Мужик Орловской и Курской губернии, пахарь, не гоняет свою бабу ни пахать, ни боронить, ни косить, а исполняет эту тягчайшую работу сам; промысловый же мужик, который, конечно, хитрее хлебопашца, сам пьет чай
в городском трактире, а жену обучил править за него мужичью работу на поле.
Неточные совпадения
В «городе» более интересных
трактиров не было, кроме разве явившегося впоследствии
в подвалах
Городских рядов «Мартьяныча», рекламировавшего вовсю и торговавшего на славу, повторяя собой во всех отношениях бубновскую «дыру».
У Лопашова, как и
в других
городских богатых
трактирах, у крупнейших коммерсантов были свои излюбленные столики. Приходили с покупателями, главным образом крупными провинциальными оптовиками, и первым делом заказывали чаю.
«Вторничные» обеды были особенно многолюдны. Здесь отводили свою душу богачи-купцы, питавшиеся всухомятку
в своих амбарах и конторах, посылая
в трактир к Арсентьичу или
в «сундучный ряд» за горячей ветчиной и белугой с хреном и красным уксусом, а то просто покупая эти и другие закуски и жареные пирожки у разносчиков, снующих по
городским рядам и торговым амбарам Ильинки и Никольской.
И каждый из
городских трактиров в районе Ильинки и Никольской отличался своими обычаями, своим каким-нибудь особым блюдом и имел своих постоянных посетителей.
Трактир свой он устроил на
городскую ногу: с половыми
в белых рубашках и с поваром, одним из вымирающих обломков крепостного права, который может готовить не только селянку, но и настоящее кушанье.
Мой отец брал взятки и воображал, что это дают ему из уважения к его душевным качествам; гимназисты, чтобы переходить из класса
в класс, поступали на хлеба к своим учителям, и эти брали с них большие деньги; жена воинского начальника во время набора брала с рекрутов и даже позволяла угощать себя и раз
в церкви никак не могла подняться с колен, так как была пьяна; во время набора брали и врачи, а городовой врач и ветеринар обложили налогом мясные лавки и
трактиры;
в уездном училище торговали свидетельствами, дававшими льготу по третьему разряду; благочинные брали с подчиненных причтов и церковных старост;
в городской, мещанской, во врачебной и во всех прочих управах каждому просителю кричали вослед: «Благодарить надо!» — и проситель возвращался, чтобы дать 30–40 копеек.
Характер отношений Кувалды и учителя к улице точно определился следующим примером. Однажды
в трактире обсуждалось постановление
городской думы, коим обыватели Въезжей улицы обязывались: рытвины и промоины
в своей улице засыпать, но навоза и трупов домашних животных для сей цели не употреблять, а применять к делу только щебень и мусор с мест постройки каких-либо зданий.
В контору и обратно он ходил почти всегда
в сопровождении жены, которая будто бы дома держала его на привязи; но если уж он являлся на улице один, то это прямо значило, что загулял,
в в это время был совершенно сумасшедший: он всходил на
городской вал, говорил что-то к озеру, обращался к заходящему солнцу и к виднеющимся вдали лугам, потом садился, плакал, заходил
в трактир и снова пил неимоверное количество всякой хмельной дряни; врывался иногда насильно
в дом к Нестору Егорычу, одному именитому и почтенному купцу, торгующему кожами, и начинал говорить ему, что он мошенник, подлец и тому подобное.
Уйдя от матери, он долго без цели бродил по городу, наконец,
в два часа пообедал
в трактире и прямо оттуда отправился
в городской сад.
По вечерам и ярманочные, и
городские трактиры битком набиты. Чаю выпивают количество непомерное. После, как водится, пойдут
в ход закусочки, конечно, с прибавленьицем.
В Москве —
в Новотроицком, у Лопашева и
в других излюбленных купечеством
трактирах — можно только чай пить, но закусывать, а пуще того винца рюмочку выпить — сохрани Господи и помилуй!.. Зазорное дело!.. У Макарья не то: там и московским, и городовым купцам, яко
в пути находящимся, по все дни и по вся ночи — разрешения на вся.