Неточные совпадения
Таким образом оказывалось, что Бородавкин поспел как раз кстати, чтобы спасти погибавшую цивилизацию. Страсть строить на"песце"была доведена
в нем почти до исступления. Дни и ночи он все выдумывал, что бы такое выстроить, чтобы оно вдруг, по выстройке, грохнулось и наполнило вселенную пылью и мусором. И так думал и этак, но настоящим манером додуматься все-таки не мог. Наконец, за недостатком оригинальных мыслей, остановился на том, что буквально пошел по стопам своего
знаменитого предшественника.
Тем не менее душа ее жаждала непрестанно, и когда
в этих поисках встретилась с одним
знаменитым химиком (так называла она Пфейфера), то прилепилась к нему бесконечно.
Победа над Наполеоном еще более утвердила их
в этом мнении, и едва ли не
в эту самую эпоху сложилась
знаменитая пословица:"Шапками закидаем!", которая впоследствии долгое время служила девизом глуповских подвигов на поле брани.
Сменен
в 1802 году за несогласие с Новосильцевым, Чарторыйским и Строгановым (
знаменитый в свое время триумвират [Речь идет о членах так называемого «негласного комитета», созданного
в 1801 году Александром Первым для составления плана государственных преобразований.
Сзади процессии следовала Пфейферша, без кринолина; с одной стороны ее конвоировала Аксиньюшка, с другой —
знаменитый юродивый Парамоша, заменивший
в любви глуповцев не менее
знаменитого Архипушку, который сгорел таким трагическим образом
в общий пожар (см.
Портрет Анны, одно и то же и писанное с натуры им и Михайловым, должно бы было показать Вронскому разницу, которая была между ним и Михайловым; но он не видал ее. Он только после Михайлова перестал писать свой портрет Анны, решив, что это теперь было излишне. Картину же свою из средневековой жизни он продолжал. И он сам, и Голенищев, и
в особенности Анна находили, что она была очень хороша, потому что была гораздо более похожа на
знаменитые картины, чем картина Михайлова.
Не успела она войти
в залу и дойти до тюлево-ленто-кружевно-цветной толпы дам, ожидавших приглашения танцовать (Кити никогда не стаивала
в этой толпе), как уж ее пригласили на вальс, и пригласил лучший кавалер, главный кавалер по бальной иерархии,
знаменитый дирижер балов, церемониймейстер, женатый, красивый и статный мужчина, Егорушка Корсунский.
Знаменитая певица пела второй раз, и весь большой свет был
в театре. Увидав из своего кресла
в первом ряду кузину, Вронский, не дождавшись антракта, вошел к ней
в ложу.
Когда кончилось чтение обзора, общество сошлось, и Левин встретил и Свияжского, звавшего его нынче вечером непременно
в Общество сельского хозяйства, где будет читаться
знаменитый доклад, и Степана Аркадьича, который только что приехал с бегов, и еще много других знакомых, и Левин еще поговорил и послушал разные суждения о заседании, о новой пьесе и о процессе.
— Мне обедать еще рано, а выпить надо. Я приду сейчас. Ей, вина! — крикнул он своим
знаменитым в командовании, густым и заставлявшим дрожать стекла голосом. — Нет, не надо, — тотчас же опять крикнул он. — Ты домой, так я с тобой пойду.
«То-то пустобрех», думал он, применяя
в мыслях это название из охотничьего словаря к
знаменитому доктору и слушая его болтовню о признаках болезни дочери.
Но доктор,
знаменитый петербургский доктор, находившийся
в приятельских отношениях к Алексею Александровичу, занял много времени.
И
знаменитый доктор изложил свой план лечения водами Соденскими, при назначении которых главная цель, очевидно, состояла
в том, что они повредить не могут.
Он на всех сердился и всем говорил неприятности, всех упрекал
в своих страданиях и требовал, чтоб ему привезли
знаменитого доктора из Москвы.
— Да, это само собой разумеется, — отвечал
знаменитый доктор, опять взглянув на часы. — Виноват; что, поставлен ли Яузский мост, или надо всё еще кругом объезжать? — спросил он. — А! поставлен. Да, ну так я
в двадцать минут могу быть. Так мы говорили, что вопрос так поставлен: поддержать питание и исправить нервы. Одно
в связи с другим, надо действовать на обе стороны круга.
Когда доктора остались одни, домашний врач робко стал излагать свое мнение, состоящее
в том, что есть начало туберкулезного процесса, но… и т. д.
Знаменитый доктор слушал его и
в середине его речи посмотрел на свои крупные золотые часы.
После внимательного осмотра и постукиванья растерянной и ошеломленной от стыда больной
знаменитый доктор, старательно вымыв свои руки, стоял
в гостиной и говорил с князем.
— О, прекрасно! Mariette говорит, что он был мил очень и… я должен тебя огорчить… не скучал о тебе, не так, как твой муж. Но еще раз merci, мой друг, что подарила мне день. Наш милый самовар будет
в восторге. (Самоваром он называл
знаменитую графиню Лидию Ивановну, за то что она всегда и обо всем волновалась и горячилась.) Она о тебе спрашивала. И знаешь, если я смею советовать, ты бы съездила к ней нынче. Ведь у ней обо всем болит сердце. Теперь она, кроме всех своих хлопот, занята примирением Облонских.
Накануне графиня Лидия Ивановна прислала ему брошюру бывшего
в Петербурге
знаменитого путешественника
в Китае с письмом, прося его принять самого путешественника, человека, по разным соображениям весьма интересного и нужного.
Приемная комната
знаменитого петербургского адвоката была полна, когда Алексей Александрович вошел
в нее.
Над креслом висел овальный
в золотой раме, прекрасно сделанный
знаменитым художником портрет Анны.
Надо было покориться, так как, несмотря на то, что все доктора учились
в одной школе, по одним и тем же книгам, знали одну науку, и несмотря на то, что некоторые говорили, что этот
знаменитый доктор был дурной доктор,
в доме княгини и
в ее кругу было признано почему-то, что этот
знаменитый доктор один знает что-то особенное и один может спасти Кити.
Случилось же, что
в знаменитой комиссии 2 июня было выставлено дело об орошении полей Зарайской губернии, находившееся
в министерстве Алексея Александровича и представлявшее резкий пример неплодотворности расходов и бумажного отношения к делу.
— Говорят, что это очень трудно, что только злое смешно, — начал он с улыбкою. — Но я попробую. Дайте тему. Всё дело
в теме. Если тема дана, то вышивать по ней уже легко. Я часто думаю, что
знаменитые говоруны прошлого века были бы теперь
в затруднении говорить умно. Всё умное так надоело…
Все те, которые прекратили давно уже всякие знакомства и знались только, как выражаются, с помещиками Завалишиным да Полежаевым (
знаменитые термины, произведенные от глаголов «полежать» и «завалиться», которые
в большом ходу у нас на Руси, все равно как фраза: заехать к Сопикову и Храповицкому, означающая всякие мертвецкие сны на боку, на спине и во всех иных положениях, с захрапами, носовыми свистами и прочими принадлежностями); все те, которых нельзя было выманить из дому даже зазывом на расхлебку пятисотрублевой ухи с двухаршинными стерлядями и всякими тающими во рту кулебяками; словом, оказалось, что город и люден, и велик, и населен как следует.
Впрочем, дело кончилось между ними самой тесной дружбой: дядя лысый Пимен держал
в конце деревни
знаменитый кабак, которому имя было «Акулька»;
в этом заведенье видели их все часы дня.
Гремят отдвинутые стулья;
Толпа
в гостиную валит:
Так пчел из лакомого улья
На ниву шумный рой летит.
Довольный праздничным обедом
Сосед сопит перед соседом;
Подсели дамы к камельку;
Девицы шепчут
в уголку;
Столы зеленые раскрыты:
Зовут задорных игроков
Бостон и ломбер стариков,
И вист, доныне
знаменитый,
Однообразная семья,
Все жадной скуки сыновья.
В одном месте было зарыто две бочки лучшего Аликанте [Аликанте — вино, названное по местности
в Испании.], какое существовало во время Кромвеля [Кромвель, Оливер (1599–1658) — вождь Английской буржуазной революции XVII века.], и погребщик, указывая Грэю на пустой угол, не упускал случая повторить историю
знаменитой могилы,
в которой лежал мертвец, более живой, чем стая фокстерьеров.
Тем временем
в Каперне произошло такое замешательство, такое волнение, такая поголовная смута, какие не уступят эффекту
знаменитых землетрясений.
Счастлив, кто на чреде трудится
знаменитой:
Ему и то уж силы придаёт,
Что подвигов его свидетель целый свет.
Но сколь и тот почтен, кто,
в низости сокрытый,
За все труды, за весь потерянный покой,
Ни славою, ни почестьми не льстится,
И мыслью оживлён одной:
Что к пользе общей он трудится.
Спустя несколько дней после сего
знаменитого совета узнали мы, что Пугачев, верный своему обещанию, приближился к Оренбургу. Я увидел войско мятежников с высоты городской стены. Мне показалось, что число их вдесятеро увеличилось со времени последнего приступа, коему был я свидетель. При них была и артиллерия, взятая Пугачевым
в малых крепостях, им уже покоренных. Вспомня решение совета, я предвидел долговременное заключение
в стенах оренбургских и чуть не плакал от досады.
Сказать вам, что́ я думал? Вот:
Старушки все — народ сердитый;
Не худо, чтоб при них услужник
знаменитыйТут был, как громовой отвод.
Молчалин! — Кто другой так мирно всё уладит!
Там моську вовремя погладит,
Тут
в пору карточку вотрет,
В нем Загорецкий не умрет!..
Вы давеча его мне исчисляли свойства,
Но многие забыли? — да?
В Бадене [Баден —
знаменитый курорт.] он как-то опять сошелся с нею по-прежнему; казалось, никогда еще она так страстно его не любила… но через месяц все уже было кончено: огонь вспыхнул
в последний раз и угас навсегда.
— На сем месте я люблю философствовать, глядя на захождение солнца: оно приличествует пустыннику. А там, подальше, я посадил несколько деревьев, любимых Горацием. [Гораций Флакк Квинт (65–8 гг. до н. э.) —
знаменитый римский поэт.
В своих одах и посланиях воспевал наслаждения жизнью на лоне природы.]
Началось это
в знаменитом капище Шарля Омона, человека с лозунгом...
Вечером сидел
в театре, любуясь, как
знаменитая Лавальер, играя роль жены депутата-социалиста, комического буржуа, храбро пляшет, показывая публике коротенькие черные панталошки из кружев, и как искусно забавляет она какого-то экзотического короля, гостя Парижа. Домой пошел пешком, соблазняло желание взять женщину, но — не решился.
— Али вы не знаете? — удивилась она. — Семен Васильич, папаша его,
знаменитый человек
в Москве.
— И — неизвестно, может, Лидия Тимофеевна тоже
в знаменитые попадет.
— Сейчас, — сказала она, а квартирант и нахлебник ее продолжал торопливо воздавать славу Франции, вынудив Веру Петровну напомнить, что Тургенев был другом
знаменитых писателей Франции, что русские декаденты — ученики французов и что нигде не любят Францию так горячо, как
в России.
Однажды он даже подумал, что этот пестрый, сложный говор должен быть похож на «общие исповеди»
в соборе Кронштадта, организованные
знаменитым попом Иоанном Сергеевым.
За кофе читал газеты. Корректно ворчали «Русские ведомости», осторожно ликовало «Новое время»,
в «Русском слове» отрывисто, как лает старый пес,
знаменитый фельетонист скучно упражнялся
в острословии, а на второй полосе подсчитано было количество повешенных по приговорам военно-полевых судов. Вешали ежедневно и усердно.
— Нет, бывало и весело. Художник был славный человечек, теперь он уже —
в знаменитых. А писатель — дрянцо, самолюбивый, завистливый. Он тоже — известность. Пишет сладенькие рассказики про скучных людей, про людей, которые веруют
в бога. Притворяется, что и сам тоже верует.
—
В небольшой, но высоко ценной брошюре Преображенского «Толстой как мыслитель-моралист» дано одиннадцать определений личности и проповеди почтенного и
знаменитого писателя, — говорил Краснов, дремотно прикрыв глаза, а Самгин, искоса наблюдая за его лицом, думал...
Беседа тянулась медленно, неохотно, люди как будто осторожничали, сдерживались, может быть, они устали от необходимости повторять друг пред другом одни и те же мысли. Большинство людей притворялось, что они заинтересованы речами
знаменитого литератора, который, утверждая правильность и глубину своей мысли, цитировал фразы из своих книг, причем выбирал цитаты всегда неудачно. Серенькая старушка вполголоса рассказывала высокой толстой женщине
в пенсне с волосами, начесанными на уши...
Она казалась еще более искаженной театральностью и более смешной
в ее преклонении пред
знаменитыми женщинами.
Было поучительно и даже приятно слышать, как безвольно, а порою унизительно барахтаются
в стихийной суматохе чувственности
знаменитые адвокаты и богатые промышленники, молодые поэты, актрисы, актеры, студенты и курсистки.
В детстве у меня сложилось эдакое крепкое верование:
в Нижнем Новгороде
знаменитый монумент Минину — Пожарскому.
Самгин почувствовал
в горле истерический ком, желание кричать, ругаться, с полчаса безмысленно походил по комнате, рассматривая застывшие лица
знаменитых артистов, и, наконец, решил сходить
в баню.
Они деловито заседали у Варвары
в комнате, украшенной множеством фотографий и гравюр, изображавших
знаменитых деятелей сцены; у нее были редкие портреты Гогарта, Ольриджа, Рашели, m‹ademoise›lle Марс, Тальма.
Странно было и даже смешно, что после угрожающей песни
знаменитого певца Алина может слушать эту жалкую песенку так задумчиво, с таким светлым и грустным лицом. Тихонько, на цыпочках, явился Лютов, сел рядом и зашептал
в ухо Самгина...