Неточные совпадения
Он аккомпанировал стоявшей впереди его на тротуаре девушке, лет пятнадцати, одетой как барышня,
в кринолине, [Кринолин — широкая юбка со вшитыми
в нее обручами из китового уса.]
в мантильке,
в перчатках и
в соломенной шляпке с
огненного цвета пером; все это было старое и истасканное.
Соня остановилась
в сенях у самого порога, но не переходила за порог и глядела как потерянная, не сознавая, казалось, ничего, забыв о своем перекупленном из четвертых рук шелковом, неприличном здесь, цветном платье с длиннейшим и смешным хвостом, и необъятном кринолине, загородившем всю дверь, и о светлых ботинках, и об омбрельке, [Омбрелька — зонтик (фр. ombrelle).] ненужной ночью, но которую она взяла с собой, и о смешной соломенной круглой шляпке с ярким
огненного цвета пером.
Он был окрашен
в коричневый
цвет, казался железным, а отражения его огней вонзались
в реку, точно зубья бороны, и было чудесно видеть, что эти
огненные зубья, бороздя воду, не гаснут
в ней.
А встретить тебя
в самом деле я не хотел бы. Ты
в моем воображении осталась с твоим юным лицом, с твоими кудрями blond cendré, [пепельного
цвета (фр.).] останься такою, ведь и ты, если вспоминаешь обо мне, то помнишь стройного юношу с искрящимся взглядом, с
огненной речью, так и помни и не знай, что взгляд потух, что я отяжелел, что морщины прошли по лбу, что давно нет прежнего светлого и оживленного выражения
в лице, которое Огарев называл «выражением надежды», да нет и надежд.
Сейчас же при входе
в загородный кафешантан сияла разноцветными огнями искусственная клумба, с электрическими лампочками вместо
цветов, и от нее шла
в глубь сада такая же
огненная аллея из широких полукруглых арок, сужавшихся к концу.
А там, за стеною, буря, там — тучи все чугуннее: пусть!
В голове — тесно, буйные — через край — слова, и я вслух вместе с солнцем лечу куда-то… нет, теперь мы уже знаем куда — и за мною планеты — планеты, брызжущие пламенем и населенные
огненными, поющими
цветами, — и планеты немые, синие, где разумные камни объединены
в организованные общества, — планеты, достигшие, как наша земля, вершины абсолютного, стопроцентного счастья…
Они теснились одна возле другой, громоздились одна на другую, и сквозили, и пузырились. Золото, серебро, цветные изразцы, как блестящая чешуя, покрывали дворец сверху донизу. Когда солнце его освещало, нельзя было издали догадаться, дворец ли это, или куст
цветов исполинских, или то жар-птицы слетелись
в густую стаю и распустили на солнце свои
огненные перья?
Солнце горит
в небе, как
огненный цветок, и сеет золотую пыль своих лучей на серые груди скал, а из каждой морщины камня, встречу солнца, жадно тянется живое — изумрудные травы, голубые, как небо,
цветы. Золотые искры солнечного света вспыхивают и гаснут
в полных каплях хрустальной росы.
Заходило солнце,
в небе тоже пылал огромный
огненный костер, окрашивая облака
в цвет крови.
Старая графиня *** сидела
в своей уборной перед зеркалом. Три девушки окружали ее. Одна держала банку румян, другая коробку со шпильками, третья высокий чепец с лентами
огненного цвета. Графиня не имела ни малейшего притязания на красоту, давно увядшую, но сохраняла все привычки своей молодости, строго следовала модам семидесятых годов и одевалась так же долго, так же старательно, как и шестьдесят лет тому назад. У окошка сидела за пяльцами барышня, ее воспитанница.
Она вышла из бассейна свежая, холодная и благоухающая, покрытая дрожащими каплями воды. Рабыни надели на нее короткую белую тунику из тончайшего египетского льна и хитон из драгоценного саргонского виссона, такого блестящего золотого
цвета, что одежда казалась сотканной из солнечных лучей. Они обули ее ноги
в красные сандалии из кожи молодого козленка, они осушили ее темно-огненные кудри, и перевили их нитями крупного черного жемчуга, и украсили ее руки звенящими запястьями.
Он любил белолицых, черноглазых, красногубых хеттеянок за их яркую, но мгновенную красоту, которая так же рано и прелестно расцветает и так же быстро вянет, как
цветок нарцисса; смуглых, высоких, пламенных филистимлянок с жесткими курчавыми волосами, носивших золотые звенящие запястья на кистях рук, золотые обручи на плечах, а на обеих щиколотках широкие браслеты, соединенные тонкой цепочкой; нежных, маленьких, гибких аммореянок, сложенных без упрека, — их верность и покорность
в любви вошли
в пословицу; женщин из Ассирии, удлинявших красками свои глаза и вытравливавших синие звезды на лбу и на щеках; образованных, веселых и остроумных дочерей Сидона, умевших хорошо петь, танцевать, а также играть на арфах, лютнях и флейтах под аккомпанемент бубна; желтокожих египтянок, неутомимых
в любви и безумных
в ревности; сладострастных вавилонянок, у которых все тело под одеждой было гладко, как мрамор, потому что они особой пастой истребляли на нем волосы; дев Бактрии, красивших волосы и ногти
в огненно-красный
цвет и носивших шальвары; молчаливых, застенчивых моавитянок, у которых роскошные груди были прохладны
в самые жаркие летние ночи; беспечных и расточительных аммонитянок с
огненными волосами и с телом такой белизны, что оно светилось во тьме; хрупких голубоглазых женщин с льняными волосами и нежным запахом кожи, которых привозили с севера, через Баальбек, и язык которых был непонятен для всех живущих
в Палестине.
Катерина Львовна приподнялась на локоть и глянула на высокую садовую траву; а трава так и играет с лунным блеском, дробящимся о
цветы и листья деревьев. Всю ее позолотили эти прихотливые, светлые пятнышки и так на ней и мелькают, так и трепещутся, словно живые
огненные бабочки, или как будто вот вся трава под деревьями взялась лунной сеткой и ходит из стороны
в сторону.
Уставщик
огненных работ сильно походил всей своей фигурой на плотинного и был одет точно так же, только полукафтанье у него было темно-зеленого
цвета да шляпа немного пониже; он держал
в руках такое же «правило» и ходил таким же медленным тяжелым шагом, как это делал плотинный.
Каков? А вот… их понимание своего достоинства пока ещё развилось только до дерзостей и грубостей. Эти новорождённые свойства они применяют даже ко мне, но я терплю и не жалуюсь земскому начальнику, понимая, что на этой почве могут расцвести такие
огненные цветы… пожалуй,
в одно прекрасное утро проснёшься только на пепле своей усадьбы.
А ведуны да знахарки об иных травах мыслят: им бы сыскать радужный, златоогненный
цвет перелет-травы, что светлым мотыльком порхает по лесу
в Иванову ночь; им бы выкопать корень ревеньки, что стонет и ревет на купальской заре, им бы через серебряную гривну сорвать чудный
цвет архилина да набрать тирлич-травы, той самой, что ведьмы рвут
в Иванову ночь на Лысой горе; им бы добыть спрыг-траву да
огненного цвета папоротника [Череда — Bidena tripartita.
Надвинулись сумерки, наступает Иванова ночь… Рыбаки сказывают, что
в ту ночь вода подергивается серебристым блеском, а бывалые люди говорят, что
в лесах тогда деревья с места на место переходят и шумом ветвей меж собою беседы ведут… Сорви
в ту ночь
огненный цвет папоротника, поймешь язык всякого дерева и всякой травы, понятны станут тебе разговоры зверей и речи домашних животных… Тот «цвет-огонь» — дар Ярилы… То — «царь-огонь»!..
Перелет-трава — сказочное растение, как и
цвет папоротника; его радужный,
огненный цвет мотыльком перепархивает по воздуху
в Иванову ночь.
Голова закружилась, и мир окутался туманом.
В тумане промелькнули знакомые образы… Граф, змея, Франц, собаки
огненного цвета, девушка
в красном, сумасшедший Николай Ефимыч.
Среди ливня, обратившего весь воздух вокруг
в сплошное мутное море, реяли молнии и грохотал, не прерывая, гром, и вот, весь мокрый и опустившийся, Висленев видит, что среди этих волн, погоняемых ветром, аршина два от земли плывет бледно-огненный шар, колеблется, растет, переменяет
цвета, становится из бледного багровым, фиолетовым, и вдруг сверкнуло и вздрогнуло, и шара уж нет, но зато на дороге что-то взвилось, затрещало и повалилось.
Остальное сказал ее взор. Ты помнишь, как он ясен? Но не думай, что Я ответил поспешным согласием. Как саламандра
в огне, Я быстро прошел все
цвета пламени, и Я не повторю тебе тех
огненных слов, которые извергла моя раскаленная преисподняя: Я забыл их. Но ты помнишь, как ясен взор Марии? И, целуя руку ее, Я сказал покорно...
Картина полной зимы впервые
в этом году развертывалась перед взором:
огненные деревья, подернутые серебристым инеем, блистали своей печальной красотой. Особенно сосны и рогатые ели, так величаво и гордо раскинувшие свои густые ветви, выделялись среди белизны снега своим черно-сизым
цветом и, не шевелясь, казалось, дремали вместе со всей природой.
Напомним, что Зенону шел тридцать первый год. Он родился
в Милете от красивой гречанки и галла. Природа дала ему стройный стан, сильные руки, огромную массу белокурых волос и
огненные черные глаза,
в которых светилась самая пленительная доброта и благородная твердость. Он был
в длинном хитоне из мягкой шелковой материи серого
цвета, с бледно-розовыми кружками по краю; ноги его были обуты
в легкие желтые сандалии, а буйные русые волосы схвачены тонким золотым обручиком с бирюзою на лбу.