Неточные совпадения
На десятый
день после приезда
в город Кити заболела. У нее сделалась головная боль, рвота, и она всё утро не могла встать с
постели.
Оставшись одна, Долли помолилась Богу и легла
в постель. Ей всею душой было жалко Анну
в то время, как она говорила с ней; но теперь она не могла себя заставить думать о ней. Воспоминания о доме и детях с особенною, новою для нее прелестью,
в каком-то новом сиянии возникали
в ее воображении. Этот ее мир показался ей теперь так дорог и мил, что она ни за что не хотела вне его провести лишний
день и решила, что завтра непременно уедет.
Произошло это утром,
в десять часов.
В этот час утра,
в ясные
дни, солнце всегда длинною полосой проходило по его правой стене и освещало угол подле двери. У
постели его стояла Настасья и еще один человек, очень любопытно его разглядывавший и совершенно ему незнакомый. Это был молодой парень
в кафтане, с бородкой, и с виду походил на артельщика. Из полуотворенной двери выглядывала хозяйка. Раскольников приподнялся.
Раздев, он положил ее на
постель, накрыл и закутал совсем с головой
в одеяло.
А сама-то весь-то
день сегодня моет, чистит, чинит, корыто сама, с своею слабенькою-то силой,
в комнату втащила, запыхалась, так и упала на
постель; а то мы
в ряды еще с ней утром ходили, башмачки Полечке и Лене купить, потому у них все развалились, только у нас денег-то и недостало по расчету, очень много недостало, а она такие миленькие ботиночки выбрала, потому у ней вкус есть, вы не знаете…
Он на той же
постели, так же закутанный
в одеяло; свеча не зажжена, а уж
в окнах белеет полный
день.
В качестве генеральского сына Николай Петрович — хотя не только не отличался храбростью, но даже заслужил прозвище трусишки — должен был, подобно брату Павлу, поступить
в военную службу; но он переломил себе ногу
в самый тот
день, когда уже прибыло известие об его определении, и, пролежав два месяца
в постели, на всю жизнь остался «хроменьким».
Ночами,
в постели, перед тем как заснуть, вспоминая все, что слышал за
день, он отсевал непонятное и неяркое, как шелуху, бережно сохраняя
в памяти наиболее крупные зерна разных мудростей, чтоб, при случае, воспользоваться ими и еще раз подкрепить репутацию юноши вдумчивого.
К вечеру другого
дня Самгин чувствовал себя уже довольно сносно, пил чай, сидя
в постели, когда пришел брат.
Через несколько
дней Клим Самгин, лежа
в постели, развернул газету и увидал напечатанным свой очерк о выставке.
Лидия вывихнула ногу и одиннадцать
дней лежала
в постели. Левая рука ее тоже была забинтована. Перед отъездом Игоря толстая, задыхающаяся Туробоева, страшно выкатив глаза, привела его проститься с Лидией, влюбленные, обнявшись, плакали, заплакала и мать Игоря.
«Черт меня дернул говорить с нею! Она вовсе не для бесед. Очень пошлая бабенка», — сердито думал он, раздеваясь, и лег
в постель с твердым намерением завтра переговорить с Мариной по
делу о деньгах и завтра же уехать
в Крым.
Кружилась голова. Самгин разделся, лег
в постель и, лежа, попытался подвести окончательный итог всему, что испытано и надумано
в этот чрезвычайно емкий
день. Очень хотелось, чтоб итог был утешителен.
На другой
день он проснулся рано и долго лежал
в постели, куря папиросы, мечтая о поездке за границу. Боль уже не так сильна, может быть, потому, что привычна, а тишина
в кухне и на улице непривычна, беспокоит. Но скоро ее начали раскачивать толчки с улицы
в розовые стекла окон, и за каждым толчком следовал глухой, мощный гул, не похожий на гром. Можно было подумать, что на небо, вместо облаков, туго натянули кожу и по коже бьют, как
в барабан, огромнейшим кулаком.
А через несколько
дней, ночью, встав с
постели, чтоб закрыть окно, Клим увидал, что учитель и мать идут по дорожке сада; мама отмахивается от комаров концом голубого шарфа, учитель, встряхивая медными волосами, курит. Свет луны был так маслянисто густ, что даже дым папиросы окрашивался
в золотистый тон. Клим хотел крикнуть...
У повара Томилин поселился тоже
в мезонине, только более светлом и чистом. Но он
в несколько
дней загрязнил комнату кучами книг; казалось, что он переместился со всем своим прежним жилищем, с его пылью, духотой, тихим скрипом половиц, высушенных летней жарой. Под глазами учителя набухли синеватые опухоли, золотистые искры
в зрачках погасли, и весь он как-то жалобно растрепался. Теперь, все время уроков, он не вставал со своей неопрятной
постели.
Быстро вымыв лицо сына, она отвела его
в комнату,
раздела, уложила
в постель и, закрыв опухший глаз его компрессом, села на стул, внушительно говоря...
Оформилась она не скоро,
в один из ненастных
дней не очень ласкового лета. Клим лежал на
постели, кутаясь
в жидкое одеяло, набросив сверх его пальто. Хлестал по гулким крышам сердитый дождь, гремел гром, сотрясая здание гостиницы,
в щели окон свистел и фыркал мокрый ветер.
В трех местах с потолка на пол равномерно падали тяжелые капли воды, от которой исходил запах клеевой краски и болотной гнили.
— Вот день-то и прошел, и слава Богу! — говорили обломовцы, ложась
в постель, кряхтя и осеняя себя крестным знамением. — Прожили благополучно; дай Бог и завтра так! Слава тебе, Господи! Слава тебе, Господи!
На другой
день Андрея нашли преспокойно спящего
в своей
постели, а под кроватью лежало чье-то ружье и фунт пороху и дроби.
Если Захар заставал иногда там хозяйку с какими-нибудь планами улучшений и очищений, он твердо объявлял, что это не женское
дело разбирать, где и как должны лежать щетки, вакса и сапоги, что никому
дела нет до того, зачем у него платье лежит
в куче на полу, а
постель в углу за печкой,
в пыли, что он носит платье и спит на этой
постели, а не она.
В одно прекрасное утро Тарантьев перевез весь его дом к своей куме,
в переулок, на Выборгскую сторону, и Обломов
дня три провел, как давно не проводил: без
постели, без дивана, обедал у Ольгиной тетки.
— Вот у вас все так: можно и не мести, и пыли не стирать, и ковров не выколачивать. А на новой квартире, — продолжал Илья Ильич, увлекаясь сам живо представившейся ему картиной переезда, —
дня в три не разберутся, все не на своем месте: картины у стен, на полу, галоши на
постели, сапоги
в одном узле с чаем да с помадой. То, глядишь, ножка у кресла сломана, то стекло на картине разбито или диван
в пятнах. Чего ни спросишь, — нет, никто не знает — где, или потеряно, или забыто на старой квартире: беги туда…
Дома отчаялись уже видеть его, считая погибшим; но при виде его, живого и невредимого, радость родителей была неописанна. Возблагодарили Господа Бога, потом напоили его мятой, там бузиной, к вечеру еще малиной, и продержали
дня три
в постели, а ему бы одно могло быть полезно: опять играть
в снежки…
К вечеру второго
дня нашли Веру, сидящую на полу,
в углу большой залы, полуодетую. Борис и жена священника, приехавшая
в тот
день, почти силой увели ее оттуда и положили
в постель.
Она легла
в постель, почти машинально, как будто не понимая, что делает. Василиса
раздела ее, обложила теплыми салфетками, вытерла ей руки и ноги спиртом и, наконец, заставила проглотить рюмку теплого вина. Доктор велел ее не беспокоить, оставить спать и потом дать лекарство, которое прописал.
Вот тут Райский поверял себя, что улетало из накопившегося
в день запаса мыслей, желаний, ощущений, встреч и лиц. Оказывалось, что улетало все — и с ним оставалась только Вера. Он с досадой вертелся
в постели и засыпал — все с одной мыслью и просыпался с нею же.
— Есть, батюшка, да сил нет, мякоти одолели, до церкви дойду — одышка мучает. Мне седьмой десяток! Другое
дело, кабы барыня маялась
в постели месяца три, да причастили ее и особоровали бы маслом, а Бог, по моей грешной молитве, поднял бы ее на ноги, так я бы хоть ползком поползла. А то она и недели не хворала!
— Вера не ходит гулять, потому что простудилась и пролежала три
дня в постели, почти
в горячке.
Объясню заранее: отослав вчера такое письмо к Катерине Николаевне и действительно (один только Бог знает зачем) послав копию с него барону Бьорингу, он, естественно, сегодня же,
в течение
дня, должен был ожидать и известных «последствий» своего поступка, а потому и принял своего рода меры: с утра еще он перевел маму и Лизу (которая, как я узнал потом, воротившись еще утром, расхворалась и лежала
в постели) наверх, «
в гроб», а комнаты, и особенно наша «гостиная», были усиленно прибраны и выметены.
Я не помню даже времени
в целой жизни моей, когда бы я был полон более надменных ощущений, как
в те первые
дни моего выздоровления, то есть когда валялась соломинка на
постели.
На четвертый
день моего сознания я лежал,
в третьем часу пополудни, на моей
постели, и никого со мной не было.
7-го октября был ровно год, как мы вышли из Кронштадта. Этот
день прошел скромно. Я живо вспомнил, как, год назад, я
в первый раз вступил на море и зажил новою жизнью, как из покойной комнаты и
постели перешел
в койку и на колеблющуюся под ногами палубу, как неблагосклонно встретило нас море, засвистал ветер, заходили волны; вспомнил снег и дождь, зубную боль — и прощанье с друзьями…
На ночь нас развели по разным комнатам. Но как особых комнат было только три, и
в каждой по одной
постели, то пришлось по одной
постели на двоих. Но
постели таковы, что на них могли бы лечь и четверо. На другой
день, часу
в восьмом, Ферстфельд явился за нами
в кабриолете, на паре прекрасных лошадей.
Меня
в самом
деле почти не кусали комары, но я все-таки лучше бы, уж так и быть, допустил двух-трех комаров
в постель, нежели ящерицу.
Нехлюдов paзделся,
постелил на клеенчатый диван плед, свою кожаную подушку и лег, перебирая
в своем воображении всё, что он видел и слышал зa нынешний
день.
Вчерашний соблазн представился ему теперь тем, что бывает с человеком, когда он разоспался, и ему хочется хоть не спать, а еще поваляться, понежиться
в постели, несмотря на то что он знает, что пора вставать для ожидающего его важного и радостного
дела.
Но была ли это вполне тогдашняя беседа, или он присовокупил к ней
в записке своей и из прежних бесед с учителем своим, этого уже я не могу решить, к тому же вся речь старца
в записке этой ведется как бы беспрерывно, словно как бы он излагал жизнь свою
в виде повести, обращаясь к друзьям своим, тогда как, без сомнения, по последовавшим рассказам, на
деле происходило несколько иначе, ибо велась беседа
в тот вечер общая, и хотя гости хозяина своего мало перебивали, но все же говорили и от себя, вмешиваясь
в разговор, может быть, даже и от себя поведали и рассказали что-либо, к тому же и беспрерывности такой
в повествовании сем быть не могло, ибо старец иногда задыхался, терял голос и даже ложился отдохнуть на
постель свою, хотя и не засыпал, а гости не покидали мест своих.
Смердяков бросился за водой. Старика наконец
раздели, снесли
в спальню и уложили
в постель. Голову обвязали ему мокрым полотенцем. Ослабев от коньяку, от сильных ощущений и от побоев, он мигом, только что коснулся подушки, завел глаза и забылся. Иван Федорович и Алеша вернулись
в залу. Смердяков выносил черепки разбитой вазы, а Григорий стоял у стола, мрачно потупившись.
Госпожа Хохлакова уже три недели как прихварывала: у ней отчего-то вспухла нога, и она хоть не лежала
в постели, но все равно,
днем,
в привлекательном, но пристойном дезабилье полулежала у себя
в будуаре на кушетке.
На следующий
день, когда я проснулся, солнце было уже высоко. Мои спутники напились чаю и ждали только меня. Быстро я собрал свою
постель, взял
в карман кусок хлеба и, пока солдаты вьючили мулов, пошел вместе с Дерсу, Чжан Бао и А.И. Мерзляковым к реке Билимбе.
Наконец стало светать. Вспыхнувшую было на востоке зарю тотчас опять заволокло тучами. Теперь уже все было видно: тропу, кусты, камни, берег залива, чью-то опрокинутую вверх
дном лодку. Под нею спал китаец. Я разбудил его и попросил подвезти нас к миноносцу. На судах еще кое-где горели огни. У трапа меня встретил вахтенный начальник. Я извинился за беспокойство, затем пошел к себе
в каюту, разделся и лег
в постель.
Я узнал ядовитые восторги холодного отчаяния; я испытал, как сладко,
в течение целого утра, не торопясь и лежа на своей
постели, проклинать
день и час своего рождения, — я не мог смириться разом.
— Точно так-с. Сперва они кажинный
день водку кушали, а теперь вот
в постель слегли, и уж оченно они худы стали. Я так полагаю, они теперь и понимать-то ничего не понимают. Без языка совсем.
Целый
день я бродил по горам и к вечеру вышел к этой фанзе.
В сумерки один из казаков убил кабана. Мяса у нас было много, и потому мы поделились с китайцами.
В ответ на это хозяин фанзы принес нам овощей и свежего картофеля. Он предлагал мне свою
постель, но, опасаясь блох, которых всегда очень много
в китайских жилищах, я предпочел остаться на открытом воздухе.
— Что ты, батюшка? не с ума ли спятил, али хмель вчерашний еще у тя не прошел? Какие были вчера похороны? Ты целый
день пировал у немца — воротился пьян, завалился
в постелю, да и спал до сего часа, как уж к обедне отблаговестили.
— Поди, Маша,
в свою комнату и не беспокойся. — Маша поцеловала у него руку и ушла скорее
в свою комнату, там она бросилась на
постелю и зарыдала
в истерическом припадке. Служанки сбежались,
раздели ее, насилу-насилу успели ее успокоить холодной водой и всевозможными спиртами, ее уложили, и она впала
в усыпление.
По нынешним понятиям об этикете письмо сие было бы весьма неприличным, но оно рассердило Кирила Петровича не странным слогом и расположением, но только своею сущностью. «Как, — загремел Троекуров, вскочив с
постели босой, — высылать к ему моих людей с повинной, он волен их миловать, наказывать! — да что он
в самом
деле задумал; да знает ли он, с кем связывается? Вот я ж его… Наплачется он у меня, узнает, каково идти на Троекурова!»
Я отправился к ним.
В этот
день мужу было легче, хотя на новой квартире он уже не вставал с
постели; я был монтирован, [возбужден, взвинчен (от фр. être monté).] дурачился, сыпал остротами, рассказывал всякий вздор, морил больного со смеху и, разумеется, все это для того, чтоб заглушить ее и мое смущение. Сверх того, я чувствовал, что смех этот увлекает и пьянит ее.
Его отец, говорят, сердясь на него, сам просил, чтобы его перевели
в армию; брошенный
в какой-то потерянной белорусской деревне, с своим парком, Бакунин одичал, сделался нелюдимом, не исполнял службы и
дни целые лежал
в тулупе на своей
постели.