Неточные совпадения
Он посмеивался над тем, как она расставляла
мебель, привезенную из Москвы, как убирала по-новому свою и его
комнату, как вешала гардины, как распределяла будущее помещение для гостей, для Долли, как устраивала помещение своей новой девушке, как заказывала обед старику повару, как входила
в препиранья с Агафьей Михайловной, отстраняя ее от провизии.
В иной
комнате и вовсе не было
мебели, хотя и было говорено
в первые дни после женитьбы: «Душенька, нужно будет завтра похлопотать, чтобы
в эту
комнату хоть на время поставить
мебель».
Но прежде необходимо знать, что
в этой
комнате было три стола: один письменный — перед диваном, другой ломберный — между окнами у стены, третий угольный —
в углу, между дверью
в спальню и дверью
в необитаемый зал с инвалидною
мебелью.
Стала все прибирать
в квартире и готовиться к встрече, стала отделывать назначавшуюся ему
комнату (свою собственную), отчищать
мебель, мыть и надевать новые занавески и прочее.
Кабинет его была
комната ни большая, ни маленькая; стояли
в ней: большой письменный стол перед диваном, обитым клеенкой, бюро, шкаф
в углу и несколько стульев — всё казенной
мебели, из желтого отполированного дерева.
Раскольников встал и пошел
в другую
комнату, где прежде стояли укладка, постель и комод;
комната показалась ему ужасно маленькою без
мебели. Обои были все те же;
в углу на обоях резко обозначено было место, где стоял киот с образами. Он поглядел и воротился на свое окошко. Старший работник искоса приглядывался.
Мебель соответствовала помещению: было три старых стула, не совсем исправных, крашеный стол
в углу, на котором лежало несколько тетрадей и книг; уже по тому одному, как они были запылены, видно было, что до них давно уже не касалась ничья рука; и, наконец, неуклюжая большая софа, занимавшая чуть не всю стену и половину ширины всей
комнаты, когда-то обитая ситцем, но теперь
в лохмотьях, и служившая постелью Раскольникову.
Комната в доме Огудаловой. Две двери: одна,
в глубине, входная; другая налево (от актеров); направо — окно;
мебель приличная; фортепьяно, на нем лежит гитара.
Кивнув головой, Самгин осторожно прошел
в комнату, отвратительно пустую, вся
мебель сдвинута
в один угол. Он сел на пыльный диван, погладил ладонями лицо, руки дрожали, а пред глазами как бы стояло
в воздухе обнаженное тело женщины, гордой своей красотой. Трудно было представить, что она умерла.
Огни свеч расширили
комнату, — она очень велика и, наверное, когда-то служила складом, — окон
в ней не было, не было и
мебели, только
в углу стояла кадка и на краю ее висел ковш. Там, впереди, возвышался небольшой,
в квадратную сажень помост, покрытый темным ковром, — ковер был так широк, что концы его, спускаясь на пол, простирались еще на сажень.
В средине помоста — задрапированный черным стул или кресло. «Ее трон», — сообразил Самгин, продолжая чувствовать, что его обманывают.
Она привела сына
в маленькую
комнату с
мебелью в чехлах. Два окна были занавешены кисеей цвета чайной розы, извне их затеняла зелень деревьев, мягкий сумрак был наполнен крепким запахом яблок, лента солнца висела
в воздухе и, упираясь
в маленький круглый столик, освещала на нем хоровод семи слонов из кости и голубого стекла. Вера Петровна говорила тихо и поспешно...
Франтоватая горничная провела его
в комнату, солидно обставленную
мебелью, обитой кожей, с большим письменным столом у окна; на столе — лампа темной бронзы, совершенно такая же, как
в кабинете Варавки. Два окна занавешены тяжелыми драпировками, зеленоватый сумрак
комнаты насыщен запахом сигары.
Он понимал, что обыск не касается его, чувствовал себя спокойно, полусонно. У двери
в прихожую сидел полицейский чиновник, поставив шашку между ног и сложив на эфесе очень красные кисти рук, дверь закупоривали двое неподвижных понятых.
В комнатах, позванивая шпорами, рылись жандармы, передвигая
мебель, снимая рамки со стен; во всем этом для Самгина не было ничего нового.
В тишине прошли через три
комнаты, одна — большая и пустая, как зал для танцев, две другие — поменьше, тесно заставлены
мебелью и комнатными растениями, вышли
в коридор, он переломился под прямым углом и уперся
в дверь, Бердников открыл ее пинком ноги.
Повинуясь странному любопытству и точно не веря доктору, Самгин вышел
в сад, заглянул
в окно флигеля, — маленький пианист лежал на постели у окна, почти упираясь подбородком
в грудь; казалось, что он, прищурив глаза, утонувшие
в темных ямах, непонятливо смотрит на ладони свои, сложенные ковшичками.
Мебель из
комнаты вынесли, и пустота ее очень убедительно показывала совершенное одиночество музыканта. Мухи ползали по лицу его.
Варвара молчала, но по глазам ее Самгин видел, что она была бы счастлива, если б он сделал это. И, заставив ее раза два повторить предложение Анфимьевны, Клим поселился
в комнате Лидии и Любаши, оклеенной для него новыми обоями, уютно обставленной старинной
мебелью дяди Хрисанфа.
Через несколько дней он,
в сопровождении Безбедова, ходил по
комнатам своей квартиры.
Комнаты обставлены старой и солидной
мебелью, купленной, должно быть,
в барской усадьбе. Валентин Безбедов, вводя Клима во владение этим имуществом, пренебрежительно просипел...
Самгин прошел
в комнату побольше, обставленную жесткой
мебелью, с большим обеденным столом посредине, на столе кипел самовар. У буфета хлопотала маленькая сухая старушка
в черном платье,
в шелковой головке, вытаскивала из буфета бутылки. Стол и
комнату освещали с потолка три голубых розетки.
Клим открыл
в доме даже целую
комнату, почти до потолка набитую поломанной
мебелью и множеством вещей, былое назначение которых уже являлось непонятным, даже таинственным. Как будто все эти пыльные вещи вдруг, толпою вбежали
в комнату, испуганные, может быть, пожаром;
в ужасе они нагромоздились одна на другую, ломаясь, разбиваясь, переломали друг друга и умерли. Было грустно смотреть на этот хаос, было жалко изломанных вещей.
Самгин, протирая очки, осматривался: маленькая, без окон,
комната, похожая на приемную дантиста, обставленная мягкой
мебелью в чехлах серой парусины, посредине — круглый стол, на столе — альбомы, на стенах — серые квадраты гравюр. Сквозь драпри цвета бордо на дверях
в соседнее помещение
в комнату втекает красноватый сумрак и запах духов, и где-то далеко,
в тишине звучит приглушенный голос Бердникова...
Самгин чувствовал себя отвратительно. Одолевали неприятные воспоминания о жизни
в этом доме. Неприятны были
комнаты, перегруженные разнообразной старинной
мебелью, набитые мелкими пустяками, которые должны были говорить об эстетических вкусах хозяйки.
В спальне Варвары на стене висела большая фотография его, Самгина, во фраке, с головой
в форме тыквы, — тоже неприятная.
В ее
комнате стоял тяжелый запах пудры, духов и от обилия
мебели было тесно, как
в лавочке старьевщика. Она села на кушетку, приняв позу Юлии Рекамье с портрета Давида, и спросила об отце. Но, узнав, что Клим застал его уже без языка, тотчас же осведомилась, произнося слова
в нос...
Он снял очки, и на его маленьком, детском личике жалобно обнажились слепо выпученные рыжие глаза
в подушечках синеватых опухолей. Жена его водила Клима по
комнатам, загроможденным
мебелью, требовала столяров, печника, голые руки и коленкор передника упростили ее. Клим неприязненно косился на ее округленный живот.
Жили они на Малой Дворянской, очень пустынной улице,
в особняке, спрятанном за густым палисадником, — большая
комната, где они приняли Самгина, была набита
мебелью, точно лавка старьевщика.
Бальзаминов. Впотьмах, маменька, мечтать лучше. Оно можно и при огне, только надобно зажмуриться, а
в потемках можно и так, с открытыми глазами. Я теперь могу себя представить как угодно. И
в зале могу себя представить
в отличной, и
в карете, и
в саду; а принесите вы свечку, я сейчас увижу, что я
в самой бедной
комнате,
мебель скверная, ну и все пропало. Да и на себя-то взгляну — совсем не тот, какой я
в мечтах-то.
В трех
комнатах мебель закрыта была чехлами, шторы спущены.
Он даже усмехнулся, так что бакенбарды поднялись
в сторону, и покачал головой. Обломов не поленился, написал, что взять с собой и что оставить дома.
Мебель и прочие вещи поручено Тарантьеву отвезти на квартиру к куме, на Выборгскую сторону, запереть их
в трех
комнатах и хранить до возвращения из-за границы.
Бабушка с княгиней пила кофе, Райский смотрел на
комнаты, на портреты, на
мебель и на весело глядевшую
в комнаты из сада зелень; видел расчищенную дорожку, везде чистоту, чопорность, порядок: слушал, как во всех
комнатах попеременно пробили с полдюжины столовых, стенных, бронзовых и малахитовых часов; рассматривал портрет косого князя,
в красной ленте, самой княгини, с белой розой
в волосах, с румянцем, живыми глазами, и сравнивал с оригиналом.
Она шла, как тень, по анфиладе старого дома, минуя свои бывшие
комнаты, по потускневшему от времени паркету, мимо занавешанных зеркал, закутанных тумб с старыми часами, старой, тяжелой
мебели, и вступила
в маленькие, уютные
комнаты, выходившие окнами на слободу и на поле. Она неслышно отворила дверь
в комнату, где поселился Райский, и остановилась на пороге.
Стебельков жил совершенным особняком, и жил зажиточно: квартира из четырех прекрасных
комнат, хорошая
мебель, мужская и женская прислуга и какая-то экономка, довольно, впрочем, пожилая. Я вошел
в гневе.
Из просторных сеней с резными дверями мы поднялись по деревянной, устланной циновками лестнице вверх,
в полумрачные от жалюзи
комнаты, сообщающиеся круглыми дверьми. Везде стены и
мебель тонкой резной работы, золоченые ширмы, длинные крытые галереи со всеми затеями утонченной роскоши; бронза, фарфор; по стенам фигуры, арабески.
Мы вошли
в одну из
комнат,
в которой
мебель, посуда — все подтвердило то, что говорят о роскоши образа жизни офицеров.
Вдруг из дверей явились, один за другим, двенадцать слуг, по числу гостей; каждый нес обеими руками чашку с чаем, но без блюдечка. Подойдя к гостю, слуга ловко падал на колени, кланялся, ставил чашку на пол, за неимением столов и никакой
мебели в комнатах, вставал, кланялся и уходил. Ужасно неловко было тянуться со стула к полу
в нашем платье. Я протягивал то одну, то другую руку и насилу достал. Чай отличный, как желтый китайский. Он густ, крепок и ароматен, только без сахару.
Сначала выносили и вывешивали на веревки какие-то мундиры и странные меховые вещи, которые никогда никем не употреблялись; потом стали выносить ковры и
мебель, и дворник с помощником, засучив рукава мускулистых рук, усиленно
в такт выколачивали эти вещи, и по всем
комнатам распространялся запах нафталина.
Этот старинный дом, эти уютные
комнаты, эта старинная
мебель, цветы, лица прислуги, самый воздух — все это было слишком дорого для него, и именно
в этой раме Надежда Васильевна являлась не просто как всякая другая девушка, а последним словом слишком длинной и слишком красноречивой истории,
в которую было вплетено столько событий и столько дорогих имен.
Обстановка
комнаты придавала ей вид будуара: мягкая
мебель, ковры, цветы. С потолка спускался розовый фонарь; на стене висело несколько картин с голыми красавицами. Оглядывая это гнездышко, Привалов заметил какие-то ноги
в одном сапоге, которые выставлялись из-под дивана.
Полинявшие дорогие ковры на полу, резная старинная
мебель красного дерева, бронзовые люстры и канделябры, малахитовые вазы и мраморные столики по углам, старинные столовые часы из матового серебра, плохие картины
в дорогих рамах, цветы на окнах и лампадки перед образами старинного письма — все это уносило его во времена детства, когда он был своим человеком
в этих уютных низеньких
комнатах.
Зося сделалась необыкновенно внимательна
в последнее время к Надежде Васильевне и часто заезжала навестить ее, поболтать или увезти вместе с собой кататься. Такое внимание к подруге было тоже новостью, и доктор не мог не заметить, что во многом Зося старается копировать Надежду Васильевну, особенно
в обстановке своей
комнаты, которую теперь загромоздила книгами, гравюрами серьезного содержания и совершенно новой
мебелью, очень скромной и тоже «серьезной».
Хиония Алексеевна прошла
в небольшую угловую
комнату, уставленную старинной
мебелью и разными поставцами с серебряной посудой и дорогим фарфором.
Привалов только теперь осмотрелся
в полутемной
комнате, заставленной самой сборной
мебелью, какую только можно себе представить.
Остальное помещение клуба состояло из шести довольно больших
комнат, отличавшихся большей роскошью сравнительно с обстановкой нижнего этажа и танцевального зала;
в средней руки столичных трактирах можно встретить такую же вычурную
мебель, такие же трюмо под орех, выцветшие драпировки на окнах и дверях. Одна
комната была отделана
в красный цвет, другая —
в голубой, третья —
в зеленый и т. д. На диванчиках сидели дамы и мужчины, провожавшие Привалова любопытными взглядами.
В других
комнатах мебель была сборная, обои не первой молодости, занавески с пятнами и отпечатками грязных пальцев Матрешки.
Они вошли
в совсем пустую
комнату с старинной
мебелью, обитой красным выцветшим бархатом. Одна лампа с матовым шаром едва освещала ее, оставляя
в тени углы и открытую дверь
в дальнем конце. Лоскутов усадил свою даму на небольшой круглый диванчик и не знал, что ему делать дальше. Зося сидела с опущенными глазами и тяжело дышала.
Привалов шел за Василием Назарычем через целый ряд небольших
комнат, убранных согласно указаниям моды последних дней. Дорогая мягкая
мебель, ковры, бронза, шелковые драпировки на окнах и дверях — все дышало роскошью, которая невольно бросалась
в глаза после скромной обстановки кабинета.
В небольшой голубой гостиной стояла новенькая рояль Беккера; это было новинкой для Привалова, и он с любопытством взглянул на кучку нот, лежавших на пюпитре.
Но убранство
комнат также не отличалось особым комфортом:
мебель была кожаная, красного дерева, старой моды двадцатых годов; даже полы были некрашеные; зато все блистало чистотой, на окнах было много дорогих цветов; но главную роскошь
в эту минуту, естественно, составлял роскошно сервированный стол, хотя, впрочем, и тут говоря относительно: скатерть была чистая, посуда блестящая; превосходно выпеченный хлеб трех сортов, две бутылки вина, две бутылки великолепного монастырского меду и большой стеклянный кувшин с монастырским квасом, славившимся
в околотке.
Чертопханов снова обратился к Вензору и положил ему кусок хлеба на нос. Я посмотрел кругом.
В комнате, кроме раздвижного покоробленного стола на тринадцати ножках неровной длины да четырех продавленных соломенных стульев, не было никакой
мебели; давным-давно выбеленные стены, с синими пятнами
в виде звезд, во многих местах облупились; между окнами висело разбитое и тусклое зеркальце
в огромной раме под красное дерево. По углам стояли чубуки да ружья; с потолка спускались толстые и черные нити паутин.
Мебель в разных
комнатам разная, почти вся она постепенно покупалась по случаям, за дешевую цену.
Имея всего рублей 160
в запасе, Лопухов рассудил с своим приятелем, что невозможно ему с Верочкою думать теперь же обзаводиться своим хозяйством,
мебелью, посудою; потому и наняли три
комнаты с
мебелью, посудой и столом от жильцов мещан: старика, мирно проводившего дни свои с лотком пуговиц, лент, булавок и прочего у забора на Среднем проспекте между 1–ю и 2–ю линиею, а вечера
в разговорах со своею старухою, проводившею дни свои
в штопанье сотен и тысяч всякого старья, приносимого к ней охапками с толкучего рынка.
Когда меня перевели так неожиданно
в Вятку, я пошел проститься с Цехановичем. Небольшая
комната,
в которой он жил, была почти совсем пуста; небольшой старый чемоданчик стоял возле скудной постели, деревянный стол и один стул составляли всю
мебель, — на меня пахнуло моей Крутицкой кельей.
Старинная
мебель из кунсткамеры прежнего владельца доживала свой век
в этой ссылке; я с любопытством бродил из
комнаты в комнату, ходил вверх, ходил вниз, отправлялся
в кухню.