Неточные совпадения
В тени
группы молодых берез стояла на высоких ногах запряженная
в крестьянскую телегу длинная лошадь с прогнутой спиной, шерсть ее когда-то была белой, но пропылилась, приобрела грязную сероватость и желтоватые пятна, большая, костлявая
голова бессильно и низко опущена к земле,
в провалившейся глазнице тускло блестит мутный, влажный глаз.
Этой части города он не знал, шел наугад, снова повернул
в какую-то улицу и наткнулся на
группу рабочих, двое были удобно,
головами друг к другу, положены к стене, под окна дома, лицо одного — покрыто шапкой: другой, небритый, желтоусый, застывшими глазами смотрел
в сизое небо, оно крошилось снегом; на каменной ступени крыльца сидел пожилой человек
в серебряных очках, толстая женщина, стоя на коленях, перевязывала ему ногу выше ступни, ступня была
в крови, точно
в красном носке, человек шевелил пальцами ноги, говоря негромко, неуверенно...
Клим отодвинулся за косяк. Солдат было человек двадцать; среди них шли тесной
группой пожарные, трое — черные,
в касках, человек десять серых —
в фуражках, с топорами за поясом. Ехала зеленая телега, мотали
головами толстые лошади.
Встретили
группу английских офицеров, впереди их автоматически шагал неестественно высокий человек с лицом из трех костей,
в белой чалме на длинной
голове, со множеством орденов на груди, узкой и плоской.
Путь Самгину преграждала
группа гостей, среди ее — два знакомых адвоката, одетые как на суде, во фраках, перед ними — тощий мужик,
в синей, пестрядинной рубахе, подпоясанный мочальной веревкой,
в синих портках, на ногах — новенькие лапти, а на
голове рыжеватый паричок; маленькое, мелкое лицо его оклеено комически растрепанной бородкой, и был он похож не на мужика, а на куплетиста из дешевого трактира.
За городом работали сотни три землекопов, срезая гору, расковыривая лопатами зеленоватые и красные мергеля, — расчищали съезд к реке и место для вокзала. Согнувшись горбато, ходили люди
в рубахах без поясов, с расстегнутыми воротами, обвязав кудлатые
головы мочалом. Точно избитые собаки, визжали и скулили колеса тачек. Трудовой шум и жирный запах сырой глины стоял
в потном воздухе.
Группа рабочих тащила волоком по земле что-то железное, уродливое, один из них ревел...
Утреннее солнце ярко освещало суетливую
группу птиц и самую девушку. Райский успел разглядеть большие темно-серые глаза, кругленькие здоровые щеки, белые тесные зубы, светло-русую, вдвое сложенную на
голове косу и вполне развитую грудь, рельефно отливавшуюся
в тонкой белой блузе.
Живо убрали с палубы привезенные от губернатора конфекты и провизию и занялись распределением подарков с нашей стороны.
В этот же вечер с баниосами отправили только подарок первому губернатору, Овосаве Бунго-но: малахитовые столовые часы, с
группой бронзовых фигур, да две хрустальные вазы. Кроме того, послали ликеров, хересу и несколько
голов сахару. У них рафинаду нет, а есть только сахарный песок.
Перебирая их, он
в нижнем ящике старой тетушкиной шифоньерки красного дерева, с брюхом и бронзовыми кольцами
в львиных
головах, нашел много писем и среди них карточку, представлявшую
группу: Софью Ивановну, Марью Ивановну, его самого студентом и Катюшу — чистую, свежую, красивую и жизнерадостную.
По лестнице величественно поднимались две
группы: впереди всех шла легкими шажками Алла
в бальном платье цвета чайной розы, с
голыми руками и пикантным декольте. За ней Иван Яковлич с улыбкой счастливого отца семейства вел Агриппину Филипьевну, которая была сегодня необыкновенно величественна. Шествие замыкали Хиония Алексеевна и Виктор Николаич.
И шесть камней разом вылетели из
группы. Один угодил мальчику
в голову, и тот упал, но мигом вскочил и с остервенением начал отвечать
в группу камнями. С обеих сторон началась непрерывная перестрелка, у многих
в группе тоже оказались
в кармане заготовленные камни.
Хохол слушал и качал
головою в такт ее словам. Весовщиков, рыжий и приведенный Павлом фабричный стояли все трое тесной
группой и почему-то не нравились матери.
Направо от двери, около кривого сального стола, на котором стояло два самовара с позеленелой кое-где медью, и разложен был сахар
в разных бумагах, сидела главная
группа: молодой безусый офицер
в новом стеганом архалуке, наверное сделанном из женского капота, доливал чайник; человека 4 таких же молоденьких офицеров находились
в разных углах комнаты: один из них, подложив под
голову какую-то шубу, спал на диване; другой, стоя у стола, резал жареную баранину безрукому офицеру, сидевшему у стола.
Прошло еще мгновенье — и оба преступника — Санин и Джемма — уже лежали на коленях у ног ее, и она клала им поочередно свои руки на
головы; прошло другое мгновенье — и они уже обнимали и целовали ее, и Эмиль, с сияющим от восторга лицом, вбежал
в комнату и тоже бросился к тесно сплоченной
группе.
Оба они при довольно тусклом лунном освещении, посреди травы и леса, с бегающею около и как бы стерегущею их собакою, представляли весьма красивую
группу: молодцеватый Ченцов
в щеголеватом охотничьем костюме, вооруженный ружьем, сидел как бы несколько
в грозной позе, а лежавшая
головою на его ногах молодая бабеночка являла бог знает уже откуда прирожденную ей грацию.
Софья Алексеевна просила позволения ходить за больной и дни целые проводила у ее кровати, и что-то высоко поэтическое было
в этой
группе умирающей красоты с прекрасной старостью,
в этой увядающей женщине со впавшими щеками, с огромными блестящими глазами, с волосами, небрежно падающими на плечи, — когда она, опирая свою
голову на исхудалую руку, с полуотверстым ртом и со слезою на глазах внимала бесконечным рассказам старушки матери об ее сыне — об их Вольдемаре, который теперь так далеко от них…
Дальше, отдельной
группой, художники — Маковский, Неврев, Суриков и Пукирев,
головой всех выше певец Хохлов
в своей обычной позе Демона со скрещенными на груди руками…
Тускло блестит медь желтым, мертвым огнем, люди, опоясанные ею, кажутся чудовищно странными; инструменты из дерева торчат, как хоботы, —
группа музыкантов, точно
голова огромного черного змея, чье тело тяжко и черно влачится
в тесных улицах среди серых стен.
В тени
группы берёз был разостлан яркий ковёр, на нём стоял самовар, испуская струйки пара и голубой дым, а около него, присев на корточки, возилась Маша с чайником
в руке. Лицо у неё было красное, счастливое, волосы на
голове мокрые.
Какой-то молодой человек, без сюртука, одетый
в одну рубашку и панталоны, с студентской фуражкой на
голове, с топором за кожаным поясом, предводительствуя небольшой
группой своих товарищей-студентов, просто поражал толпу, смотревшую на пожар, чудесами неимоверного мужества.
Ночь она провела лучше прежних, но на рассвете пробудилась от странного сна: она чувствовала опять какие-то беззвучные движения и видела какие-то беловатые легкие нити, которые все усложнялись, веялись, собирались
в какие-то
группы и очертания, и затем пред ней вдруг опять явился монах, окруженный каким-то неописанным, темновато-матовым сиянием; он стоял, склонив
голову, а вокруг него копошились и на самых плечах у него вили гнезда большие белые птицы.
Взгляд его упал на
группу пассажиров, вправо от того места, где он ходил, и сейчас
в голове его, точно по чьему приказу, выскочил вопрос...
Не знаю, как теперь, но тогда, то есть сорок один год назад, встречать по дороге крестьян (и старых, и молодых, и мужчин, и женщин) было очень приятно. Всегда они первые вам кланялись и не просто кивали
головой, а с приветствием, глядя по времени дня. Случалось нам возвращаться домой, когда совсем ночь. Вам попадается
группа крестьян, и только что они вас завидят
в темноте, они, не зная, кто вы именно, крикнут вам...
Неотвязно стоит при этом у каждого из нас
в голове мысль: там наверху,
в коридоре, нашего решения ждет человек, артист огромного таланта и светлой души, перед которым вся наша
группа — ничтожество.
Затем следовала
группа Миневры с добродетелями: здесь были науки, художества, торжественные звуки труб и удары литавр предшествовали колеснице Добродетели; последнюю окружали маститые старцы
в белоснежных одеждах, с лаврами на
головах.
Третья
группа представляла «Действия злых сердец»: она изображала ястреба, терзающего голубя, паука, спускающего на муху, кошачью
голову, с мышью
в зубах, и лисицу, давящую петуха. Эту
группу заключал нестройный хор музыки; музыканты были наряжены
в виде разных животных.
При этом случае он посылал Ранееву несколько дорогих
групп Vieux Saxe, доставшихся ему по наследству, с просьбою оставить себе те, которые ему более понравятся, а остальные распределить своим, чья память ему, отсутствующему, так дорога. Расстановка этих
групп и выбор их рассеяли на время хандру старика. Он выбрал себе хорошенькую жницу. На плече ее был серп, за спиной
в тростниковой корзине пригожий, улыбающийся ребенок, протягивающий ручонку к цветку на
голове его матери.
Ей бросилась
в глаза
группа голых тел.
Он протянул руку; Лука Иванович достал рублевую бумажку и подал верблюжьему армяку; тот кивнул
головой и побежал к одной из двигающихся
групп. Закрывая бумажник, Лука Иванович отчетливо заметил, что рядом с"канареечкой", как выразился поминальный распорядитель, лежала единственная зелененькая.
В портмоне была у него еще кое-какая мелочь.
Аркадий Семенович, Екатерина Николаевна и Сергей Аркадьевич вместе с Елизаветой Петровной Дубянской составляли именно эту тесно прижавшуюся друг к другу
группу лиц перед надвигающейся чувствуемой
в воздухе, висящей над
головами грозой.
«Но самые ужасные картины этот редкий очевидец наблюдал
в Битлисе. Еще не доходя до Битлиса,
в лесу он увидел
группу свежезарезанных мужчин и возле них трех женщин, — совершенно
голых — повешенных за ноги. Около одной из них ползал годовалый ребенок и тянулся ручками к матери, а мать с налитым кровью лицом, еще живая, протягивала руки к ребенку; но они не могли дотянуться друг до друга».
Граф Илья Андреич
в своем Екатерининском, воеводском кафтане, ходивший с приятною улыбкой между толпой, со всеми знакомый, подошел тоже к этой
группе и стал слушать с своею доброю улыбкой, как он всегда слушал,
в знак согласия с говорившим одобрительно кивая
головой.