля.
— И вечно ты, мать, с экивоками и разными
придворными штуками, — с раздражением
в голосе отвечал он. — Знаешь ведь, что не люблю я этого, не первый год живем. «Отвадить по-деликатному или матери сказать», — передразнил он жену. — Ни то, ни другое, потому что все это будет иметь вид, что мы боимся, как бы дочернего жениха из
рук не выпустить, ловлей его пахнет, а это куда не хорошо… Так-то, мать, ты это и сообрази… Катя-то у нас?
Мог ли он воображать, посещая черную избу
в числе
придворных Иоанна, удостоенный его почетного внимания и отличных милостей, так сказать,
рука об
руку с ним, что он будет заключен
в той самой клети, где так ужасно поразила его участь новгородской посадницы?
«Помни, что дозволение свободно обращаться с собой порождает пренебрежение; берегись этого. Приучайся к естественной вежливости, избегая людей, любящих блистать остроумием, по большей части это люди извращенных нравов. Будь сурова с мужчинами и говори с ними немного, а когда они станут с тобой заговаривать, отвечай на похвалы их скромным молчанием… Когда будешь
в придворных собраниях и если случится, что тебя обступят старики, показывай вид, что хочешь поцеловать у них
руку, но своей не давай».
Князь был высокий, статный молодой человек с выразительным породистым лицом, с теми изысканно-изящными манерами, которые приобретаются исключительно
в придворной сфере, где люди каждую минуту думают о сохранении элегантной внешности. На лице его лежала печать грусти, деланной или искренней — это, конечно, было тайной его сердца, но это выражение вполне гармонировало с обстановкой, местом и причиной приема. Все заметили, что князь с особой почтительностью поцеловал
руку княгини Вассы Семеновны Полторацкой.
Как только увидели они Миру, низко поклонились и сделали знак
рукою страже. По этому знаку вышли из толпы
придворных два кудрявых мальчика-пажа. Они держали
в руках бархатную подушку. На подушке лежал золотой меч.
Сражение при Кунерсдорфе, несмотря на одержанную блестящую победу, не принесло все-таки союзникам никакого результата. Судьба Пруссии находилась
в руках союзников, а они говорили австрийцам: «Мы много сделали, теперь ваша очередь».
В этом снова сказывались
придворные влияния. Австрийцы же между тем бездействовали от нерешительности своего главнокомандующего — Дауна.
Григорий Александрович узнал своего бывшего учителя, несмотря на долгий промежуток лет, разъединивших их
в разные стороны, и, к удивлению
придворных, бесцеремонно им раздвинутых, подошел к старику и приветливо взял его за
руку.