Неточные совпадения
Улицы, домы, лавки — все это провинциально и похоже на все
в мире, как я теперь погляжу, провинциальные города,
в том
числе и на наши: такие же длинные заборы, длинные переулки без домов, заросшие травой, пустота, эклектизм
в торговле и отсутствие движения.
Видишь ли,
в чем дело, если внешний
мир движется одной бессознательной волей, получившей свое конечное выражение
в ритме и
числе, то неизмеримо обширнейший внутренний
мир основан тоже на гармоническом начале, но гораздо более тонком, ускользающем от меры и
числа, — это начало духовной субстанции.
Английское общество, ославленное на всю Европу, и
в том
числе на всю Россию, скучнейшим
в мире, настолько же разговорчивее, живее, веселее русского, насколько уступает
в этом французскому.
А какие оригиналы были
в их
числе и какие чудеса — от Федора Ивановича Чумакова, подгонявшего формулы к тем, которые были
в курсе Пуансо, с совершеннейшей свободой помещичьего права, прибавляя, убавляя буквы, принимая квадраты за корни и х за известное, до Гавриила Мягкова, читавшего самую жесткую науку
в мире — тактику.
«Мы принадлежим к
числу наций, которые как бы не входят
в состав человечества, а существуют лишь для того, чтобы дать
миру какой-нибудь важный урок».
Для христианского сознания земля и происходящее на ней имеет абсолютное и центральное значение; она не может быть рассматриваема как один из многих
миров, как одна из форм
в числе бесконечно многих форм бытия.
У него завязалась громаднейшая клиентура, ч
в числе своих потребителей Горизонт мог бы насчитать нимало людей с выдающимся общественным положением: вице-губернаторы, жандармские полковники, видные адвокаты, известные доктора, богатые помещики, кутящие купцы Весь темный
мир: хозяек публичных домов, кокоток-одиночек, своден, содержательниц домов свиданий, сутенеров, выходных актрис и хористок — был ему знаком, как астроному звездное небо.
— Аз есмь бога моего неподкупный слуга и се обличаю вы, яко Исаия! Горе граду Ариилу, иде же сквернавцы и жулики и всякие мрази безобразнии жительствуют
в грязи подлых вожделений своих! Горе корабельним крилам земли, ибо несут они по путям вселенной людишек препакостных, — разумею вас, нияницы, обжоры, отребие
мира сего, — несть вам
числа, окаяннии, и не приемлет вас земля
в недра своя!
B-17-x, ввиду того, что: 1) цель, преследуемая всеми обществами
мира, состоит
в установлении юридического порядка между народами; что 2) нейтрализация путем международных договоров составляет шаг к такому юридическому положению и к уменьшению
числа стран,
в которых будет возможна война, — конгресс предложил расширить правила о нейтрализации и выразил желание, чтобы все договоры о нейтрализации, уже существующие
в настоящее время, оставались и вперед
в силе или,
в случае нужды, были дополнены
в том смысле, чтобы нейтралитет был распространен на всё государство или чтобы были уничтожены крепости, представляющие для всякого нейтралитета скорее опасность, чем ручательство.
Вы можете себе представить, сколько разных дел прошло
в продолжение сорока пяти лет через его руки, и никогда никакое дело не вывело Осипа Евсеича из себя, не привело
в негодование, не лишило веселого расположения духа; он отроду не переходил мысленно от делопроизводства на бумаге к действительному существованию обстоятельств и лиц; он на дела смотрел как-то отвлеченно, как на сцепление большого
числа отношений, сообщений, рапортов и запросов,
в известном порядке расположенных и по известным правилам разросшихся; продолжая дело
в своем столе или сообщая ему движение, как говорят романтики-столоначальники, он имел
в виду, само собою разумеется, одну очистку своего стола и оканчивал дело у себя как удобнее было: справкой
в Красноярске, которая не могла ближе двух лет возвратиться, или заготовлением окончательного решения, или — это он любил всего больше — пересылкою дела
в другую канцелярию, где уже другой столоначальник оканчивал по тем же правилам этот гранпасьянс; он до того был беспристрастен, что вовсе не думал, например, что могут быть лица, которые пойдут по
миру прежде, нежели воротится справка из Красноярска, — Фемида должна быть слепа…
Вот он висит на краю розовато-серой скалы, спустив бронзовые ноги; черные, большие, как сливы, глаза его утонули
в прозрачной зеленоватой воде; сквозь ее жидкое стекло они видят удивительный
мир, лучший, чем все сказки: видят золотисто-рыжие водоросли на дне морском, среди камней, покрытых коврами; из леса водорослей выплывают разноцветные «виолы» — живые цветы моря, — точно пьяный, выходит «перкия», с тупыми глазами, разрисованным носом и голубым пятном на животе, мелькает золотая «сарпа», полосатые дерзкие «каньи»; снуют, как веселые черти, черные «гваррачины»; как серебряные блюда, блестят «спаральони», «окьяты» и другие красавицы-рыбы — им нет
числа! — все они хитрые и, прежде чем схватить червяка на крючке глубоко
в круглый рот, ловко ощипывают его маленькими зубами, — умные рыбы!..
Корренти встал и довольно нагло потребовал принять Италию
в число первостепенных государств."С тех пор, — говорил он, — как Рим сделался нашей столицей, непростительно даже сомневаться, что Италия призвана быть решительницей судеб
мира". Но Прокоп сразу осадил дерзкого пришельца.
Теперь, когда быстро наступала темнота, мелькали внизу огни и когда казалось, что туман скрывает под собой бездонную пропасть, Липе и ее матери, которые родились нищими и готовы были прожить так до конца, отдавая другим всё, кроме своих испуганных, кротких душ, — быть может, им примерещилось на минуту, что
в этом громадном, таинственном
мире,
в числе бесконечного ряда жизней и они сила, и они старше кого-то; им было хорошо сидеть здесь наверху, они счастливо улыбались и забыли о том, что возвращаться вниз все-таки надо.
Они могут — и должны быть полезнее всех Академий
в мире, действуя на первые элементы народа; и смиренный учитель, который детям бедности и трудолюбия изъясняет буквы, арифметические
числа и рассказывает
в простых словах любопытные случаи Истории, или, развертывая нравственный катехизис, доказывает, сколь нужно и выгодно человеку быть добрым,
в глазах Философа почтен не менее Метафизика, которого глубокомыслие и тонкоумие самым Ученым едва вразумительно; или мудрого Натуралиста, Физиолога, Астронома, занимающих своею наукою только некоторую часть людей.
Анна. Что это, господи! Вздумать-то, вздумать-то мне страшно! За что только он мучил себя и нас? Сколько лет мы живем нищенски, а у него за подкладкой шинели нашли мы больше ста тысяч, да вот теперь
в его комнате под полом вещей и брильянтов и
числа нет. И так
в мире босоты-наготы довольно, а мы ее, помимо божьей воли, терпели. Как богу-то не разгневаться!
Дворник не выразил ни малейшего участия к дальнейшим намерениям Прохора. Он только зачавкал ртом с видом человека, у которого печень не
в порядке и которому весь
мир внушает отвращение,
в том
числе и его ближайший собеседник. Прошка вышел своей медвежьей походкой и направился к плотине и пруду…
Исходя
в сретение особ, чиновники облекались
в окропленные мундиры и
в качестве прочего божия достояния бывали спасаемы. Об этом есть много достоверных сказаний, но при нынешнем всеобщем маловерии и особенно при оффенбаховском настроении, царящем
в чиновном
мире, все это уже уронено
в общем мнении и
в числе многих других освященных временем вещей легкомысленно подвергается сомнению; отцам же нашим, имевшим настоящую, крепкую веру, давалось по их вере.
О, вечность, вечность! Что найдем мы там
За неземной границей
мира? — Смутный,
Безбрежный океан, где нет векам
Названья и
числа; где бесприютны
Блуждают звезды вслед другим звездам.
Заброшен
в их немые хороводы,
Что станет делать гордый царь природы,
Который верно создан всех умней,
Чтоб пожирать растенья и зверей,
Хоть между тем (пожалуй, клясться стану)
Ужасно сам похож на обезьяну.
Выяснить своими усилиями свое отношение к
миру и держаться его, установить свое отношение к людям на основании вечного закона делания другому того, что хочешь, чтобы тебе делали, подавлять
в себе те дурные страсти, которые подчиняют нас власти других людей, не быть ничьим господином и ничьим рабом, не притворяться, не лгать, ни ради страха, ни выгоды, не отступать от требований высшего закона своей совести, — всё это требует усилий; вообразить же себе, что установление известных порядков каким-то таинственным путем приведет всех людей,
в том
числе и меня, ко всякой справедливости и добродетели, и для достижения этого, не делая усилий мысли, повторять то, что говорят все люди одной партии, суетиться, спорить, лгать, притворяться, браниться, драться, — всё это делается само собой, для этого не нужно усилия.
Приговорены были к наказанию и к ссылке
в Сибирь несколько десятков народу, вместе с зачинщиками,
в числе которых были два старика, подносившие хлеб-соль, молодой парень, вытащенный вчера становым
в качестве зачинщика, и тот десяток мужиков, которые добровольно вышли вперед переговорщиками от
мира.
Горе тому, кто осмелится приписать Божеству какое-либо качество; ибо качественность есть свойство конечности и потому должна вести к уконечению Бесконечного [Исходя из такого понимания, и «сефиры» (
числом 10), или божественные лучи, которые являются личными носителями качеств бескачественного
в себе эн-софа и посредниками всех отношений Божества к
миру, по мнению проф.
Эти запредельные сущности вещей определялись, как
числа у пифагорейцев, как имена
в различных мистических учениях, как идеи у Платона, как творческие формы (энтелехии) у Аристотеля, как буквы еврейского алфавита
в Каббале [
В первой книге Каббалы («Сефер Иецира» — «Книге творения») утверждается, что все мироздание зиждется на 10 цифрах и на 22 буквах еврейского алфавита; это учение развивается также
в книге Зогар (см. прим. 79 к Отделу первому).] [Ср. учение о сотворении
мира и об участии
в нем отдельных букв, о небесном и земном алфавите
в книге Зогар: Sepher ha Sohar, trad, de Jean de Pauly, tome I, 2 а (и далее).
Он есть ничто и все, и есть единственная воля,
в которой лежит
мир и все творение,
в Нем все равновечно без начала
в одинаковом равновесии, мере и
числе...
Человек ощущает себя
в мире лишь как хозяйствующий субъект (economic man [Экономический человек (англ.) — основная методологическая предпосылка буржуазной классической политэкономии (
в том
числе и марксизма).
Хула на тело связана с метафизической хулой на
мир [Тем не менее Плотин остается еще настолько эллином, что отношение к мирозданию некоторых гностических сект, которое некоторые историки,
в числе их Целлер, распространяют и на христианство (см.: Zeller. Die Phil. d. Gr. II, Th.
А Одиссей двадцать лет жизни провел
в кровавых боях под Троей и
в смертно-опасных скитаниях по
миру; смерть несчетное
число раз заглядывала ему
в самые глаза.
Здесь дошли до моего сведения разные политические новости и
в том
числе о ратификации
мира, и что Пугачев с каждым днем усиливается.
Это значит лишь, что
в объективированном
мире человек поставлен под знак математического
числа.
В литературном
мире у меня было когда-то много знакомого народа, но ни одного настоящего друга или школьного товарища. Из бывших сотрудников"Библиотеки"Лесков очутился
в числе кредиторов журнала, Воскобойников работал
в"Московских ведомостях"у Каткова, Эдельсон умер, бывший у меня секретарем товарищ мой Венский практиковал
в провинции как врач после довершения своей подготовки на курсах для врачей и получения докторской степени.
— Нет, говорит, отцы преподобные, прискорбна душа моя даже до смерти! Не могу дольше жить
в сем прелестном
мире, давно алчу тихого пристанища от бурь житейских… Прими ты меня
в число своей братии, отче святый, не отринь слезного моленья: причти мя к малому стаду избранных, облеки во ангельский образ. — Так говорил архимандриту монастыря Заборского.
Внешний
мир действует на всех людей одинаково, но впечатления людей, поставленных даже
в совершенно тожественные условия, до бесконечности разнообразны, и по
числу получаемых и могущих быть дробимыми до бесконечности впечатлений, и по силе их.
Человек умер, но его отношение к
миру продолжает действовать на людей, даже не так, как при жизни, а
в огромное
число раз сильнее, и действие это по мере разумности и любовности увеличивается и растет, как всё живое, никогда не прекращаясь и не зная перерывов.
Вскоре, как известно, Григорий Александрович умер. После его смерти переговоры о
мире пошли очень быстро, и
в последних
числах декабря 1791 года
мир был подписан
в Яссах.
— Вы, конечно, слышали, господин Траутфеттер, — говорил Глик,
в котором от нескольких лишних лет на плечах усилилась болтливость, — вы, конечно, слышали, как некогда тезоименитое дворянство и рыцарство лифляндское,
в том
числе и бывший мой зятик… гм! часовой… (прибавил Глик, осматриваясь)
мир праху его! Моя Кете не была ему сужена… я погубил бы ее… характер трудный, упорный, бестолковый; только я один мог его сносить…
— Вы, видимо, все не верите
в бессмертие души, а я глубоко верю. Не верить нельзя, вы никогда не задумывались об этом… Это, говорят, свойство счастливых людей… Я не принадлежу к
числу их. Я много думал об этом, скажу более, я убедился
в возможности сообщения двух
миров, и не сегодня, а много раньше и несколько раз…
Двухлетний срок, назначенный княжной Маргаритой Дмитриевной Шатову для отдыха после болезни, истекал. Практика его шла превосходно. Имя его стали упоминать
в числе московских медицинских знаменитостей. Он был любимым ассистентом знаменитого московского врача-оригинала, «лучшего диагноста
в мире», как называли этого профессора университета его поклонники.
Товарищи его, составлявшие вчерашнее общество
в развалинах нейгаузенского замка, кроме некоторых и,
в числе их, Кропотова, говорившего, что он не принадлежит уже этому
миру, что он приготовился по долгу христианскому к переходу
в вечность, — товарищи эти пировали и ныне у Вадбольского, расположившись
в кустах у оврага.
В первых
числах октября к Кутузову приезжал еще парламентер с письмом от Наполеона и предложением
мира, обманчиво означенным из Москвы, тогда как Наполеон уже был недалеко впереди Кутузова на старой Калужской дороге. Кутузов отвечал на это письмо так же, как на первое, присланное с Лористоном: он сказал, что о
мире речи быть не может.
В числе всех мыслей и голосов
в этом огромном, беспокойном, блестящем и гордом
мире, князь Андрей видел следующие, более резкие подразделения направлений и партий.