Неточные совпадения
То, что он теперь, искупив пред мужем свою вину, должен был отказаться от нее и никогда не становиться впредь между ею с ее
раскаянием и ее мужем, было твердо решено
в его сердце; но он не мог вырвать из своего сердца сожаления о потере ее любви, не мог стереть
в воспоминании те
минуты счастия, которые он знал с ней, которые так мало ценимы им были тогда и которые во всей своей прелести преследовали его теперь.
И он старался вспомнить ее такою, какою она была тогда, когда он
в первый раз встретил ее тоже на станции, таинственною, прелестной, любящею, ищущею и дающею счастье, а не жестоко-мстительною, какою она вспоминалась ему
в последнюю
минуту. Он старался вспоминать лучшие
минуты с нею; но эти
минуты были навсегда отравлены. Он помнил ее только торжествующую, свершившуюся угрозу никому ненужного, но неизгладимого
раскаяния. Он перестал чувствовать боль зуба, и рыдания искривили его лицо.
Я несколько
минут смотрел ему пристально
в лицо, стараясь заметить хоть легкий след
раскаяния. Но мне показалось, что он удерживал улыбку.
«Как он любит меня!» — твердила она
в эти
минуты, любуясь им. Если же иногда замечала она затаившиеся прежние черты
в душе Обломова, — а она глубоко умела смотреть
в нее, — малейшую усталость, чуть заметную дремоту жизни, на него лились упреки, к которым изредка примешивалась горечь
раскаяния, боязнь ошибки.
В минуту падения она вскочила, как и все, и стояла, вся помертвев и, конечно, страдая, потому что была всему причиною, но услышав такие слова, она вдруг, почти
в мгновение, вся вспыхнула краской стыда и
раскаяния.
„Меня, меня вместе с ним
в каторгу пошлите, я его до того довела, я больше всех виновата!“ — восклицала эта женщина сама, уже
в искреннем
раскаянии,
в минуту его ареста.
В то же время мучилась беспрерывно
раскаянием, что изменила Мите, и
в грозные, ссорные
минуты с Иваном (а их было много) прямо высказывала это ему.
Мой друг дрогнул. Я очень ясно прочитал на его лице, что у него уж готов был вицмундир, чтоб ехать к князю Ивану Семенычу, что опоздай я еще
минуту — и кто бы поручился за то, что могло бы произойти! Однако замешательство его было моментальное.
Раскаяние мое видимо тронуло его. Он протянул мне обе руки, и мы долгое время стояли рука
в руку, чувствуя по взаимным трепетным пожиманиям, как сильно взволнованы были наши чувства.
Пылкая
в своих привязанностях и гневливая
в то же время, она была одной из тех женщин, у которых, как сказал Лермонтов, пищи много для добра и зла, и если бы ей попался
в мужья другой человек, а не Ченцов, то очень возможно, что из нее вышла бы верная и нежная жена, но с Валерьяном Николаичем ничего нельзя было поделать; довести его до недолгого
раскаяния в некоторые
минуты была еще возможность, но напугать — никогда и ничем.
Дьякон лучше всех знал эту историю, но рассказывал ее лишь
в минуты крайнего своего волнения,
в часы расстройства,
раскаянии и беспокойств, и потому когда говорил о ней, то говорил нередко со слезами на глазах, с судорогами
в голосе и даже нередко с рыданиями.
После каждого излишества Пепко испытывал припадки самого жестокого
раскаяния, хотя и называл каждый случай пьянства «ошибкой» или описательно — «мы немного ошиблись». Было тяжело смотреть на него
в эти
минуты.
Саша. Так страшно, как никогда не было! (Оглядывается.) Мне кажется, что я его не понимаю и никогда не пойму. За все время, пока я его невеста, он ни разу не улыбнулся, ни разу не взглянул мне прямо
в глаза. Вечно жалобы,
раскаяние в чем-то, намеки на какую-то вину, дрожь… Я утомилась. Бывают даже
минуты, когда мне кажется, что я… я его люблю не так сильно, как нужно. А когда он приезжает к нам или говорит со мною, мне становится скучно. Что это все значит, папочка? Страшно!
Но именно вот
в этом холодном, омерзительном полуотчаянии, полувере,
в этом сознательном погребении самого себя заживо с горя,
в подполье на сорок лет,
в этой усиленно созданной и все-таки отчасти сомнительной безвыходности своего положения, во всем этом яде неудовлетворенных желаний, вошедших внутрь, во всей этой лихорадке колебаний, принятых навеки решений и через
минуту опять наступающих
раскаяний — и заключается сок того странного наслаждения, о котором я говорил.
«Куда пошла она? и зачем я бегу за ней? Зачем? Упасть перед ней, зарыдать от
раскаяния, целовать ее ноги, молить о прощении! Я и хотел этого; вся грудь моя разрывалась на части, и никогда, никогда не вспомяну я равнодушно эту
минуту. Но — зачем? — подумалось мне. — Разве я не возненавижу ее, может быть, завтра же, именно за то, что сегодня целовал ее ноги? Разве дам я ей счастье? Разве я не узнал сегодня опять,
в сотый раз, цены себе? Разве я не замучу ее!»
В хорошие
минуты Касатского не смущали эти мысли. Когда он вспоминал про это
в хорошие
минуты, он радовался, что избавился от этих соблазнов. Но были
минуты, когда вдруг всё то, чем он жил, тускнело перед ним, он переставал не то что верить
в то, чем жил, но переставал видеть это, не мог вызвать
в себе того, чем жил, а воспоминание и — ужасно сказать —
раскаяние в своем обращении охватывало его.
Но скоро она увидела художественность этой натуры, увидела, что здесь все зависит от
минуты, ничего нет постоянного и надежного, весь организм составлен из противоречий: лень заглушает способности, а даром потраченное время вызывает потом бесплодное
раскаяние, подымает желчь, возбуждает презрение к самому себе, которое
в свою очередь служит утешением
в неудачах и заставляет, гордиться и любоваться собою.
Нет
минуты, чтобы
раскаяние не щемило его сердце, — жестокое
раскаяние в том, что он способствовал побегу Милицы на войну.
С того времени как Анастасия посетила милого иноземца, вкрадывалось иногда
в ее сердце чувство дурного дела, тяготила ее тайна, скрываемая от отца; иногда находила опять, по привычке, черная мысль, что она очарована Антоном; но это
раскаяние, эта черная мысль скоро убегали при воспоминании сладких
минут, которыми подарила ее любовь.
Были
минуты, когда он видел
в ней только мать, а не кокотку; это удивляло его, но вместе с тем и раздражало,
в нем шевелилось что-то вроде угрызения совести,
раскаяния за свой поступок.