Неточные совпадения
У папеньки Катерины Ивановны, который был полковник и чуть-чуть не губернатор,
стол накрывался иной раз
на сорок персон, так что какую-нибудь Амалию Ивановну, или, лучше сказать, Людвиговну, туда и
на кухню бы не пустили…» Впрочем, Катерина Ивановна положила до времени не высказывать своих чувств, хотя и решила
в своем сердце, что Амалию Ивановну непременно надо будет сегодня же осадить и напомнить ей ее настоящее место, а то она бог знает что об себе замечтает, покамест же обошлась с ней только холодно.
Лампа, плохо освещая просторную
кухню, искажала формы вещей: медная посуда
на полках приобрела сходство с оружием, а белая масса плиты — точно намогильный памятник.
В мутном пузыре света старики сидели так, что их разделял только угол
стола. Ногти у медника были зеленоватые, да и весь он казался насквозь пропитанным окисью меди. Повар,
в пальто, застегнутом до подбородка, сидел не по-стариковски прямо и гордо; напялив шапку
на колено, он прижимал ее рукой, а другою дергал свои реденькие усы.
В кухне — кисленький запах газа,
на плите,
в большом чайнике, шумно кипит вода,
на белых кафельных стенах солидно сияет медь кастрюль,
в углу, среди засушенных цветов, прячется ярко раскрашенная статуэтка мадонны с младенцем. Макаров сел за
стол и, облокотясь, сжал голову свою ладонями, Иноков, наливая
в стаканы вино, вполголоса говорит...
Отчего прежде, если подгорит жаркое, переварится рыба
в ухе, не положится зелени
в суп, она строго, но с спокойствием и достоинством сделает замечание Акулине и забудет, а теперь, если случится что-нибудь подобное, она выскочит из-за
стола, побежит
на кухню, осыплет всею горечью упреков Акулину и даже надуется
на Анисью, а
на другой день присмотрит сама, положена ли зелень, не переварилась ли рыба.
Захар только отвернется куда-нибудь, Анисья смахнет пыль со
столов, с диванов, откроет форточку, поправит шторы, приберет к месту кинутые посреди комнаты сапоги, повешенные
на парадных креслах панталоны, переберет все платья, даже бумаги, карандаши, ножичек, перья
на столе — все положит
в порядке; взобьет измятую постель, поправит подушки — и все
в три приема; потом окинет еще беглым взглядом всю комнату, подвинет какой-нибудь стул, задвинет полуотворенный ящик комода, стащит салфетку со
стола и быстро скользнет
в кухню, заслыша скрипучие сапоги Захара.
«Куда ты, Верочка?» Но она ничего не отвечает, она уж
в кухне и торопливо, весело говорит Степану: — «Скорее давайте обед,
на два прибора, — скорее! где тарелки и все, давайте, я сама возьму и накрою
стол, а вы несите кушанье.
Традиционно
в ночь
на 12 января огромный зал «Эрмитажа» преображался. Дорогая шелковая мебель исчезала, пол густо усыпался опилками, вносились простые деревянные
столы, табуретки, венские стулья…
В буфете и
кухне оставлялись только холодные кушанья, водка, пиво и дешевое вино. Это был народный праздник
в буржуазном дворце обжорства.
После этого не менее четырех лет мальчик состоит
в подручных, приносит с
кухни блюда, убирает со
стола посуду, учится принимать от гостей заказы и, наконец,
на пятом году своего учения удостаивается получить лопаточник для марок и шелковый пояс, за который затыкается лопаточник, — и мальчик служит
в зале.
Пришла мать, от ее красной одежды
в кухне стало светлее, она сидела
на лавке у
стола, дед и бабушка — по бокам ее, широкие рукава ее платья лежали у них
на плечах, она тихонько и серьезно рассказывала что-то, а они слушали ее молча, не перебивая. Теперь они оба стали маленькие, и казалось, что она — мать им.
Бешено звенела гитара, дробно стучали каблуки,
на столе и
в шкапу дребезжала посуда, а среди
кухни огнем пылал Цыганок, реял коршуном, размахнув руки, точно крылья, незаметно передвигая ноги; гикнув, приседал
на пол и метался золотым стрижом, освещая всё вокруг блеском шелка, а шелк, содрогаясь и струясь, словно горел и плавился.
Было жутко, холодно. Я залез под
стол и спрятался там. Потом
в кухню тяжко ввалился дед
в енотовой шубе, бабушка
в салопе с хвостами
на воротнике, дядя Михаил, дети и много чужих людей. Сбросив шубу
на пол, дед закричал...
В кухню вошли дед с матерью; она швырнула пирог
на стол так, что тарелки подпрыгнули.
По субботам к вотчиму десятками являлись рабочие продавать записки
на провизию, которую они должны были брать
в заводской лавке, этими записками им платили вместо денег, а вотчим скупал их за полцены. Он принимал рабочих
в кухне, сидя за
столом, важный, хмурый, брал записку и говорил...
Нас привлекли к суду, —
в кухне за
столом сидели дед, бабушка, мать и допрашивали нас, — помню, как смешно отвечал Саша
на вопросы деда...
Уже вскоре после приезда,
в кухне во время обеда, вспыхнула ссора: дядья внезапно вскочили
на ноги и, перегибаясь через
стол, стали выть и рычать
на дедушку, жалобно скаля зубы и встряхиваясь, как собаки, а дед, стуча ложкой по
столу, покраснел весь и звонко — петухом — закричал...
Он ошибся именем и не заметил того, с явною досадою не находя колокольчика. Но колокольчика и не было. Я подергал ручку замка, и Мавра тотчас же нам отворила, суетливо встречая нас.
В кухне, отделявшейся от крошечной передней деревянной перегородкой, сквозь отворенную дверь заметны были некоторые приготовления: все было как-то не по-всегдашнему, вытерто и вычищено;
в печи горел огонь;
на столе стояла какая-то новая посуда. Видно было, что нас ждали. Мавра бросилась снимать наши пальто.
Я плюнул ему
в лицо и изо всей силы ударил его по щеке. Он хотел было броситься
на меня, но, увидав, что нас двое, пустился бежать, схватив сначала со
стола свою пачку с деньгами. Да, он сделал это; я сам видел. Я бросил ему вдогонку скалкой, которую схватил
в кухне,
на столе… Вбежав опять
в комнату, я увидел, что доктор удерживал Наташу, которая билась и рвалась у него из рук, как
в припадке. Долго мы не могли успокоить ее; наконец нам удалось уложить ее
в постель; она была как
в горячечном бреду.
Четверть часа спустя, когда я вышел
на минутку
в кухню, она быстро вскочила с постели и положила роман
на прежнее место: воротясь, я увидал уже его
на столе.
Мать ушла
в кухню ставить самовар. Рыбин сел, погладил бороду и, положив локти
на стол, окинул Павла темным взглядом.
Вечером хохол ушел, она зажгла лампу и села к
столу вязать чулок. Но скоро встала, нерешительно прошлась по комнате, вышла
в кухню, заперла дверь
на крюк и, усиленно двигая бровями, воротилась
в комнату. Опустила занавески
на окнах и, взяв книгу с полки, снова села к
столу, оглянулась, наклонилась над книгой, губы ее зашевелились. Когда с улицы доносился шум, она, вздрогнув, закрывала книгу ладонью, чутко прислушиваясь… И снова, то закрывая глаза, то открывая их, шептала...
Чай пила как-то урывками, за
стол (хоть и накрывался для нее всегда прибор) садилась
на минуточку; только что подавалось горячее, она вдруг вскакивала и уходила за чем-то
в кухню, и потом, когда снова появлялась и когда Петр Михайлыч ей говорил: «Что же ты сама, командирша, никогда ничего не кушаешь?», Палагея Евграфовна только усмехалась и, ответив: «Кабы не ела, так и жива бы не была», снова отправлялась
на кухню.
— Пришел
на кухню и положил вот это
на стол. «Передайте, говорит, вашей барыне. Но только, говорит,
в ихние собственные руки». Я спрашиваю: от кого? А он говорит: «Здесь все обозначено». И с теми словами убежал.
Он вошел
в кухню в сопровождении того гаденького полячка со скрипкой, которого обыкновенно нанимали гулявшие для полноты своего увеселения, и остановился посреди
кухни, молча и внимательно оглядывая всех присутствующих. Все замолчали. Наконец, увидя тогда меня и моего товарища, он злобно и насмешливо посмотрел
на нас, самодовольно улыбнулся, что-то как будто сообразил про себя и, сильно покачиваясь, подошел к нашему
столу.
Обедают не вместе, а как попало, кто раньше пришел; да и
кухня не вместила бы всех разом. Я попробовал щей, но с непривычки не мог их есть и заварил себе чаю. Мы уселись
на конце
стола. Со мной был один товарищ, так же, как и я, из дворян. [Со мной был один товарищ, так же, как и я, из дворян. — Это был сосланный вместе с Достоевским
в Омск
на четыре года поэт-петрашевец С. Ф. Дуров (1816–1869).]
А-в, видимо, жалел об этом, и тяжело ему было отказаться от праздных дней, от подачек с майорского
стола, от друга Федьки и от всех наслаждений, которые они вдвоем изобретали себе у майора
на кухне.
Хозяйка, оставаясь
на страже своих обязанностей, плавала из комнаты
в кухню и обратно, обходила вокруг
столов и,
на минутку останавливаясь сзади Кожемякина, заглядывала
в его карты. Почти всегда, когда он стучал, объявляя игру, она испуганно вскрикивала...
Девять
столов было накрыто
на дворе;
в кухне Власьевна и Наталья пекли блины, из окна густо текло жирное шипение масла, нищие, заглядывая
в окно, нетерпеливо и жадно потягивали носами.
Матвею нравилось сидеть
в кухне за большим, чисто выскобленным
столом;
на одном конце
стола Ключарев с татарином играли
в шашки, — от них веяло чем-то интересным и серьёзным,
на другом солдат раскладывал свою книгу, новые большие счёты, подводя итоги работе недели; тут же сидела Наталья с шитьём
в руках, она стала менее вертлявой, и
в зелёных глазах её появилась добрая забота о чём-то.
…Он простоял у окна вплоть до времени, когда все
в доме встали, спешно умылся, оделся, пошёл
в кухню, отворил дверь и встал
на пороге. Сидя за
столом, Маркуша держал Борю меж колен, говоря ему...
— Не перебивайте меня! Вы понимаете: обед стоял
на столе,
в кухне топилась плита! Я говорю, что
на них напала болезнь! Или, может быть, не болезнь, а они увидели мираж! Красивый берег, остров или снежные горы! Они поехали
на него все…
Горницы брагинского дома огласились пьяными криками, смехом и неприличными восклицаниями. Татьяна Власьевна хлопотала
в кухне с закусками. Нюша совалась с бутылками неоткупоренного вина. Зотушка накрывал
в горнице
столы и вместе с Маланьей уставлял их снедями и брашно; Дуня вынимала из стеклянного шкафа праздничную чайную посуду. Словом, всем работы было по горло, и брагинский дом теперь походил
на муравьиную кучу, которую разворачивают палкой.
Однажды, придя домой из магазина, где столяры устраивали полки, Илья с удивлением увидал
в кухне Матицу. Она сидела у
стола, положив
на него свои большие руки, и разговаривала с хозяйкой, стоявшей у печки.
Когда она прошла мимо Евсея, не заметив его, он невольно потянулся за нею, подошёл к двери
в кухню, заглянул туда и оцепенел от ужаса: поставив свечу
на стол, женщина держала
в руке большой кухонный нож и пробовала пальцем остроту его лезвия. Потом, нагнув голову, она дотронулась руками до своей полной шеи около уха, поискала
на ней чего-то длинными пальцами, тяжело вздохнув, тихо положила нож
на стол, и руки её опустились вдоль тела…
И от волнения стала мять
в руках свой фартук.
На окне стояли четвертные бутыли с ягодами и водкой. Я налил себе чайную чашку и с жадностью выпил, потому что мне сильно хотелось пить. Аксинья только недавно вымыла
стол и скамьи, и
в кухне был запах, какой бывает
в светлых, уютных
кухнях у опрятных кухарок. И этот запах и крик сверчка когда-то
в детстве манили нас, детей, сюда
в кухню и располагали к сказкам, к игре
в короли…
Интерес заключался
в том, что стоило высыпать эти черные крендели, ломавшиеся, как сухарь,
на стол в кухне и дать согреться, как они начинали шевелиться и оживали.
Довольно рано, часов
в десять, только что затемнело по-настоящему, нагрянули мужики с телегами и лесные братья
на экономию Уваровых. Много народу пришло, и шли с уверенностью, издали слышно было их шествие. Успели попрятаться; сами Уваровы с детьми уехали, опустошив конюшню, но, видимо, совсем недавно:
на кухне кипел большой барский, никелированный, с рубчатыми боками самовар, и длинный
стол в столовой покрыт был скатертью, стояли приборы.
Пока он рассматривал альбом и стоял перед зеркалом,
в это время
в кухне и около нее,
в сенях, Самойленко, без сюртука и без жилетки, с голой грудью, волнуясь и обливаясь потом, суетился около
столов, приготовляя салат, или какой-нибудь соус, или мясо, огурцы и лук для окрошки, и при этом злобно таращил глаза
на помогавшего ему денщика и замахивался
на него то ножом, то ложкой.
— Пойдем-ка, — сказал он, заметно весело вытирая рот.
На этот раз идти было недалеко; мы пересекли угол
кухни и через две двери поднялись
в белый коридор, где
в широком помещении без дверей стояло несколько коек и простых
столов.
Иногда он говорил час и два, всё спрашивая: слушают ли дети? Сидит
на печи, свеся ноги, разбирая пальцами колечки бороды, и не торопясь куёт звено за звеном цепи слов.
В большой, чистой
кухне тёплая темнота, за окном посвистывает вьюга, шёлково гладит стекло, или трещит
в синем холоде мороз. Пётр, сидя у
стола перед сальной свечою, шуршит бумагами, негромко щёлкает косточками счёт, Алексей помогает ему, Никита искусно плетёт корзины из прутьев.
В это время из кухонной двери вырвалась яркая полоса света и легла
на траву длинным неясным лучом;
на пороге показалась Аксинья. Она чутко прислушалась и вернулась, дверь осталась полуотворенной, и
в свободном пространстве освещенной внутри
кухни мелькнул знакомый для меня силуэт. Это была Наська… Она сидела у
стола, положив голову
на руки; тяжелое раздумье легло
на красивое девичье лицо черной тенью и сделало его еще лучше.
Евреиновы — мать и два сына — жили
на нищенскую пенсию.
В первые же дни я увидал, с какой трагической печалью маленькая серая вдова, придя с базара и разложив покупки
на столе кухни, решала трудную задачу: как сделать из небольших кусочков плохого мяса достаточное количество хорошей пищи для трех здоровых парней, не считая себя саму?
Акакий Акакиевич прошел через
кухню, не замеченный даже самою хозяйкою, и вступил, наконец,
в комнату, где увидел Петровича, сидевшего
на широком деревянном некрашеном
столе и подвернувшего под себя ноги свои, как турецкий паша.
Пестрые английские раскрашенные тетрадки и книжки, кроватки с куклами, картинки, комоды, маленькие
кухни, фарфоровые сервизы, овечки и собачки
на катушках обозначали владения девочек;
столы с оловянными солдатами, картонная тройка серых коней, с глазами страшно выпученными, увешанная бубенчиками и запряженная
в коляску, большой белый козел, казак верхом, барабан и медная труба, звуки которой приводили всегда
в отчаяние англичанку мисс Бликс, — обозначали владения мужского пола.
— Идиллия, братику, сущая идиллия! — отозвался Мухоедов, не без торжества появляясь
на крыльце с кипевшим самоваром; он поставил его
на стол, а затем откуда-то из глубины
кухни натащил чайной посуды, хлеба и даже ухитрился слазить
в какую-то яму за молоком. — Соловья баснями не кормят, а голод-то не тетка… Пока они там разгуливают, мы успеем заморить червячка.
Аксинья вбежала
в кухню, где
в это время была стирка. Стирала одна Липа, а кухарка пошла
на реку полоскать белье. От корыта и котла около плиты шел пар, и
в кухне было душно и тускло от тумана.
На полу была еще куча немытого белья, и около него
на скамье, задирая свои красные ножки, лежал Никифор, так что если бы он упал, то не ушибся бы. Как раз, когда Аксинья вошла, Липа вынула из кучи ее сорочку и положила
в корыто, и уже протянула руку к большому ковшу с кипятком, который стоял
на столе…
Акулина Ивановна. Обедать-то надо
в кухне… чтобы не обеспокоить ее… Милая моя!.. И взглянуть нельзя… (Махнув рукой, уходит
в сени. Поля стоит, прислонясь к шкафу и глядя
на дверь
в комнату Татьяны. Брови у нее нахмурены, губы сжаты, стоит она прямо. Бессеменов сидит у
стола, как бы ожидая чего-то.)
За час до обеда Афанасий Иванович закушивал снова, выпивал старинную серебряную чарку водки, заедал грибками, разными сушеными рыбками и прочим. Обедать садились
в двенадцать часов. Кроме блюд и соусников,
на столе стояло множество горшочков с замазанными крышками, чтобы не могло выдохнуться какое-нибудь аппетитное изделие старинной вкусной
кухни. За обедом обыкновенно шел разговор о предметах, самых близких к обеду.
Бальзаминова идет
в кухню и приносит
на двух тарелках хлеб и колбасу и ставит
на стол.
Бедная комната; направо дверь, у двери старинные часы; прямо печь изразцовая, с одной стороны ее шкаф, с другой — дверь
в кухню; налево комод,
на нем туалетное зеркало;
на первом плане окно, у окна
стол.
Кухарь, при помощи десятка баб, взятых с работы, управляется с птицею, поросятами, кореньями, зеленью; булочница дрожит телом и духом, чтобы опара
на булки была хороша и чтобы тесто выходилось и булки выпеклись бы
на славу; кухарка
в другой
кухне, с помощницами, также управляется с птицею, выданною ей, но уже не кормленою, а из числа гуляющих
на свободе, и приготовляет
в больших горшках обед особо для конюхов гостиных, для казаков, препровождающих пана полковника и прочих панов; особо и повкуснее для мелкой шляхты, которые приедут за панами: им не дозволено находиться за общим
столом с важными особами.