Неточные совпадения
Никто не видал, чтобы он хоть раз был не тем, чем всегда, хоть на улице, хоть у себя
дома; хоть бы раз показал он
в чем-нибудь участье, хоть бы напился пьян и
в пьянстве рассмеялся бы; хоть бы даже предался дикому
веселью, какому предается разбойник
в пьяную минуту, но даже тени не было
в нем ничего такого.
Напротив,
в Святки,
в светлый день,
в веселые вечера Масленицы, когда все ликует, поет, ест и пьет
в доме, она вдруг, среди общего
веселья, зальется горячими слезами и спрячется
в свой угол.
Вот с этого времени и сделалось
в бахаревском
доме особенно тихо, точно кто придавил рукой прежнее
веселье.
Она посмотрела на жениха из другой комнаты, похвалила и незаметно ушла домой, точно боялась своим присутствием нарушить
веселье в отцовском
доме.
Веселье продолжалось целых три дня, так что Полуянов тоже перестал узнавать гостей и всех спрашивал, по какому делу вызваны. Он очувствовался только тогда, когда его свозили
в Суслон и выпарили
в бане. Михей Зотыч, по обыкновению, незаметно исчез из
дому и скрывался неизвестно где.
Город О… мало изменился
в течение этих восьми лет; но
дом Марьи Дмитриевны как будто помолодел: его недавно выкрашенные стены белели приветно и стекла раскрытых окон румянились и блестели на заходившем солнце; из этих окон неслись на улицу радостные легкие звуки звонких молодых голосов, беспрерывного смеха; весь
дом, казалось, кипел жизнью и переливался
весельем через край.
Сам Никитич знал о молодом
веселье, кипевшем
в его
доме, только стороной, больше через сестру Таисью, и каждый раз удивлялся самым искренним образом.
По улицам везде бродил народ. Из Самосадки наехали пристановляне, и
в Кержацком конце точно открылась ярмарка, хотя пьяных и не было видно, как
в Пеньковке. Кержаки кучками проходили через плотину к заводской конторе, прислушивались к
веселью в господском
доме и возвращались назад; по глухо застегнутым на медные пуговицы полукафтаньям старинного покроя и низеньким валеным шляпам с широкими полями этих кержаков можно было сразу отличить
в толпе. Крепкий и прижимистый народ, не скажет слова спроста.
Какое-то стихийное
веселье охватило весь господский
дом. Иван Семеныч развернулся и потребовал песенников
в горницы, а когда круг грянул...
Праздник для Петра Елисеича закончился очень печально: неожиданно расхворалась Нюрочка. Когда все вернулись из неудачной экспедиции на Окулка,
веселье в господском
доме закипело с новою силой, — полились веселые песни, поднялся гам пьяных голосов и топот неистовой пляски. Петр Елисеич
в суматохе как-то совсем забыл про Нюрочку и вспомнил про нее только тогда, когда прибежала Катря и заявила, что панночка лежит
в постели и бредит.
Господский
дом проснулся как-то разом, и опять
в нем закипело
веселье, на время прерванное сном. Иван Семеныч потребовал себе пунша, потому что у него голова требовала починки. Потом стали пить пунш все, а на дворе опять появились кафтанники, лесообъездчики и разный другой заводский люд.
Тетушка Татьяна Степановна прибавила, что куда ей, деревенщине, соваться
в такой богатый и модный
дом, с утра до вечера набитый гостями, и что у ней теперь не
веселье на уме.
— Да вот что, хозяин: беда случилась, хуже смерти пришлось; схватили окаянные опричники господина моего, повезли к Слободе с великою крепостью, сидит он теперь, должно быть,
в тюрьме, горем крутит, горе мыкает; а за что сидит, одному богу ведомо; не сотворил никакого дурна ни перед царем, ни перед господом; постоял лишь за правду, за боярина Морозова да за боярыню его, когда они лукавством своим, среди
веселья, на
дом напали и дотла разорили.
Рождение сына произвело необыкновенное
веселье в доме; даже соседи отчего-то повеселели.
Дня через три,
в воскресенье, у ворот рыбакова
дома и на самом дворе снова стояли подводы; снова раздавались
в избе говор и восклицания. Можно было подумать, что тут снова происходило какое-нибудь
веселье.
Но
веселье и довольство овладели всеми еще
в большей мере, когда к исходу зимы
в доме рыбака неожиданно появилась у печки люлька и вслед за тем послышались детские крики.
И, на волнах витязя лелея.
Рек Донец: «Велик ты, Игорь-князь!
Русским землям ты принес
веселье,
Из неволи к
дому возвратясь». —
«О река! — ответил князь, — немало
И тебе величья!
В час ночной
Ты на волнах Игоря качала,
Берег свой серебряный устлала
Для него зеленою травой.
И, когда дремал он под листвою,
Где царила сумрачная мгла,
Страж ему был гоголь над водою.
Чайка князя
в небе стерегла.
— И была свадьба — э! Удивительный день! Вся коммуна смотрела на нас, и все пришли
в наш хлев, который вдруг стал богатым
домом… У нас было всё: вино, и фрукты, и мясо, и хлеб, и все ели, и всем было весело… Потому что, синьоры, нет лучше
веселья, как творить добро людям, поверьте мне, ничего нет красивее и веселее, чем это!
Взрывы раздаются почти непрерывно, заглушая хохот, возгласы испуга и четкий стук деревянных башмаков по гулкой лаве; вздрагивают тени, взмывая вверх, на облаках пылают красные отражения, а старые стены
домов точно улыбаются — они помнят стариков детьми и не одну сотню раз видели это шумное и немножко опасное
веселье детей
в ночь на Рождество Христа.
И догадался; — с досадой смотрел он на веселую толпу и думал о будущем, рассчитывал дни, сквозь зубы бормотал какие-то упреки… и потом, обратившись к
дому… сказал: так точно! слух этот не лжив… через несколько недель здесь будет кровь, и больше; почему они не заплотят за долголетнее
веселье одним днем страдания, когда другие, после бесчисленных мук, не получают ни одной минуты счастья!.. для чего они любимцы неба, а не я! — о, создатель, если б ты меня любил — как сына, — нет, — как приемыша… половина моей благодарности перевесила бы все их молитвы… — но ты меня проклял
в час рождения… и я прокляну твое владычество,
в час моей кончины…
— Я понимаю, что тебе скучно.
Веселье у нас
в доме не живёт. Чему веселиться? Отец
веселье в работе видел. У него так выходило: просто людей мет — все работники, кроме нищих да господ. Все живут для дела. За делом людей не видно.
Вся прислуга точно с цепи сорвалась; появлялась
в дом лишь на минуту, словно для того только, чтобы узнать, жив ли я, и затем вновь бежала бегом на село принять участие
в общем
веселье.
Пелагея Егоровна. Что тебе
в конторе все сидеть одному! Не велико
веселье! Зайдешь, что ли? Гордея-то Карпыча
дома не будет.
Редко кто приезжал к нам; да кто и приезжал, не прибавлял
веселья и радости
в нашем
доме.
— Вались, слышь, на господску… Барин приказал… Дворяна, видно, прибавил он
в раздумье и вдруг отчаянно заколотил трещоткой, как бы желая показать освещенному
дому, что он охраняет его беспечное
веселье по соседству с насторожившейся холодной пустыней. Стук его трещотки наполнил улицу и полетел вдаль,
в спутанную мглу реки и гор. Когда же трещотка смолкла, то на улицу опять порхнули звуки оркестра, и тени на занавесках опять двигались, подпрыгивали, встречались, отвешивали поклоны и расходились…
Вспомните, когда он был мирным гостем посреди вас; вспомните, как вы удивлялись его величию, когда он, окруженный своими вельможами, шел по стогнам Новаграда
в дом Ярославов; вспомните, с каким благоволением, с какою мудростию он беседовал с вашими боярами о древностях новогородских, сидя на поставленном для него троне близ места Рюрикова, откуда взор его обнимал все концы града и
веселью окрестности; вспомните, как вы единодушно восклицали: «Да здравствует князь московский, великий и мудрый!» Такому ли государю не славно повиноваться, и для того единственно, чтобы вместе с ним совершенно освободить Россию от ига варваров?
И старый
дом, куда привел я вас,
Его паденья был свидетель хладный.
На изразцах кой-где встречает глаз
Черты карандаша, стихи и жадно
В них ищет мысли — и бесплодный час
Проходит… Кто писал? С какою целью?
Грустил ли он иль предан был
веселью?
Как надписи надгробные, оне
Рисуются узором по стене —
Следы давно погибших чувств и мнений,
Эпиграфы неведомых творений.
Отчаяньем, воспоминаньем страшным,
Сознаньем беззаконья моего,
И ужасом той мертвой пустоты,
Которую
в моем
дому встречаю —
И новостью сих бешеных
веселий,
И благодатным ядом этой чаши,
И ласками (прости меня, Господь)
Погибшего, но милого созданья…
Тень матери не вызовет меня
Отселе, — поздно, слышу голос твой,
Меня зовущий, — признаю усилья
Меня спасти… старик, иди же с миром;
Но проклят будь, кто за тобой пойдет!
Но тогда как
веселье так единодушно обнаруживалось с одного конца деревни до другого,
в доме самой помещицы было что-то особенно спокойно и тихо.
Всегда спокойная, никогда ничем не возмутимая, красным солнцем сияла она
в мужнином
доме, и куда вчуже ни показывалась, везде ей были рады, как светлому гостю небесному, куда ни войдет, всюду несет с собою мир, лад, согласье и
веселье.
— Дико будет ей, непривычно, — глубоко вздохнувши, промолвил Марко Данилыч. — Господский
дом — совсем иное дело, чем наше житье. Из головы у меня этого не выйдет. Съедутся, например, к вашим братцам гости, а она на таких людях не бывала. Тяжело будет и совестно станет мешаться,
в ответах путаться. Какое уж тут
веселье?
ужасом той мертвой пустоты,
Которую
в моем
дому встречаю,
И новостью сих бешеных
веселий,
И благодатным ядом этой чаши.
Приехал дедушка Магомет из аула, примчались Бэлла с мужем на своих горных скакунах, и
дом огласился веселыми звуками их голосов и смеха. Только двое людей не принимали участия
в общем
веселье. Бабушка, которая не могла примириться с мыслью о пропаже драгоценностей, и князек Юлико, захваченный недугом, от которого он таял не по дням, а по часам, приводя этим бабушку
в новое волнение.
Наш
дом разделился на две половины: печальную —
в апартаментах княгини, которая поминутно заходила
в комнату Юлико, надоедая ему вопросами и микстурами, и беспечную — где слышался веселый смех Бэллы, ее пронзительные взвизгивания, которым я вторила с особенным наслаждением, да детски-добродушный хохот Израила. Там были тоска и дума, здесь — беззаботное
веселье и смех. Часто к нам присоединялся отец, и тогда нашему
веселью не было конца.
И весь конец моего ученья, вплоть до студенчества, получил более светлый налет. Даже стало житься по-другому.
В наш большой, строгий и почти безмолвный
дом вошло молодое
веселье. И постом мы танцевали.
Наступил праздник Рождества Христова. Уныло, не по-праздничному, звучали новгородские колокола. Начались святки. Всем было не до
веселья, только
в доме посадника Фомы шли своим чередом предсвадебные пиры, и каждый вечер свадебные поезда Чурчилы с гиком и гамом останавливались у тесового крыльца.
Так веселилась и ликовала Москва, и это
веселье и ликованье, казалось, находили свой отзвук и
в палатах и хижинах, и лишь, как печальный остров среди моря
веселья и радости, Стоял угрюмый
дом Салтыковых на Лубянке, с затворившейся
в нем его, когда-то грозной, теперь полусумасшедшей хозяйкой. С гнетущей и день и ночь мыслью о мести ее бывшей приемной дочери, ходила она взад и вперед по пустынным комнатам, придумывая планы, один другого неисполнимее, при ее отчужденном настоящем положении.
Общее окружающее барский
дом веселье было заразительно, и день
в Зиновьеве прошел оживленно.
В этот день граф Свиридов впервые увидел близко Таню Берестову. Он был поражен.
По мере того, как ей вспоминалась ее горькая жизнь, она дрожала, ужасалась грязи,
в которой лежала, а когда припомнила, что стояла
в ряду продажных тварей,
в тишине алькова слышалось и рисовалось ей зловещее
веселье и грязная роскошь веселого
дома.
В клубах и аристократических
домах также не отстают от общего
веселья, соблюдая тот же маскарадный дух, задавая костюмированные балы, как для взрослых, так и для детей.
Наступило 6 августа, день Спаса Преображения — престольный праздник
в Зиновьевской церкви. Весело провели князь Луговой и граф Свиридов этот день
в доме княгини Вассы Семеновны. Дворовые девушки были освобождены на этот день от работы и водили хороводы, причем их угощали брагой и наливкой. На деревне шло тоже
веселье.
В застольной стоял пир горой.