Неточные совпадения
Как о пожарах пишется
В газетах (я их читывал...
Княгиня Бетси, не дождавшись конца последнего акта, уехала из театра. Только что успела она войти
в свою уборную, обсыпать свое длинное бледное лицо пудрой, стереть ее, оправиться и приказать чай
в большой гостиной, как уж одна за другою стали подъезжать кареты к ее огромному дому на Большой Морской. Гости выходили на широкий подъезд, и тучный швейцар, читающий по утрам, для назидания прохожих, за стеклянною дверью
газеты, беззвучно отворял эту огромную дверь, пропуская мимо себя приезжавших.
Анна посмотрела
в газетах расписание поездов.
Он не мог согласиться с тем, что десятки людей,
в числе которых и брат его, имели право на основании того, что им рассказали сотни приходивших
в столицы краснобаев-добровольцев, говорить, что они с
газетами выражают волю и мысль народа, и такую мысль, которая выражается
в мщении и убийстве.
Степан Аркадьич получал и читал либеральную
газету, не крайнюю, но того направления, которого держалось большинство. И, несмотря на то, что ни наука, ни искусство, ни политика собственно не интересовали его, он твердо держался тех взглядов на все эти предметы, каких держалось большинство и его
газета, и изменял их, только когда большинство изменяло их, или, лучше сказать, не изменял их, а они сами
в нем незаметно изменялись.
Главные качества Степана Аркадьича, заслужившие ему это общее уважение по службе, состояли, во-первых,
в чрезвычайной снисходительности к людям, основанной
в нем на сознании своих недостатков; во-вторых,
в совершенной либеральности, не той, про которую он вычитал
в газетах, но той, что у него была
в крови и с которою он совершенно равно и одинаково относился ко всем людям, какого бы состояния и звания они ни были, и в-третьих — главное —
в совершенном равнодушии к тому делу, которым он занимался, вследствие чего он никогда не увлекался и не делал ошибок.
Она выписывала все те книги, о которых с похвалой упоминалось
в получаемых ею иностранных
газетах и журналах, и с тою внимательностью к читаемому, которая бывает только
в уединении, прочитывала их.
— А мы живем и ничего не знаем, — сказал раз Вронский пришедшему к ним поутру Голенищеву. — Ты видел картину Михайлова? — сказал он, подавая ему только что полученную утром русскую
газету и указывая на статью о русском художнике, жившем
в том же городе и окончившем картину, о которой давно ходили слухи и которая вперед была куплена.
В статье были укоры правительству и Академии за то, что замечательный художник был лишен всякого поощрения и помощи.
Меры эти, доведенные до крайности, вдруг оказались так глупы, что
в одно и то же время и государственные люди, и общественное мнение, и умные дамы, и
газеты, — всё обрушилось на эти меры, выражая свое негодование и против самих мер и против их признанного отца, Алексея Александровича.
Сергей Иванович давно уже отобедал и пил воду с лимоном и льдом
в своей комнате, просматривая только что полученные с почты
газеты и журналы, когда Левин, с прилипшими от пота ко лбу спутанными волосами и почерневшею, мокрою спиной и грудью, с веселым говором ворвался к нему
в комнату.
— Лягушки ли, не лягушки, — я
газет не издаю и защищать их не хочу; но я говорю о единомыслии
в мире интеллигенции, — сказал Сергей Иванович, обращаясь к брату.
Итак, либеральное направление сделалось привычкой Степана Аркадьича, и он любил свою
газету, как сигару после обеда, за легкий туман, который она производила
в его голове.
― Я думаю, что выслать его за границу всё равно, что наказать щуку, пустив ее
в воду, ― сказал Левин. Уже потом он вспомнил, что эта, как будто выдаваемая им за свою, мысль, услышанная им от знакомого, была из басни Крылова и что знакомый повторил эту мысль из фельетона
газеты.
— Хоть
в газетах печатайте. Какое мне дело?.. Что, я разве друг его какой?.. или родственник? Правда, мы жили долго под одной кровлей… А мало ли с кем я не жил?..
Впрочем, хотя эти деревца были не выше тростника, о них было сказано
в газетах при описании иллюминации, что «город наш украсился, благодаря попечению гражданского правителя, садом, состоящим из тенистых, широковетвистых дерев, дающих прохладу
в знойный день», и что при этом «было очень умилительно глядеть, как сердца граждан трепетали
в избытке благодарности и струили потоки слез
в знак признательности к господину градоначальнику».
Так как подобное зрелище для мужика сущая благодать, все равно что для немца
газеты или клуб, то скоро около экипажа накопилась их бездна, и
в деревне остались только старые бабы да малые ребята.
Когда привозила почта
газеты, новые книги и журналы и попадалось ему
в печати знакомое имя прежнего товарища, уже преуспевавшего на видном поприще государственной службы или приносившего посильную дань наукам и образованью всемирному, тайная тихая грусть подступала ему под сердце, и скорбная, безмолвно-грустная, тихая жалоба на бездействие свое прорывалась невольно.
И вот напечатают
в газетах, что скончался, к прискорбию подчиненных и всего человечества, почтенный гражданин, редкий отец, примерный супруг, и много напишут всякой всячины; прибавят, пожалуй, что был сопровождаем плачем вдов и сирот; а ведь если разобрать хорошенько дело, так на поверку у тебя всего только и было, что густые брови».
Вместо вопросов: «Почем, батюшка, продали меру овса? как воспользовались вчерашней порошей?» — говорили: «А что пишут
в газетах, не выпустили ли опять Наполеона из острова?» Купцы этого сильно опасались, ибо совершенно верили предсказанию одного пророка, уже три года сидевшего
в остроге; пророк пришел неизвестно откуда
в лаптях и нагольном тулупе, страшно отзывавшемся тухлой рыбой, и возвестил, что Наполеон есть антихрист и держится на каменной цепи, за шестью стенами и семью морями, но после разорвет цепь и овладеет всем миром.
Однако ж минуту спустя он тут же стал хитрить и попробовал было вывернуться, говоря, что, впрочем,
в Англии очень усовершенствована механика, что видно по
газетам, как один изобрел деревянные ноги таким образом, что при одном прикосновении к незаметной пружинке уносили эти ноги человека бог знает
в какие места, так что после нигде и отыскать его нельзя было.
Долго бессмысленно смотрел я
в книгу диалогов, но от слез, набиравшихся мне
в глаза при мысли о предстоящей разлуке, не мог читать; когда же пришло время говорить их Карлу Иванычу, который, зажмурившись, слушал меня (это был дурной признак), именно на том месте, где один говорит: «Wo kommen Sie her?», [Откуда вы идете? (нем.)] а другой отвечает: «Ich komme vom Kaffe-Hause», [Я иду из кофейни (нем.).] — я не мог более удерживать слез и от рыданий не мог произнести: «Haben Sie die Zeitung nicht gelesen?» [Вы не читали
газеты? (нем.)]
Кроме того, государственные дела, дела поместий, диктант мемуаров, выезды парадных охот, чтение
газет и сложная переписка держали его
в некотором внутреннем отдалении от семьи; сына он видел так редко, что иногда забывал, сколько ему лет.
Еще утром, едва проснувшись, он уже почувствовал, что этот день начался
в черных лучах. Он мрачно оделся, неохотно позавтракал, забыл прочитать
газету и долго курил, погруженный
в невыразимый мир бесцельного напряжения; среди смутно возникающих слов бродили непризнанные желания, взаимно уничтожая себя равным усилием. Тогда он занялся делом.
Он вышел
в другую улицу. «Ба! „Хрустальный дворец“! Давеча Разумихин говорил, про „Хрустальный дворец“. Только, чего бишь я хотел-то? Да, прочесть!.. Зосимов говорил, что
в газетах читал…»
— Да про убийство это я и прежде твоего слышал и этим делом даже интересуюсь… отчасти… по одному случаю… и
в газетах читал! А вот…
Раскольников знал, что он подойдет. Он отложил
газеты и поворотился к Заметову. На его губах была усмешка, и какое-то новое раздражительное нетерпение проглядывало
в этой усмешке.
Раскольников взял
газету и мельком взглянул на свою статью. Как ни противоречило это его положению и состоянию, но он ощутил то странное и язвительно-сладкое чувство, какое испытывает автор,
в первый раз видящий себя напечатанным, к тому же и двадцать три года сказались. Это продолжалось одно мгновение. Прочитав несколько строк, он нахмурился, и страшная тоска сжала его сердце. Вся его душевная борьба последних месяцев напомнилась ему разом. С отвращением и досадой отбросил он статью на стол.
— Моя статья?
В «Периодической речи»? — с удивлением спросил Раскольников, — я действительно написал полгода назад, когда из университета вышел, по поводу одной книги одну статью, но я снес ее тогда
в газету «Еженедельная речь», а не
в «Периодическую».
—
Газеты есть? — спросил он, входя
в весьма просторное и даже опрятное трактирное заведение о нескольких комнатах, впрочем довольно пустых. Два-три посетителя пили чай, да
в одной дальней комнате сидела группа, человека
в четыре, и пили шампанское. Раскольникову показалось, что между ними Заметов. Впрочем, издали нельзя было хорошо рассмотреть.
Карандышев подходит за ней. Вожеватов подает руку Огудаловой и Карандышеву. Кнуров, молча и не вставая с места, подает руку Огудаловой, слегка кивает Карандышеву и погружается
в чтение
газеты.
— Да; вот я вижу у тебя — «Друг здравия» [«Друг здравия» — врачебная
газета, издававшаяся
в Петербурге с 1833 по 1869 год.] на тысяча восемьсот пятьдесят пятый год, — заметил Базаров.
Он держал
в руках последний нумер Galignani, [«Galignani» — «Galignani s Messenger» — «Вестник Галиньяни» — ежедневная
газета, издававшаяся
в Париже на английском языке с 1814 года.
Самгин следил, как соблазнительно изгибается
в руках офицера с черной повязкой на правой щеке тонкое тело высокой женщины с обнаженной до пояса спиной, смотрел и привычно ловил клочки мудрости человеческой. Он давно уже решил, что мудрость, схваченная непосредственно у истока ее, из уст людей, — правдивее, искренней той, которую предлагают книги и
газеты. Он имел право думать, что особенно искренна мудрость пьяных, а за последнее время ему казалось, что все люди нетрезвы.
— Внизу
в столовой, Аркаша, там
газеты объясняет молодой человек, Аркаша…
— Нет, не близко, — ответил Самгин и механически добавил: — Года за полтора, за два до этого он действительно покушался на самоубийство. Было
в газетах.
Рассказывая Спивак о выставке, о ярмарке, Клим Самгин почувствовал, что умиление, испытанное им, осталось только
в памяти, но как чувство — исчезло. Он понимал, что говорит неинтересно. Его стесняло желание найти свою линию между неумеренными славословиями одних
газет и ворчливым скептицизмом других, а кроме того, он боялся попасть
в тон грубоватых и глумливых статеек Инокова.
«Да, — соображал Самгин. — Возможно, что где-то действует Кутузов. Если не арестован
в Москве
в числе «семерки» ЦК. Еврейка эта, видимо, злое существо. Большевичка. Что такое Шемякин? Таисья, конечно, уйдет к нему. Если он позовет ее. Нет, будет полезнее, если я займусь литературой.
Газета не уйдет. Когда я приобрету имя
в литературе, — можно будет подумать и о
газете. Без Дронова. Да, да, без него…»
Газеты большевиков раздражали его еще более сильно, раздражали и враждебно тревожили.
В этих
газетах он чувствовал явное намерение поссорить его с самим собою, ‹убедить его
в безвыходности положения страны,› неправильности всех его оценок, всех навыков мысли. Они действовали иронией, насмешкой, возмущали грубостью языка, прямолинейностью мысли. Их материал освещался социальной философией, и это была «система фраз», которую он не
в силах был оспорить.
— Языческая простота! Я сижу
в ресторане, с
газетой в руках, против меня за другим столом — очень миленькая девушка. Вдруг она говорит мне: «Вы, кажется, не столько читаете, как любуетесь моими панталонами», — она сидела, положив ногу на ногу…
Прихрамывая, тыкая палкой
в торцы, он перешел с мостовой на панель, присел на каменную тумбу, достал из кармана
газету и закрыл ею лицо свое. Самгин отметил, что солдат, взглянув на него, хотел отдать ему честь, но почему-то раздумал сделать это.
Впереди и вправо от него сидел человек
в сером костюме, с неряшливо растрепанными волосами на голове; взмахивая
газетой, он беспокойно оглядывался, лицо у него длинное, с острой бородкой, костлявое, большеглазое.
Через несколько дней Клим Самгин, лежа
в постели, развернул
газету и увидал напечатанным свой очерк о выставке.
Была у Дмитрия толстая тетрадь
в черной клеенчатой обложке, он записывал
в нее или наклеивал вырезанные из
газет забавные ненужности, остроты, коротенькие стишки и читал девочкам, тоже как-то недоверчиво, нерешительно...
Лидия приняла его
в кабинете, за столом.
В дымчатых очках,
в китайском желтом халате, вышитом черными драконами,
в неизбежной сетке на курчавых волосах, она резала ножницами
газету. Смуглое лицо ее показалось вытянутым и злым.
К его удивлению,
в газетах было напечатано только две заметки; одна рассказывала...
В конце седьмого года
газету закрыли, Говорков был арестован, но вскоре освобожден с «лишением права заниматься педагогической деятельностью».
Когда мать спросила Клима, предлагал ли ему Варавка взять
в газете отдел критики и библиографии, она заговорила, не ожидая, что скажет Клим...
— Вот вы сидите и интересуетесь: как били и чем, и многих ли, — заговорил Дьякон, кашляя и сплевывая
в грязный платок. — Что же: все для статей, для
газет?
В буквы все у вас идет,
в слова. А — дело-то когда?
«Да, у нее нужно бывать», — решил Самгин, но второй раз увидеть ее ему не скоро удалось, обильные, но запутанные дела Прозорова требовали много времени, франтоватый письмоводитель был очень плохо осведомлен, бездельничал, мечтал о репортаже
в «Петербургской
газете».
— Я был
в Мюнхене, когда началось это… необыкновенное происшествие и
газеты закричали о нем как о переводе с французского.