Впечатлительный Александров успел уже раз десять вообразить себя приговоренным к смерти, и волосы у него на голове порою холодели и делались жесткими, как у ежа. Зато очень утешили и взбодрили его дух отрывки из статута ордена св. Георгия-победоносца, возглашенные тем же Лачиновым. Слушая их ушами и героическим сердцем, Александров брал в воображении редуты, заклепывал пушки, отнимал вражеские знамена, брал
в плен генералов…
Неточные совпадения
Генерал стал было его поддерживать, но я рекомендовал ему прочесть хоть, например, отрывки из «Записок»
генерала Перовского, бывшего
в двенадцатом году
в плену у французов.
— Слава Господу… Скажите
генералу, что если понадобится, мы умрем на своем посту, но
в плен, во всяком случае, не сдадимся и не сдадим оставшихся орудий, клянусь!
Интересно полученное
в отряде
генерала Мищенко письмо офицера, попавшего
в плен японцам.
Государыня приказала справиться, и по справкам ей было доложено, что никакого
генерала Зорича не было взято
в плен, а взят майор Зорич.
После шестнадцатидневного победоносного перехода через Альпы русские взяли
в плен около 3000 французов,
в том числе 1
генерала, 3 полковников и 37 штаб — и обер-офицеров, отняли 11 орудий и 1 знамя [Фурман П. Р. Князь А.
В. Суворов-Рымникский.].
16 сентября, спустившись с этой поднебесной, всех измучившей горы
в долину Муттен-Тал, отряд, предводительствуемый
генералом Багратионом, недалеко от селения Муттен встретил передовой пост французов, расположенный за прилеском. Багратион приказал казакам обнять его с боков и с тылу, а отборных передовых из пехоты двинул прямо.
В минуту неприятель был окружен и после упорной защиты разбит. До ста человек с офицерами взято
в плен и гораздо больше того убито.
После возвращения Алпатыча из Смоленска, старый князь как бы вдруг опомнился от сна. Он велел собрать из деревень ополченцев, вооружить их, и написал главнокомандующему письмо,
в котором извещал его о принятом им намерении оставаться
в Лысых Горах до последней крайности и защищаться, предоставляя на его рассмотрение принять или не принять меры для защиты Лысых Гор,
в которых будет взят
в плен или убит один из старейших русских
генералов, и объявил домашним, что он остается
в Лысых Горах.
Но
генералам,
в особенности не русским, желавшим отличиться, удивить кого-то, забрать
в плен для чего-то какого-нибудь герцога или короля, —
генералам этим казалось теперь, когда всякое сражение было и гадко и бессмысленно, им казалось, что теперь-то самое время давать сражения и побеждать кого-то.