Неточные совпадения
Чичиков
в качестве поверенного, прежде расположивши всех (без предварительного расположения, как известно, не может быть даже взята простая справка или выправка, все же хоть по бутылке мадеры придется влить во всякую глотку), — итак, расположивши всех,
кого следует, объяснил он, что вот какое, между прочим, обстоятельство: половина крестьян вымерла, так чтобы не было каких-нибудь потом привязок…
Глядя на него, слушая его, видя его деятельность, распоряжения по хозяйству, отношения к окружающим его людям, к приказчикам, крестьянам — ко всем,
кто около него был, с
кем он соприкасался, с
кем работал или просто говорил, жил вместе, Райский удивлялся до наивности каким-то наружно будто противоположностям, гармонически уживавшимся
в нем: мягкости речи, обращения — с твердостью, почти методическою, намерений и поступков, ненарушимой правильности взгляда, строгой справедливости — с добротой, тонкой, природной, а не выработанной гуманностью, снисхождением, — далее, смеси какого-то трогательного недоверия к своим личным
качествам, робких и стыдливых сомнений
в себе — с смелостью и настойчивостью
в распоряжениях, работах, поступках, делах.
Я думал, что это обыкновенная уличная сцена, ссора какая-нибудь, но тут случился англичанин, который растолковал мне, что империалисты хватают всякого,
кто оплошает, и
в качестве мятежника ведут
в лагерь, повязав ему что-нибудь красное на голову как признак возмущения.
— Нет, постой. Это еще только одна половина мысли. Представь себе, что никакого миллионера Привалова никогда не существовало на свете, а существует миллионер Сидоров, который является к нам
в дом и
в котором я открываю существо, обремененное всеми человеческими достоинствами, а потом начинаю думать: «А ведь не дурно быть madame Сидоровой!» Отсюда можно вывести только такое заключение, что дело совсем не
в том,
кто явится к нам
в дом, а
в том, что я невеста и
в качестве таковой должна кончить замужеством.
Очевидно,
в нем таилась
в зародыше слабость к щегольству, но и этот зародыш, подобно всем прочим
качествам, тускло мерцавшим
в глубинах его существа, как-то не осуществился, так что если
кто из девушек замечал: «Э! да какой ты сегодня франт!» — то он, как и всегда, оставлял замечание без ответа или же отвечал кратко...
Что касается
качества, то тут повторяется та же история, что с хлебом:
кто живет перед глазами у начальства, тот получает лучшее платье,
кто же
в командировке, тот — худшее.
Не для услады своей и читателя рассказывает все это автор, но по правдивости бытописателя, ибо картина человеческой жизни представляет не одни благоухающие сердечной чистотой светлые образы, а большею частию она кишит фигурами непривлекательными и отталкивающими, и
в то же время
кто станет отрицать, что на каждом авторе лежит неотклонимая обязанность напрягать все усилия, чтобы открыть и
в неприглядной группе людей некоторые, по выражению Егора Егорыча, изящные душевные
качества, каковые, например, действительно и таились
в его племяннике?
Такие складные удилища, хорошо отделанные, с набалдашником и наконечником, имеют наружность толстой красивой палки;
кто увидит их
в первый раз, тот и не узнает, что это целая удочка; но, во-первых, оно стоит очень недешево; во-вторых, для большой рыбы оно не удобно и не благонадежно: ибо у него гнется только верхушка, то есть первое коленце, состоящее из китового уса или камышинки, а для вытаскивания крупной рыбы необходимо, чтобы гибь постепенно проходила сквозь удилище по крайней мере до половины его; в-третьих, его надобно держать всегда
в руках или класть на что-нибудь сухое, а если станешь класть на воду, что иногда неизбежно, то оно намокнет, разбухнет и даже со временем треснет; к тому же размокшие коленца, покуда не высохнут, не будут свободно вкладываться одно
в другое; в-четвертых, все это надо делать неторопливо и аккуратно —
качества, противоположные натуре русского человека: всякий раз вынимать, вытирать, вкладывать, свинчивать, развинчивать, привязывать и отвязывать лесу с наплавком, грузилом и крючком, которую опять надобно на что-нибудь намотать, положить
в футляр или ящичек и куда-нибудь спрятать…
Или я не человек, а только"рубль", на котором ничего не написано, кроме того, что это res nullius, которая,
в этом
качестве, caedet primo occupant!, [вещь ничья и поэтому принадлежит тому,
кто первый ее захватит.] то есть еврею Зальцфишу, продающему настоящие голландские платки на углу Большой Мещанской и Гороховой!
Тот,
кто сидел теперь напротив господина Голядкина, был — ужас господина Голядкина, был — стыд господина Голядкина, был — вчерашний кошмар господина Голядкина, одним словом был сам господин Голядкин, — не тот господин Голядкин, который сидел теперь на стуле с разинутым ртом и с застывшим пером
в руке; не тот, который служил
в качестве помощника своего столоначальника; не тот, который любит стушеваться и зарыться
в толпе; не тот, наконец, чья походка ясно выговаривает: «не троньте меня, и я вас трогать не буду», или: «не троньте меня, ведь я вас не затрогиваю», — нет, это был другой господин Голядкин, совершенно другой, но вместе с тем и совершенно похожий на первого, — такого же роста, такого же склада, так же одетый, с такой же лысиной, — одним словом, ничего, решительно ничего не было забыто для совершенного сходства, так что если б взять да поставить их рядом, то никто, решительно никто не взял бы на себя определить, который именно настоящий Голядкин, а который поддельный,
кто старенький и
кто новенький,
кто оригинал и
кто копия.
Маменька очень обрадовались, что дочь их понравилась такому достойному человеку, и потом с полковником располагали, когда сделать свадьбу и прочее, и тут уже, кстати, начали расспрашивать:
кто жених, как зовут, откуда, что имеет, не имеет ли дурных
качеств, то есть не пьяница ли он, не игрок ли, не буян ли и прочее такое.
В наш век прямо обо всем таком старались узнавать всегда до свадьбы, чтобы после не тужить.
Помню роскошный, теплый вечер, который мы провели с дядею
в орловском «губернском» саду, занимаясь, признаться сказать, уже значительно утомившим меня спором о свойствах и
качествах русского народа. Я несправедливо утверждал, что народ очень умен, а дядя, может быть еще несправедливее, настаивал, что народ очень глуп, что он совершенно не имеет понятий о законе, о собственности и вообще народ азият, который может удивить
кого угодно своею дикостью.
Если спросите вы,
кто он? то я… не скажу вам. «Имя не человек», — говорили русские
в старину. Но так живо, так живо опишу вам свойства, все
качества моего приятеля — черты лица, рост, походку его — что вы засмеетесь и укажете на него пальцем… «Следственно, он жив?» Без сомнения; и
в случае нужды может доказать, что я не лжец и не выдумал на него ни слова, ни дела — ни печального, ни смешного. Однако ж… надобно как-нибудь назвать его; частые местоимения
в русском языке неприятны: назовем его — Леоном.
Все лучшие
качества ее повседневно были погребены
в самом своевольном сумасбродстве,
в самом упрямом школьничестве, доходившем чуть ли не до шутовства; их редко
кто замечал; а если замечал, так не верил им, так что теперь необыкновенный успех ее встречен был всеобщим страстным шепотом изумления.
Разве чтение и учение одно и то же? Кто-то не без основания утверждал, что книгопечатание если и способствовало более широкому распространению учености, то
в ущерб ее
качеству и содержанию. Слишком много читать вредно для мышления. Величайшие мыслители, встречавшиеся мне среди ученых, которых я изучал, были как раз наименее начитанными.
Горе тому,
кто осмелится приписать Божеству какое-либо
качество; ибо качественность есть свойство конечности и потому должна вести к уконечению Бесконечного [Исходя из такого понимания, и «сефиры» (числом 10), или божественные лучи, которые являются личными носителями
качеств бескачественного
в себе эн-софа и посредниками всех отношений Божества к миру, по мнению проф.
Поэтому те,
кто говорят, что мир есть повторение или удвоение Софии, сосчитывают
в качестве равнозначных, повторяющихся единиц то, что не может быть так сосчитываемо, выражаясь вульгарно, складывают пуды с аршинами.
От сего-то стали поклоняться
кто солнцу,
кто луне,
кто множеству звезд,
кто самому небу вместе с светилами, которым дали править
в мире и
качеством и количеством движения, а
кто стихиям: земле, воде, воздуху, огню» [Иб., 23–24.].
Потому те из представителей «отрицательного богословия», которые, отрицая
в применении к Божеству всякое
кто или что, тем не менее оставляют
в качестве единственного его атрибута бытие, взятое
в его противоположности к небытию, неправомерно вводят
в трансцендентную идею Божества определение, заимствованное из области имманентного [Так, напр., Филон Александрийский, утверждая бескачественность Бога,
в то же время приписывает ему,
в качестве единственного определения, бытие: о ων (Vita Mos. 1 (14) 75. IV, 115).
Оба рано выступили
в печати: один — как лирический поэт, другой — как автор статей и беллетристических произведений. Но ссылка уже ждала того,
кто через несколько лет очутился за границей сначала с русским паспортом, а потом
в качестве эмигранта. Огарев оставался пока дома — первый из русских владельцев крепостных крестьян, отпустивший на волю целое село; но он не мог оставаться дольше
в разлуке со своим дорогим"Сашей"и очутился наконец
в Лондоне как ближайший участник"Колокола".
Благодаря строгому половому подбору, тому, что благородные фамилии инстинктивно охраняли себя от неравных браков и знатные молодые люди не женились чёрт знает на
ком, высокие душевные
качества передавались из поколения
в поколение во всей их чистоте, охранялись и с течением времени через упражнение становились всё совершеннее и выше.
— Дурак ты, Степа, и больше ничего. И все это ты врешь. Если б я захотела, я бы тебя непременно влюбила
в себя. Ты что думаешь: одни только, как вы изволите выражаться, интеллигентные
качества привлекают вашего брата? Как бы не так! Вот ты учишься, учишься, а потом и втюрился
в какую-нибудь дуру, немецкую кухарку или другую простую женщину. Да, мой друг. А
кто в деревне засядет: какой бы умный человек ни был, а кончит тем, что свяжется с крестьянской бабой и сочетается с ней законным браком.
Желающих явилось больше чем нужно. Ударная тройка отбирала тех,
кто был получше
в работе. Необходимо было прикрепить к конвейеру и Басю: она и работница была прекрасная, и великолепный организатор
в качестве члена тройки, — ее наметили бригадиром. Но Бася уже не работала на галошах. С большими усилиями, с вмешательством партийной ячейки удалось добиться, чтобы администрация временно освободила ее от хронометража.
Но, уважая
в охотнике писать высокие душевные
качества и столь же прекрасную жизнь, служебную и частную, не желал нарушать его самодовольства, так приятного для него и ни для
кого не обидного.
В качестве лица, власть имеющего, мне и подавно нельзя явиться: никакой власти я ни над Марьей Васильевной, да и ни над
кем на свете не имею.
Жена моя была принята
в Приречье с тем вниманием, какое она заслуживала по своему уму, душевным
качествам и ровным обращением со всеми, с
кем вынуждена была знакомиться. Пошептались между собою о ее плебействе провинциальные аристократки, до которых дошло сведение, что она дочь какого-то шляхтича, непризнанного еще
в дворянском достоинстве, но, побежденные ее привлекательной любезностью, признались, что она достойна занимать одно из первых мест
в их обществе.
— Поверьте, не из любопытства, молодой человек, — отвечал господин Гильо, — следственный судья во Франции, привлекая
кого бы то ни было к какому-либо делу, должен ознакомиться с личностью подсудимого и его нравственными и имущественными
качествами. Будь вы француз, я все это бы узнал через полицию, но так как вы иностранец, то обо всем этом я сделаю запрос
в вашем отечестве.