Неточные совпадения
— Что такое благороднее? Я не понимаю таких выражений
в смысле определения человеческой деятельности. «Благороднее», «великодушнее» — все это вздор, нелепости, старые предрассудочные слова, которые я отрицаю! Все, что полезно человечеству, то и благородно! Я понимаю только одно слово: полезное! Хихикайте, как вам угодно, а это так!
Довод этот неоснователен потому, что если мы позволим себе признать каких-либо людей злодеями особенными (ракà), то, во-первых, мы этим уничтожаем весь
смысл христианского учения, по которому все мы равны и братья как сыны одного отца небесного; во-вторых, потому, что если бы и было разрешено богом употреблять насилие против злодеев, то так как никак нельзя найти того верного и несомненного
определения, по которому можно наверное узнать злодея от незлодея, то каждый человек или общество людей стало бы признавать взаимно друг друга злодеями, что и есть теперь; в-третьих, потому, что если бы и было возможно несомненно узнавать злодеев от незлодеев, то и тогда нельзя бы было
в христианском обществе казнить или калечить, или запирать
в тюрьмы этих злодеев, потому что
в христианском обществе некому бы было исполнять это, так как каждому христианину, как христианину, предписано не делать насилия над злодеем.
Сущность всякого религиозного учения — не
в желании символического выражения сил природы, не
в страхе перед ними, не
в потребности к чудесному и не во внешних формах ее проявления, как это думают люди науки. Сущность религии
в свойстве людей пророчески предвидеть и указывать тот путь жизни, по которому должно идти человечество,
в ином, чем прежнее,
определении смысла жизни, из которого вытекает и иная, чем прежняя, вся будущая деятельность человечества.
Зная, что противоречие, существующее между учением Христа, которое мы на словах исповедуем, и всем строем нашей жизни нельзя распутать словами и, касаясь его, можно только сделать его еще очевиднее, они с большей или меньшей ловкостью, делая вид, что вопрос о соединении христианства с насилием уже разрешен или вовсе не существует, обходят его [Знаю только одну не критику
в точном
смысле слова, но статью, трактующую о том же предмете и имеющую
в виду мою книгу, немного отступающую от этого общего
определения.
Глядя на довольно худое, смуглое лицо ее, на юную нестройность тела, на задумчивые глаза с длинными ресницами, поневоле приходило
в голову, как преобразятся все эти черты, как они устроятся, когда и мысль, и чувство, и эти глаза — все получит
определение,
смысл, отгадку, и как хорошо будет тому, на плечо которого склонится эта головка!
Хотя
в смысле буквальной правды и нельзя сказать, что мы с вами получили образование на медные деньги, однако
в смысле правды внутренней именно только такое
определение и можно назвать выражающим действительную суть дела.
Он всеобщего знать не хочет; он до него никогда не поднимается; он за самобытность принимает всякую дробность и частность, удерживая их самобытность: специализм может дойти до каталога, до всяких субсумаций, но никогда не дойдет до их внутреннего
смысла, до их понятия, до истины наконец, потому, что
в ней надобно погубить все частности; путь этот похож на
определение внутренних свойств человека по калошам и пуговицам.
«
В высшей степени замечателен здравый
смысл, с которым крестьяне устранивают, где это нужно, неудобства своей системы; легкость, с которою они соглашаются между собою
в вознаграждении неровностей, лежащих
в достоинствах почвы, и доверие, с которым каждый покоряется
определением старшин общины, — можно было бы подумать, что беспрестанные дележи подают повод к беспрестанным спорам, а между тем вмешательство властей становится нужным лишь
в очень редких случаях.
«Это чудо есть единое, которое есть не существующее (μη öv), чтобы не получить
определения от другого, ибо для него поистине не существует соответствующего имени; если же нужно его наименовать, обычно именуется Единым… оно трудно познаваемо, оно познается преимущественно чрез порождаемую им сущность (ουσία); ум ведет к сущности, и его природа такова, что она есть источник наилучшего и сила, породившая сущее, но пребывающая
в себе и не уменьшающаяся и не сущая
в происходящем от нее; по отношению к таковому мы по необходимости называем его единым, чтобы обозначить для себя неделимую его природу и желая привести к единству (ένοΰν) душу, но употребляем выражение: «единое и неделимое» не так, как мы говорим о символе и единице, ибо единица
в этом
смысле есть начало количества (ποσού άρχαί), какового не существовало бы, если бы вперед не существовала сущность и то, что предшествует сущности.
Даже беглое знакомство с учениями отрицательного богословия оставляет убеждение, что о божественном Ничто говорится
в них далеко не
в одинаковом
смысле, и
в сумеречных полутонах отрицательных
определений таятся двусмысленности, многомысленности и противоположности.
Из этого уже знакомого нам
определения апофатического богословия о том, что Бог есть Ничто не
в смысле отрицания, но
в смысле недостаточности нсякого утверждения, Эриугена делает смелый и парадоксальный вывод, что Бог не-знает самого себя.
— Попытку такого
определения можно найти у
В. С. Соловьева (глава «
Смысл войны»
в «Оправдании добра» и «Три разговора»
Соловьев
В. С. Соч.
Но так как бытие, по
определению «Логики», есть «всеобщность
в пустом и абстрактнейшем
смысле, чистое отношение к себе без всякой реакции внутри и снаружи» (70) [Ср. там же.
Тайна и есть трансцендентное, она может приоткрываться лишь
в меру вхождения трансцендентного
в имманентное, актом самообнаружения, откровения трансцендентного [
В этом
смысле дается
определение веры у св. Максима Исповедника (Diversa capita ad theologiam et oeconomiam spectantia, centena II, 12–13, Migne, patr. curs. compl., ser. gr.
Однако эта противоречивость становится совершенно естественной, если понять кантовское учение
в его надлежащем
смысле — не как философему, но как миф или религиозное постижение, ибо
в противоречивом с точки зрения спекулятивной философии
определении трансцендентно-имманентного, Ding an sich, именно и выражается самое существо религиозного переживания.
В этом
смысле понятие безбожной религии содержит contradictio in adjecto [«Противоречие
в определении» (лат.) — логическая ошибка; напр.: «круглый квадрат».], внутренне противоречиво, ибо существо религии именно и состоит
в опытном опознании того, что Бог есть, т. е. что над миром имманентным, данным, эмпирическим существует мир иной, трансцендентный, божественный, который становится
в религии доступным и ощутимым: «религия
в пределах только разума» [Название трактата И.
Идя этим путем, мы неизбежно приходим к апофатическому
определению, что на языке сущего Божество есть «подлинное ничто» [Св. Максим комментирует понятие αυτό το ουδέν: «Что Бог есть ничто (ουδέν), надо понимать
в том
смысле, что Он ничто (μηδέν) из существующего, ибо выше всего виновник всего, почему богословы говорят, что Бог везде и нигде.
Неужто они пропали? (прим. Лескова).] очень интересен как для характеристики самого Аскоченского, так и
в смысле определения прозорливости тех, которые чаяли видеть
в Викторе Ипатьевиче защитника падающего авторитета своего сана, с дозволением иногда «обыскивать их бумажники».