Неточные совпадения
Вронский защищал Михайлова, но
в глубине души он верил этому, потому что, по его понятию, человек другого, низшего
мира должен был завидовать.
Ему грезилось
в болезни, будто весь
мир осужден
в жертву какой-то страшной, неслыханной и невиданной моровой язве, идущей из
глубины Азии на Европу.
За чаем Клим услыхал, что истинное и вечное скрыто
в глубине души, а все внешнее, весь
мир — запутанная цепь неудач, ошибок, уродливых неумелостей, жалких попыток выразить идеальную красоту
мира, заключенного
в душах избранных людей.
Ему доступны были наслаждения высоких помыслов; он не чужд был всеобщих человеческих скорбей. Он горько
в глубине души плакал
в иную пору над бедствиями человечества, испытывал безвестные, безыменные страдания, и тоску, и стремление куда-то вдаль, туда, вероятно,
в тот
мир, куда увлекал его, бывало, Штольц…
В вашем покое будет биться пульс, будет жить сознание счастья; вы будете прекраснее во сто раз, будете нежны, грустны, перед вами откроется
глубина собственного сердца, и тогда весь
мир упадет перед вами на колени, как падаю я…
Наконец, европеец старается склонить черного к добру мирными средствами: он протягивает ему руку, дарит плуг, топор, гвоздь — все, что полезно тому; черный, истратив жизненные припасы и военные снаряды, пожимает протянутую руку, приносит за плуг и топор слоновых клыков, звериных шкур и ждет случая угнать скот, перерезать врагов своих, а после этой трагической развязки удаляется
в глубину страны — до новой комедии, то есть до заключения
мира.
О будущей жизни он тоже никогда не думал,
в глубине души нося то унаследованное им от предков твердое, спокойное убеждение, общее всем земледельцам, что как
в мире животных и растений ничто не кончается, а постоянно переделывается от одной формы
в другую — навоз
в зерно, зерно
в курицу, головастик
в лягушку, червяк
в бабочку, желудь
в дуб, так и человек не уничтожается, но только изменяется.
Постоянно происходит самоотчуждение Духа
в объектный
мир, и постоянно Дух должен возвращаться
в собственную
глубину.
Но
в глубине и самое позитивное, точное научное познание природного
мира заключает
в себе отблеск Логоса.
Апокалиптическая настроенность глубоко отличает русскую мистику от мистики германской, которая есть лишь погружение
в глубину духа и которая никогда не была устремлением к Божьему граду, к концу, к преображению
мира.
И неизбежно должно было раскрыться
миру, что
в самой
глубине буржуазной жизни лежит уже семя великой войны, великой катастрофы.
Мир объектов,
мир феноменов, с царствующей
в нем необходимостью, лишь внешняя сфера, но за ним скрыта
глубина связи с Богом.
В начале был волевой акт, акт немца, вызвавший к бытию весь
мир из
глубины своего духа.
Все социальные учения XIX века были лишены того сознания, что человек — космическое существо, а не обыватель поверхностной общественности на поверхности земли, что он находится
в общении с
миром глубины и с
миром высоты.
Если бы возможно было помыслить, лишь для пробы и для примера, что три эти вопроса страшного духа бесследно утрачены
в книгах и что их надо восстановить, вновь придумать и сочинить, чтоб внести опять
в книги, и для этого собрать всех мудрецов земных — правителей, первосвященников, ученых, философов, поэтов — и задать им задачу: придумайте, сочините три вопроса, но такие, которые мало того, что соответствовали бы размеру события, но и выражали бы сверх того,
в трех словах,
в трех только фразах человеческих, всю будущую историю
мира и человечества, — то думаешь ли ты, что вся премудрость земли, вместе соединившаяся, могла бы придумать хоть что-нибудь подобное по силе и по
глубине тем трем вопросам, которые действительно были предложены тебе тогда могучим и умным духом
в пустыне?
Когда же наступает момент пассивности
в отношении притяжения пустоты этого низшего
мира, когда по слабости
мир кажется пустым, плоским, лишенным измерения
глубины, то скука делается диавольским состоянием, предвосхищением адского небытия.
В таком
мире, лишенном измерения
глубины, нет и настоящей трагедии, и это, вероятно, и пленяет многих.
Я
в глубине души,
в более глубоком слое, чем умственные теории, поверил
в первичную реальность духа и лишь во вторичную, отраженную, символически-знаковую реальность внешнего, так называемого «объективного»
мира, природного и исторического.
Потом
в глубине ничто и тьмы вдруг начал загораться свет, он вновь поверил, что есть Бог, «ничто» превратилось
в мир, ярко освещенный солнцем, все восстановилось
в новом свете.
И каждый раз с пронизывающей меня остротой я ощущаю, что существование
мира не может быть самодостаточным, не может не иметь за собой
в еще большей
глубине Тайны, таинственного Смысла.
В мире религиозном затрагивается самая
глубина человеческой души.
Я погружаюсь
в глубину и становлюсь перед тайной
мира, тайной всего, что существует.
Молчи, скрывайся и таи
И чувства и мечты свои!
Пускай
в душевной
глубинеИ всходят и зайдут оне. //..........
Как сердцу высказать себя?
Другому как понять тебя?
Поймет ли он, чем ты живешь?
Мысль изреченная есть ложь. //..........
Лишь жить
в самом себе умей:
Есть целый
мир в душе твоей
Таинственно-волшебных дум…
В человеческом
мире Достоевского раскрывается полярность
в самой
глубине бытия, полярность самой красоты.
Актом нашей умопостигаемой воли,
в таинственной
глубине бытия, до времени, предмирно совершили мы избрание этого
мира, поверили
в него, определили себя к бытию
в данной действительности, связались с этим
миром тысячами нитей.
Наука говорит правду о «природе», верно открывает «закономерность»
в ней, но она ничего не знает и не может знать о происхождении самого порядка природы, о сущности бытия и той трагедии, которая происходит
в глубинах бытия, это уже
в ведении не патологии, а физиологии — учения о здоровой сущности
мира,
в ведении метафизики, мистики и религии.
Не верят те, которые не хотят верить
в глубине своего умопостигаемого характера, так как слишком хотят по своему рассудку и произволу устроить
мир.
Пусть умственно сравнивают Христа с Буддой, Сократом или Магометом, все же
в глубине чувствуют, что это не то, что с пришествием Христа изменился космический состав
мира, что вошла
в мир сила не от
мира сего, что трансцендентное стало имманентным.
Для данного
мира действительности,
мира видимого, объекта знания, волевой акт свободного избрания, т. е. акт веры, уже совершен, совершен
в таинственной
глубине бытия; для
мира же иного,
мира невидимых вещей, мы вновь должны совершить акт свободного волевого избрания, избрания того
мира предметом своей любви, т. е. акт веры.
Религиозная вера всегда лежит
в глубинах мистики, мистики свободного волевого избрания, свободной любви, свободного обличения
мира невидимых, непринуждающих вещей.
Это свойство не могло происходить из моей природы, весьма сообщительной и слишком откровенной, как оказалось
в юношеских годах; это происходило, вероятно, от долговременной болезни, с которою неразлучно отчужденье и уединенье, заставляющие сосредоточиваться и малое дитя, заставляющие его уходить
в глубину внутреннего своего
мира, которым трудно делиться с посторонними людьми.
Эта бессонная лихорадочная ночь, чувство одиночества, ровный, матовый, неживой свет луны, чернеющая
глубина выемки под ногами, и рядом с ним молчаливый, обезумевший от побоев солдат — все, все представилось ему каким-то нелепым, мучительным сновидением, вроде тех снов, которые, должно быть, будут сниться людям
в самые последние дни
мира.
Чтобы ввести читателя
в уразумение этой драмы, мы оставим пока
в стороне все тропы и дороги, по которым Ахилла, как американский следопыт, будет выслеживать своего врага, учителя Варнавку, и погрузимся
в глубины внутреннего
мира самого драматического лица нашей повести — уйдем
в мир неведомый и незримый для всех, кто посмотрит на это лицо и близко и издали.
И песня моря дрогнула и изменилась, и волны разрезаны и сбиты, и кто-то
в глубине со страхом прислушивается к этому ходу непонятного чудовища из другого, непонятного
мира.
Все, что я читал прежде, все, что узнавал с такой наивной радостью, все свои и чужие материалистические мысли о
мире, о людях, о себе самом, все это проходило через освещенную полосу, и по мере того, как мысли и образы приходили, вспыхивали и уступали место другим, — я чувствовал, что из-за них подымается все яснее, выступает все ближе то серое, ужасно безжизненное или ужасно живое, что лежало
в глубине всех моих представлений и чего я так боялся.
Зашумели ручьи, и расторгнулся лед,
И сквозят темно-синие бездны,
И на глади зеркальной таинственных вод
Возрожденных небес отражается свод
В красоте лучезарной и звездной.
И вверху и внизу все
миры без конца,
И двояко является вечность:
Высота с
глубиной хвалят вместе творца,
Славят вместе его бесконечность!
Солнце зашло.
«Резиденциями» называют
в Сибири такие пункты около больших рек или иных путей сообщения, которые служат посредниками между
глубиной золотоносной тайги и остальным
миром.
Эта проповедь безудержного, ничем не ограниченного своеволия скрывает
в глубине своей отчаяние личности, неспособной приобщиться
миру, оторванной от него, это анархизм отчаяния, всегда свойственный настроению романтиков. Убеждение
в праве личности на неограниченное своеволие открывает пред романтиком
в одну сторону путь к анархизму, безначалию,
в другую — необходимо приводит его к идеализации единовластия монархизма.
Ни на небе, ни на море, ни
в глубине гор, нет во всем
мире места,
в котором человек мог бы освободиться от того зла, которое
в его сердце.
Воздав достодолжную дань поклонения артистам-любителям, автор
в заключение перешел к благотворительной цели спектакля «Теперь, — восклицал он, — благодаря прекрасному сердцу истинно-добродетельной женщины, благодаря самоотверженно-неусыпным трудам и заботам ее превосходительства, этой истинной матери и попечительницы наших бедных, не одну хижину бедняка посетит и озарит внезапная радость, не одна слеза неутешной вдовицы будет отерта; не один убогий, дряхлый старец с сердечною благодарностью помянет достойное имя своей благотворительницы, не один отрок, призреваемый
в приюте, состоящем под покровительством ее превосходительства, супруги г-на начальника губернии, вздохнет из
глубины своей невинной души и вознесет к небу кроткий взор с молитвенно-благодарственным гимном к Творцу
миров за ту, которая заменила ему, этому сирому отроку, нежное лоно родной матери.
Она связана с тем ощущением запредельной
глубины мира и тем трепетом, который им пробуждается
в душе.
Софийность
мира имеет для твари различную степень и
глубину:
в высшем своем аспекте это — Церковь, Богоматерь, Небесный Иерусалим, Новое Небо и Новая Земля; во внешнем, периферическом действии
в космосе она есть универсальная связь
мира, одновременно идеальная и реальная, живое единство идеальности и реальности, мыслимосТи и бытия, которого ищет новейшая спекулятивная философия (Фихте, Шеллинг, Гегель, неокантианство).
Исходя из своего религиозного монизма, для которого Божество есть лишь
глубина бытия, а не трансцендентное начало, открывающееся
миру, Эккегарт фактически устраняет откровение Божества
в собственном смысле, заменяя его самооткровением твари («прорывом» чрез тварность); соответственно этому спиритуалистически истолковывается и евангельская история.
Перед лицом мировых неисследимостей,
в беспредельности мировых пространств и безбрежности мировых времен,
в неизмеримости мировых
глубин и необъятности мировых громад, — звучит он, этот чудесный голос, властно шепчущий:
миру, во всей его безмерности, не принадлежит его бытие, — оно ему дано.
Итак, на эмпирической поверхности происходит разложение религиозного начала власти и торжествует секуляризация, а
в мистической
глубине подготовляется и назревает новое откровение власти — явление теократии, предваряющее ее окончательное торжество за порогом этого зона [Термин древнегреческой философии, означающий «жизненный век», «вечность»;
в иудео-христианской традиции означает «
мир», но не
в пространственном смысле (космос), а
в историческом и временном аспекте («век», «эпоха»).]
И тогда неизбежно голосами
мира, идущими из
глубины, внушаемо будет иное, противоположное сознание:
мир не сотворен, он
в себе самом имеет основу, есть свое собственное создание; нет высшего бытия, чем мировое, и нет ничего, что было бы выше бытия.
Творение есть поэтому и акт безмерного смирения Абсолютного, которое совлекается актуальности своей: любовь-смирение, эта предельная и универсальная добродетель христианства, есть и онтологическая основа творения. Давая
в себе место
миру с его относительностью, Абсолютное
в любви своей смиряется пред тварью, — воистину неисследимы
глубины божественной любви-смирения!
В религиозном процессе, который и составляет существо мировой истории, дело идет о спасении от
мира, о взыскании Бога человеком («из
глубины воззвах к Тебе, Господи») [Пс. 129:1.], а вместе и о спасении
мира.
Переходя из одного толка спасова согласия
в другой, переходя потом из одной секты беспоповщины
в иную, шесть раз Герасим перекрещивался и переменял имя, а поступая
в Бондаревскую секту самокрещенцев, сам себя окрестил
в дождевой воде, собранной
в купель, устроенную им самим из молодых древесных побегов и обмазанную глиной, вынутой из земли на трех саженях
глубины, да не осквернится та купель дыханием везде присущего антихриста, владеющего всем видимым
миром, всеми морями, всеми реками и земными источниками…
Перед нами вдруг как будто отдернулась какая-то завеса,
мир потемнел, и из мрачных, холодных его
глубин зазвучал железный голос судьбы. И вот сейчас, кажется, невидимые трагические хоры
в мистическом ужасе зачнут свою песню о жалком бессилии и ничтожестве человека, об его обреченности, о страшных силах, стоящих над жизнью. Но… но трагедия на Элладе еще не родилась.