Неточные совпадения
Утренний полусвет, водянистый и сонный, наполнил комнату сквозь щели ставен. Слабыми струйками курились потушенные фитили свечей. Слоистыми голубыми пеленами колыхался табачный дым, но солнечный луч, прорезавшийся сквозь сердцеобразную выемку
в ставне, пронизал
кабинет вкось веселым,
пыльным, золотым мечом и жидким горячим золотом расплескался на обоях стены.
Пришедши
в свой небольшой
кабинет, женевец запер дверь, вытащил из-под дивана свой
пыльный чемоданчик, обтер его и начал укладывать свои сокровища, с любовью пересматривая их; эти сокровища обличали как-то въявь всю бесконечную нежность этого человека: у него хранился бережно завернутый портфель; портфель этот, криво и косо сделанный, склеил для женевца двенадцатилетний Володя к Новому году, тайком от него, ночью; сверху он налепил выдранный из какой-то книги портрет Вашингтона; далее у него хранился акварельный портрет четырнадцатилетнего Володи: он был нарисован с открытой шеей, загорелый, с пробивающейся мыслию
в глазах и с тем видом, полным упования, надежды, который у него сохранился еще лет на пять, а потом мелькал
в редкие минуты, как солнце
в Петербурге, как что-то прошедшее, не прилаживающееся ко всем прочим чертам; еще были у него серебряные математические инструменты, подаренные ему стариком дядей; его же огромная черепаховая табакерка, на которой было вытиснено изображение праздника при федерализации, принадлежавшая старику и лежавшая всегда возле него, — ее женевец купил после смерти старика у его камердинера.
Один за другим входили сыщики, потные,
пыльные, устало и невесело перекидываясь различными замечаниями. Появился Маклаков, сердитый, нахмуренный, глаза у него были острые и обижающие. Прищуриваясь, быстро прошёл
в кабинет Красавин и громко хлопнул дверью.
— Нет! Я объяснюсь. Я объяснюсь! — высоко и тонко спел Коротков, потом кинулся влево, кинулся вправо, пробежал шагов десять на месте, искаженно отражаясь
в пыльных альпийских зеркалах, вынырнул
в коридор и побежал на свет тусклой лампочки, висящей над надписью: «Отдельные
кабинеты». Запыхавшись, он стал перед страшной дверью и очнулся
в объятиях Пантелеймона.
Я позволю себе,
в виду сверкающих седин, еще на минуту завернуть
в этот задумчивый и
пыльный кабинет, куда я прятался от людей, чтобы лучше их видеть и понимать.
Поскорее
в университет,
в кабинеты, хоть сторожа спросить, с ним поболтать, хоть нюхнуть
пыльных шкапов с препаратами!.. А крест Ивана горел алмазом и брызгал золотые искры по небу…