Неточные совпадения
— Вскоре после венца он и начал уговаривать меня: «Если хозяин попросит, не отказывай ему, я не обижусь, а жизни нашей
польза будет», — рассказывала Таисья, не жалуясь, но как бы издеваясь. — А они — оба приставали — и хозяин и зять его. Ну, что же? — крикнула она, взмахнув головой, и кошачьи глаза ее вспыхнули яростью. — С хозяином я валялась по мужеву приказу, а с зятем его —
в отместку
мужу…
— Что же печалиться? Отца Ганьки арестовали и осудили за воровство, она о делах отца и
мужа ничего не знала, ей тюрьма оказалась на
пользу. Второго
мужа ее расстреляли не за грабеж, а за участие
в революционной работе.
— Так я оставлю en blanc [пробел] что тебе нужно о стриженой, а она уж велит своему
мужу. И он сделает. Ты не думай, что я злая. Они все препротивные, твои protégées, но je ne leur veux pas de mal. [я им зла не желаю.] Бог с ними! Ну, ступай. А вечером непременно будь дома. Услышишь Кизеветера. И мы помолимся. И если ты только не будешь противиться, ça vous fera beaucoup de bien. [это тебе принесет большую
пользу.] Я ведь знаю, и Элен и вы все очень отстали
в этом. Так до свиданья.
Спаси вас господи за ваши труды, почтеннейший
муж Михайло Трофимыч; мы, что можем, с своей стороны на общую
пользу готовы, только сами знаете, старухи сироты что
в таком великом деле могут, кроме молитв?
Смело уверяя читателя
в достоверности этого факта, я
в то же время никогда не позволю себе назвать имена совершивших его, потому что, кто знает строгость и щепетильность губернских понятий насчет нравственности, тот поймет всю громадность уступки, которую сделали
в этом случае обе дамы и которая, между прочим, может показать, на какую жертву после того не решатся женщины нашего времени для служебной
пользы мужей.
Уединенно пришлось ей сидеть
в своем замкоподобном губернаторском доме, и общественное мнение явно уже склонилось
в пользу их врага, и началось это с Полины, которая вдруг, ни с того ни с сего, найдена была превосходнейшей женщиной, на том основании, что при таком состоянии, нестарая еще женщина, она решительно не рядится, не хочет жить
в свете, а всю себя посвятила семейству; но что, собственно, делает она
в этой семейной жизни — никто этого не знал, и даже поговаривали, что вряд ли она согласно живет с
мужем, но хвалили потому только, что надобно же было за что-нибудь похвалить.
Из этих намеков
мужа и Егора Егорыча Миропа Дмитриевна хорошо поняла, что она поймана с поличным, и ею овладело вовсе не раскаяние, которое ей предлагали, а злость несказуемая и неописуемая на своего супруга;
в ее голове быстро промелькнули не мысли, нет, а скорее ощущение мыслей: «Этот дурак, то есть Аггей Никитич, говорит, что любит меня, а между тем разблаговещивает всем, что я что-то такое не по его сделала, тогда как я сделала это для его же, дурака,
пользы, чтобы придать ему вес перед его подчиненными!» Повторяемый столь часто
в мыслях эпитет
мужу: дурак и дурак — свидетельствовал, что Миропа Дмитриевна окончательно убедилась
в недальности Аггея Никитича, но, как бы там ни было, по чувству самосохранения она прежде всего хотела вывернуться из того, что ставят ей
в обвинение.
Что касается до имущественного вопроса, то хотя Тулузов и заграбастал все деньги Петра Григорьича
в свои руки, однако недвижимые имения Екатерина Петровна сумела сберечь от него и делала это таким образом, что едва он заговаривал о
пользе если не продать, то, по крайней мере, заложить какую-нибудь из деревень, так как на деньги можно сделать выгодные обороты, она с ужасом восклицала: «Ах, нет, нет, покойный отец мой никогда никому не был должен, и я не хочу должать!» Сообразив все это, Екатерина Петровна определила себе свой образ действия и не сочла более нужным скрывать перед
мужем свое до того таимое от него чувство.
Нужно признаться, что я не злоупотреблял своим влиянием, потому что мое вмешательство, очевидно, шло
в пользу только виноватой стороны, которой являлся всегда
муж, а я не хотел быть его тайным сообщником.
— Да, как же, обманешь кого-нибудь этими побасенками: нынешние судьи не слепо судят и прямо говорят, что они буквы закона держатся только
в делах уголовных, а
в гражданских, — так как надо же
в чью-либо
пользу решить, — допускают толкования и, конечно,
в вашем деле
в вашу
пользу не растолковали бы, потому что вы еще заранее более чем обеспечены были от вашего
мужа…
— О, нет, нет, это еще не все!.. Я, как писала вам, пригласила вас по двум делам, за которые и заплачу вам с удовольствием две тысячи рублей, если только вы устроите их
в мою
пользу, — а если нет, так ничего!.. Дед умирает и оставляет
мужу все наследство, то как же мне от
мужа получить пятьсот тысяч?
Все это имеет свою
пользу; но несправедливость
в том, что они себя считают по праву головою выше нас, жрецами Паллады, ее любовниками, хуже —
мужьями ее.
Если иностранные Писатели доныне говорят, что
в России нет Среднего состояния, то пожалеем об их дерзком невежестве, но скажем, что Екатерина даровала сему важному состоянию истинную политическую жизнь и цену: что все прежние его установления были недостаточны, нетверды и не образовали полной системы; что Она первая обратила его
в государственное достоинство, которое основано на трудолюбии и добрых нравах и которое может быть утрачено пороками [См.: «Городовое Положение».]; что Она первая поставила на его главную степень цвет ума и талантов —
мужей, просвещенных науками, украшенных изящными дарованиями [Ученые и художники по сему закону имеют право на достоинство Именитых Граждан.]; и чрез то утвердила законом, что государство, уважая общественную
пользу трудолюбием снисканных богатств, равномерно уважает и личные таланты, и признает их нужными для своего благоденствия.
Вобще я мог
в году последнем
В девицах наших городских
Заметить страсть к воздушным бредням
И мистицизму. Бойтесь их!
Такая мудрая супруга,
В часы любовного досуга,
Вам вдруг захочет доказать,
Что 2 и 3 совсем не пять;
Иль, вместо пламенных лобзаний,
Магнетизировать начнет —
И счастлив
муж, коли заснет!..
Плоды подобных замечаний
Конечно б мог не ведать мир,
Но
польза,
польза мой кумир.
Всяк отец
в дому своем владыка:
Мужи пашут, жены шьют одежду;
А умрет глава всех домочадцев,
Дети всем добром сообща владеют,
Выбрав старшину себе из рода,
Чтоб ходил, для
пользы их, на сеймы.
Где с ним кметы, лехи и владыки.
Софья Михайловна. Да, действовала
в пользу кармана своего супруга! Но знаешь ли ты, жадный скупец, отчего и почему я это делала? Я делала это, чтобы спасти любовь нашу: еще накануне
муж хотел услать меня
в деревню и разлучить нас, а я тогда жить без тебя не могла, да полагаю, что и ты тоже.
Когда я давал показания, защитник спросил меня,
в каких отношениях я находился с Ольгой, и познакомил меня с показанием Пшехоцкого, когда-то мне аплодировавшего. Сказать правду — значило бы дать показание
в пользу подсудимого: чем развратнее жена, тем снисходительнее присяжные к мужу-Отелло, — я понимал это… С другой стороны, моя правда оскорбила бы Урбенина… он, услыхав ее, почувствовал бы неизлечимую боль… Я счел за лучшее солгать.
В эту-то семью постучалась Глафира с целию помириться с давно не виденным братом; познакомиться с его женой, о которой она имела довольно смутное понятие, и заставить Грегуара старшего тряхнуть его связями
в пользу предпринятого ею плана положить к своим ногам Михаила Андреевича Бодростина и стать над ним во всеоружии силы, какую она теперь должна получить над ним, как женщина достойного почтения образа жизни, над
мужем безнравственным, мотом и аферистом, запутанным
в скандальную историю с проходимкой, угрожающею ему уголовным судом за похищение ребенка.
Попадья говорила все это с самым серьезным и сосредоточенным видом и с глубочайшею заботливостью о Катерине Астафьевне. Ее не развлекал ни веселый смех
мужа, наблюдавшего трагикомическое положение Форова, ни удивление самого майора, который был поражен простотой и оригинальностью приведенного ею довода
в пользу брака, и наконец, отерев салфеткой усы и подойдя к попадье, попросил у нее ручку.
— О боже, да что же иное? Ты, Лара, можешь прекрасно употребить это
в свою
пользу: он теперь подогрет настолько, насколько нужно; ты знаешь его слабую струну и, стало быть, понимаешь, что нужно делать. Ступай же, ma chère. Успокой и
мужа, и Синтянину.
В описанном мною положении прошел целый год и другой, Пекторалис все беднял и платил деньги, а Сафроныч все пьянствовал — и совсем, наконец, спился с круга и бродяжил по улицам. Таким образом, дело это обоим претендентам было не
в пользу, но был некто, распоряжавшийся этою операцией умнее. Это была жена Сафроныча, такая же, как и ее
муж, простоплетная баба, Марья Матвеевна, у которой было, впрочем, то счастливое перед
мужем преимущество, что она сообразила...
Что такое фамилия? Разве не может быть однофамильцев? Он собственными глазами видел
в Москве вывеску портного Перелешина. Кто будет знать, что именно он
муж этой кокотки? Они с будущей женой не увидят друг друга
в глаза, — мысленно стал приводить он себе доводы
в пользу подобной аферы. Наконец, кто знает, если ей повезет как Анжель, он может всегда потребовать от нее крупную сумму
в виде отступного, под угрозой предъявления на нее прав
мужа, и она не откажет, да и не посмеет отказать ему.
Теперь произошла огласка, и оскорбленный
муж отказался от своей жены
в пользу графа.
— А, между тем, это так понятно… Увлечение достопочтенного вельможи схизматичкой Похвисневой привело его к пагубной мысли отдать ее во власть доброго католика графа Свенторжецкого, и она, конечно, под влиянием умного
мужа, если наружно и не оставит свою ересь, то втайне будет на нашей стороне, и потому и связь ее с нашим уважаемым покровителем Иваном Павловичем не страшна для наших целей, и влияние ее на него будет
в нашу
пользу…
И как всегда бывает, что
в деле хитрости глупый человек проводит более умных, она, поняв, что цель всех этих слов и хлопот состояла преимущественно
в том, чтобы, обратив ее
в католичество, взять с нее денег
в пользу иезуитских учреждений (о чем ей делали намеки), Элен, прежде чем давать деньги, настаивала на том, чтобы над нею произвели те различные операции, которые бы освободили ее от
мужа.