Неточные совпадения
Впавши
в гастрономическую тоску, он слонялся по городу словно влюбленный и, завидев где-нибудь Прыща, самым
нелепым образом облизывался.
Вести о «глуповском
нелепом и смеха достойном смятении» достигли наконец и до начальства. Велено было «беспутную оную Клемантинку, сыскав, представить, а которые есть у нее сообщники, то и тех, сыскав, представить же, а глуповцам крепко-накрепко наказать, дабы неповинных граждан
в реке занапрасно не утапливали и с раската звериным обычаем не сбрасывали». Но известия о назначении нового градоначальника все еще не получалось.
Тут открылось все: и то, что Беневоленский тайно призывал Наполеона
в Глупов, и то, что он издавал свои собственные законы.
В оправдание свое он мог сказать только то, что никогда глуповцы
в столь тучном состоянии не были, как при нем, но оправдание это не приняли, или, лучше сказать, ответили на него так, что"правее бы он был, если б глуповцев совсем
в отощание привел, лишь бы от издания
нелепых своих строчек, кои предерзостно законами именует, воздержался".
Ни помощник градоначальника, ни неустрашимый штаб-офицер — никто ничего не знал об интригах Козыря, так что, когда приехал
в Глупов подлинный градоначальник, Двоекуров, и началась разборка"оного
нелепого и смеха достойного глуповского смятения", то за Семеном Козырем не только не было найдено ни малейшей вины, но, напротив того, оказалось, что это"подлинно достойнейший и благопоспешительнейший к подавлению революции гражданин".
Волнение было подавлено сразу;
в этой недавно столь грозно гудевшей толпе водворилась такая тишина, что можно было расслышать, как жужжал комар, прилетевший из соседнего болота подивиться на «сие
нелепое и смеха достойное глуповское смятение».
Общие подозрения еще более увеличились, когда заметили, что местный предводитель дворянства с некоторого времени находится
в каком-то неестественно возбужденном состоянии и всякий раз, как встретится с градоначальником, начинает кружиться и выделывать
нелепые телодвижения.
Глуповцы смотрели ему «
нелепым обычаем»
в глаза и покачивали головами.
Они имели одно странное свойство: чем окончательнее они становились, тем безобразнее,
нелепее тотчас же становились и
в его глазах.
На всякий случай есть у меня и еще к вам просьбица, — прибавил он, понизив голос, — щекотливенькая она, а важная: если, то есть на всякий случай (чему я, впрочем, не верую и считаю вас вполне неспособным), если бы на случай, — ну так, на всякий случай, — пришла бы вам охота
в эти сорок — пятьдесят часов как-нибудь дело покончить иначе, фантастическим каким образом — ручки этак на себя поднять (предположение
нелепое, ну да уж вы мне его простите), то — оставьте краткую, но обстоятельную записочку.
Ваш сын умышленно преувеличил значение слов до
нелепого, обвинив меня
в злостных намерениях и, по моему взгляду, основываясь на вашей собственной корреспонденции.
Слышал он, как и все, что существуют, особенно
в Петербурге, какие-то прогрессисты, нигилисты, обличители и проч. и проч., но, подобно многим, преувеличивал и искажал смысл и значение этих названий до
нелепого.
Его лицо, надутое, как воздушный пузырь, казалось освещенным изнутри красным огнем, а уши были лиловые, точно у пьяницы; глаза, узенькие, как два тире, изучали Варвару. С
нелепой быстротой он бросал
в рот себе бисквиты, сверкал чиненными золотом зубами и пил содовую воду, подливая
в нее херес. Мать, похожая на чопорную гувернантку из англичанок, занимала Варвару, рассказывая...
«Самый странный и
нелепый маскарад изо всех, какие видел я», — попытался успокоить себя Самгин, но
в памяти истерически закричал Диомидов...
— Пора идти.
Нелепый город, точно его черт палкой помешал. И все
в нем рычит: я те не Европа! Однако дома строят по-европейски, все эдакие вольные и уродливые переводы с венского на московский. Обок с одним таким уродищем притулился, нагнулся
в улицу серенький курятничек
в три окна, а над воротами — вывеска: кто-то «предсказывает будущее от пяти часов до восьми», — больше, видно, не может, фантазии не хватает. Будущее! — Кутузов широко усмехнулся...
Потом он думал еще о многом мелочном, — думал для того, чтоб не искать ответа на вопрос: что мешает ему жить так, как живут эти люди? Что-то мешало, и он чувствовал, что мешает не только боязнь потерять себя среди людей,
в ничтожестве которых он не сомневался. Подумал о Никоновой: вот с кем он хотел бы говорить! Она обидела его
нелепым своим подозрением, но он уже простил ей это, так же, как простил и то, что она служила жандармам.
Ему очень мешал Иноков,
нелепая фигура которого
в широкой разлетайке,
в шляпе факельщика издали обращала на себя внимание, мелькая всюду, точно фантастическая и голодная птица
в поисках пищи. Иноков сильно возмужал, щеки его обрастали мелкими колечками темных волос, это несколько смягчало его скуластое и пестрое, грубоватое лицо.
Вечером —
в нелепом сарае Винтергартена — он подозрительно наблюдал, как на эстраде два эксцентрика изощряются
в комических попытках нарушить обычное.
В глумливых фокусах этих ловких людей было что-то явно двусмысленное, — публика не смеялась, и можно было думать, что серьезность, с которой они извращали общепринятое, обижает людей.
Клим Самгин нашел, что такая встреча братьев знакома ему, описана
в каком-то романе, хотя там не чихали, но там тоже было что-то
нелепое, неловкое.
Придя домой, Самгин лег. Побаливала голова, ни о чем не думалось, и не было никаких желаний, кроме одного: скорее бы погас этот душный, глупый день, стерлись
нелепые впечатления, которыми он наградил. Одолевала тяжелая дремота, но не спалось,
в висках стучали молоточки,
в памяти слуха тяжело сгустились все голоса дня: бабий шепоток и вздохи, командующие крики, пугливый вой, надсмертные причитания. Горбатенькая девочка возмущенно спрашивала...
Он очень неохотно уступил настойчивой просьбе Варвары пойти
в Кремль, а когда они вошли за стену Кремля и толпа, сейчас же всосав его
в свою черную гущу, лишила воли, начала подталкивать, передвигать куда-то, — Самгин настроился мрачно, враждебно всему. Он вздохнул свободнее, когда его и Варвару оттеснили к
нелепому памятнику царя, где было сравнительно просторно.
Клим слышал ее
нелепые слова сквозь гул
в голове, у него дрожали ноги, и, если бы Рита говорила не так равнодушно, он подумал бы, что она издевается над ним.
«Да, думал! Но — только
в минуты, когда она истязала меня
нелепыми вопросами. Думал, но не хотел, я не хочу терять ее».
Безбедов торчал на крыше, держась одной рукой за трубу, балансируя помелом
в другой;
нелепая фигура его
в неподпоясанной блузе и широких штанах была похожа на бутылку, заткнутую круглой пробкой
в форме головы.
— Во мне — ничего не изменилось, — подсказывала ему Лидия шепотом, и ее шепот
в ночной, душной темноте становился его кошмаром. Было что-то особенно угнетающее
в том, что она ставит
нелепые вопросы свои именно шепотом, как бы сама стыдясь их, а вопросы ее звучали все бесстыдней. Однажды, когда он говорил ей что-то успокаивающее, она остановила его...
В театрах, глядя на сцену сквозь стекла очков, он думал о необъяснимой глупости людей, которые находят удовольствие
в зрелище своих страданий, своего ничтожества и неумения жить без
нелепых драм любви и ревности.
Постепенно успокаиваясь, он подумал, что связь с нею, уже и теперь тревожная,
в дальнейшем стала бы невыносимой, ненавистной. Вероятно, Лидия,
в нелепых поисках чего-то, якобы скрытого за физиологией пола, стала бы изменять ему.
Если б оно не завершилось
нелепым купаньем
в чане, если б она идольски неподвижно просидела два часа дикой пляски этих идиотов — было бы лучше. Да, было бы понятнее. Наверное — понятнее.
Неприятно было вспомнить, что Кутузов был первым, кто указал на
нелепую несовместимость марксизма с проповедью «национального самосознания», тогда же начатой Струве
в статье «Назад к Фихте».
Клим вышел на улицу, и ему стало грустно. Забавные друзья Макарова, должно быть, крепко любят его, и жить с ними — уютно, просто. Простота их заставила его вспомнить о Маргарите — вот у кого он хорошо отдохнул бы от
нелепых тревог этих дней. И, задумавшись о ней, он вдруг почувствовал, что эта девушка незаметно выросла
в глазах его, но выросла где-то
в стороне от Лидии и не затемняя ее.
— Была у нее
нелепая идея накопить денег и устроить где-то
в Сибири нечто
в духе Роберта Оуэна…
Нелепого строителя
Архинелепый план:
Царя-Освободителя
Поставить
в кегельбан.
Клим покорно ушел, он был рад не смотреть на расплющенного человека.
В поисках горничной, переходя из комнаты
в комнату, он увидал Лютова; босый,
в ночном белье, Лютов стоял у окна, держась за голову. Обернувшись на звук шагов, недоуменно мигая, он спросил, показав на улицу
нелепым жестом обеих рук...
Каждый из них требует особой оценки, каждый носит
в себе что-то
нелепое, неясное.
«Какая изломанная, жалкая», — думал он, сидя
в ресторане, а память услужливо подсказывала
нелепые фразы и вопросы девушки.
Самгин еще раз подумал, что, конечно, лучше бы жить без чудаков, без шероховатых и пестрых людей, после встречи с которыми
в памяти остаются какие-то цветные пятна,
нелепые улыбочки, анекдотические словечки.
За ужином, судорожно глотая пищу, водку, говорил почти один он. Самгина еще более расстроила
нелепая его фраза о выгоде. Варвара ела нехотя, и, когда Лютов взвизгивал, она приподнимала плечи, точно боясь удара по голове. Клим чувствовал, что жена все еще сидит
в ослепительном зале Омона.
Вообще пред ним все чаще являлось нечто сновидное, такое, чего ему не нужно было видеть. Зачем нужна глупая сцена ловли воображаемого сома, какой смысл
в нелепом смехе Лютова и хромого мужика? Не нужно было видеть тягостную возню с колоколом и многое другое, что, не имея смысла, только отягощало память.
Марина посмотрела на него, улыбаясь, хотела что-то сказать, но вошли Безбедов и Турчанинов; Безбедов —
в дворянском мундире и брюках,
в туфлях на босых ногах, — ему удалось причесать лохматые волосы почти гладко, и он казался менее
нелепым — осанистым, серьезным; Турчанинов,
в поддевке и резиновых галошах, стал ниже ростом, тоньше, лицо у него было несчастное. Шаркая галошами, он говорил, не очень уверенно...
«Ты мог бы не делать таких глупостей, как эта поездка сюда. Ты исполняешь поручение группы людей, которые мечтают о социальной революции. Тебе вообще никаких революций не нужно, и ты не веришь
в необходимость революции социальной. Что может быть
нелепее, смешнее атеиста, который ходит
в церковь и причащается?»
Мутный свет обнаруживал грязноватые облака; завыл гудок паровой мельницы, ему ответил свист лесопилки за рекою, потом засвистело на заводе патоки и крахмала, на спичечной фабрике, а по улице уже звучали шаги людей. Все было так привычно, знакомо и успокаивало, а обыск — точно сновидение или
нелепый анекдот, вроде рассказанного Иноковым. На крыльцо флигеля вышла горничная
в белом, похожая на мешок муки, и сказала, глядя
в небо...
В Кутузове его возмущало все:
нелепая демократическая тужурка, застегнутая до горла, туго натянутая на плечах, на груди, придавала Кутузову сходство с машинистом паровоза, а густая, жесткая борода, коротко подстриженные волосы, большое, грубое обветренное лицо делало его похожим на прасола.
Открыв глаза, она стала сбрасывать волосы, осыпавшие ее уши, щеки.
В жестах ее Клим заметил
нелепую торопливость. Она злила, не желая или не умея познакомить его с вопросом практики, хотя Клим не стеснялся
в словах, ставя эти вопросы.
Было что-то
нелепое в гранитной массе Исакиевского собора,
в прикрепленных к нему серых палочках и дощечках лесов, на которых Клим никогда не видел ни одного рабочего. По улицам машинным шагом ходили необыкновенно крупные солдаты; один из них, шагая впереди, пронзительно свистел на маленькой дудочке, другой жестоко бил
в барабан.
В насмешливом, злокозненном свисте этой дудочки,
в разноголосых гудках фабрик, рано по утрам разрывавших сон, Клим слышал нечто, изгонявшее его из города.
Теперь он готов был думать, что тогда Кумов находился с Варварой
в ванной; этим и объясняется ее
нелепый испуг.
Злой холоп!
Окончишь ли допрос
нелепый?
Повремени: дай лечь мне
в гроб,
Тогда ступай себе с Мазепой
Мое наследие считать
Окровавленными перстами,
Мои подвалы разрывать,
Рубить и жечь сады с домами.
С собой возьмите дочь мою;
Она сама вам всё расскажет,
Сама все клады вам укажет;
Но ради господа молю,
Теперь оставь меня
в покое.
— Обрейте бороду! — сказала она, — вы будете еще лучше. Кто это выдумал такую
нелепую моду — бороды носить? У мужиков переняли! Ужели
в Петербурге все с бородами ходят?
Сидя у ней, мне казалось как-то совсем и немыслимым заговорить про это, и, право, глядя на нее, мне приходила иногда
в голову
нелепая мысль: что она, может быть, и не знает совсем про это родство, — до того она так держала себя со мной.
— Понимать-то можешь что-нибудь али еще нет? На вот, прочти, полюбуйся. — И, взяв со стола записку, она подала ее мне, а сама стала передо мной
в ожидании. Я сейчас узнал руку Версилова, было всего несколько строк: это была записка к Катерине Николавне. Я вздрогнул, и понимание мгновенно воротилось ко мне во всей силе. Вот содержание этой ужасной, безобразной,
нелепой, разбойнической записки, слово
в слово...
Ровно ничего: только костюм да действительно
нелепая прическа бросаются
в глаза.
— Да, это было бы жестоко, но целесообразно. То же, что теперь делается, и жестоко и не только не целесообразно, но до такой степени глупо, что нельзя понять, как могут душевно здоровые люди участвовать
в таком
нелепом и жестоком деле, как уголовный суд.