Неточные совпадения
От этого
сегодня вы обедаете
в обществе двадцати человек, невольно заводите знакомство, иногда успеет зародиться,
в течение нескольких дней, симпатия; каждый день вы с большим удовольствием спешите свидеться, за столом или
в общей прогулке, с новым и неожиданным приятелем.
Все засмеялись. Чудак-доктор тоже смеялся вместе с другими своим жиденьким дребезжащим смешком, точно
в нем порвалась какая-то струна. «Идиот! — со злобой думал Майзель, закручивая ус. — Пожалуй, еще все разболтает…» Он пожалел, что пригласил
сегодня доктора на
общий совет.
Душановцы, сообщив, что у них
сегодня общее собрание
в «Империале», ушли, хотя я и просил их подождать, чтобы идти вместе
в банкирскую контору Андреевича получить перевод.
Да что вы мне рассказываете, Зоя Денисовна! Его
в Москве вовсе нету. Скажем объективно: подбросил вам бумажку из Фарфортреста и смылся на весь год. Мифическая личность. А мне из-за вас
общее собрание
сегодня такую овацию сделало, что я еле ноги унес. Бабы врут — ты, говорят, Пельц укрываешь. Ты, говорят, наверное, с нее взятку взял. А я — не забудьте — кандидат.
На небольшом клочке веленевой бумажки стояли следующие, карандашом начертанные слова:"Приходите
сегодня вечером
в семь часов ко мне на одну минуту, умоляю вас. Ирина". Литвинов сунул бумажку
в карман и, обернувшись, усмехнулся опять… кому? зачем? Татьяна спиной к нему стояла. Обед происходил за
общим столом. Литвинов сидел между Капитолиной Марковной и Татьяной и, как-то странно оживившись, разговаривал, рассказывал анекдоты, наливал вина себе и дамам.
Сойдется, например, десять англичан, они тотчас заговорят о подводном телеграфе, о налоге на бумагу, о способе выделывать, крысьи шкуры, то есть о чем-нибудь положительном, определенном; сойдется десять немцев, ну, тут, разумеется, Шлезвиг-Гольштейн и единство Германии явятся на сцену; десять французов сойдется, беседа неизбежно коснется"клубнички", как они там ни виляй; а сойдется десять русских, мгновенно возникает вопрос, — вы имели случай
сегодня в том убедиться, — вопрос о значении, о будущности России, да
в таких
общих чертах, от яиц Леды, бездоказательно, безвыходно.
Медведенко. Да. Играть будет Заречная, а пьеса сочинения Константина Гавриловича. Они влюблены друг
в друга, и
сегодня их души сольются
в стремлении дать один и тот же художественный образ. А у моей души и у вашей нет
общих точек соприкосновения. Я люблю вас, не могу от тоски сидеть дома, каждый день хожу пешком шесть верст сюда да шесть обратно и встречаю один лишь индифферентизм с вашей стороны. Это понятно. Я без средств, семья у меня большая… Какая охота идти за человека, которому самому есть нечего?
Сегодня Л. был у меня. Очень хвалил. Сделал несколько замечаний относительно разных мелочей, но
в общем очень хвалил. Если бы профессора взглянули на мою картину его глазами! Неужели я не получу, наконец, того, к чему стремится каждый ученик академии, — золотой медали? Медаль, четыре года жизни за границей, да еще на казенный счет, впереди — профессура… Нет, я не ошибся, бросив эту печальную будничную работу, грязную работу, где на каждом шагу натыкаешься на какого-нибудь рябининского глухаря.
Нетрудно представить себе мое смущение, когда
в следующий раз, при появлении моем
в гостиной, Федор Николаевич, поблагодарив меня за исполнение
общего желания, прибавил: «Мы ждем
сегодня князя Шаховского и решили прочесть при нем отрывок из его поэмы «Расхищенные шубы».
В каждой стране,
в каждой эпохе,
в каждой области борьба монополии и масс выражается иначе, но цехи и касты беспрерывно образуются, массы беспрерывно их подрывают, и, что всего страннее, масса, судившая вчера цех,
сегодня сама оказывается цехом, и завтра масса степенью
общее поглотит и побьет ее,
в свою очередь.
Наш кривляка, этот мерзавец, председатель правления,
сегодня на
общем собрании будет читать доклад: «Наш банк
в настоящем и
в будущем».
Тупицы — лица, окончательно обиженные природой, отчаянно глупые, повторяющие
общие места и говорящие то, что все уже давно знают: «
Сегодня пятнадцатое число, через две недели будет первое!» — «Петр Великий гений!» — «Я люблю то, что хорошо!» — «Мужчины не женщины!» — «Железная дорога отличное изобретение!» — «
В Петербурге можно все достать за деньги…» — «вообще говоря: болезнь скверная вещь!» — «Кто же не имеет недостатков?» — «Зимою всегда холодно!» — «
Сегодня пятница, завтра суббота!» и т. д.
В гостиной у Елены сидел Ресницын, молодой человек, по-модному одетый, несколько вялый, но совершенно влюбленный
в себя и уверенный
в своих достоинствах. Его любезности
сегодня не имели никакого успеха у Елены, как и раньше, впрочем. Но прежде она выслушивала его с той
общей и безличной благосклонностью, которая привычна для людей так называемого «хорошего общества». Теперь же она была холодна и молчалива.
Спустившись
в гардемаринскую каюту и весело здороваясь с шестью товарищами, которых давно не видал, Ашанин был встречен прежде всего вопросами: «попало» ли ему от глазастого черта? — и поверг всех
в, изумление, что ему не попало, несмотря на то, что он подвернулся как раз после «
общего разноса» за то, что «Витязь» чуть-чуть «опрохвостился»
сегодня.
И — странное дело — близость берега и новых впечатлений производит внезапную перемену
в отношениях. Все снова дружелюбно разговаривают между собой, раздаются смех и шутки. Раздражение друг против друга исчезло словно каким-то волшебством, и люди, которые вчера еще казались один другому врагами,
сегодня кажутся совсем другими — теми же добрыми товарищами и порядочными людьми. Происходит какое-то безмолвное
общее примирение, и все ссоры, все недоразумения забыты.
— Ну, Екатерина Ивановна, радуйтесь! Вы оказались правы.
В Жилотделе раскрылись злоупотребления чудовищные, взятки брали все, кому не лень.
Сегодня утром, по приказу Вороньки, расстреляли весь Жилотдел
в полном составе. Ордера аннулированы, назначена
общая их проверка.
Другая,
в дворянской
общей палате, тихая, чопорная, из старых дев, разорившаяся по проискам родственников. Обо всем она говорила довольно толково и всегда отборными фразами; но стоило только какому — нибудь стороннему посетителю зайти
в палату, она останавливала его и жаловалась на то, что ее вещи продавали
сегодня утром
в соборе.
— Да…
В нынешнем году я стал поопытнее.
В прошлом перед
общим собранием заблаговременно не запасся деньгами, спустил и свои, и общественные, и не помоги Шмель с отчетами, да Крюковская, тогда же был бы мне крах. Ух, как было жутко. А теперь, через три дня заседание, надо подавать отчеты, а у меня уж
сегодня все деньги
в сборе. Да-с! Теперь меня Величковскому спутать не придется. Крепко сижу, сам черт не брат. Все общество передо мной на задних лапках ходит. Чествуют меня и уважают.
Она и
сегодня — как все время, с тех пор, как поступила на драматические курсы, чувствовала себя приятно настроенной. Днем — уроки из
общих предметов, а вечером она ходит на упражнения, и
в них-то вся суть.
В ногах он чувствовал маленькую неловкость, но
общим своим состоянием был
сегодня особенно доволен.