Неточные совпадения
Он и попытался это делать и ходил сначала
в библиотеку заниматься выписками и справками для своей
книги; но, как он говорил ей, чем больше он ничего не делал, тем меньше у него оставалось времени.
— Нет, я вас не отпущу.
В два часа, не более, вы будете удовлетворены во всем. Дело ваше я поручу теперь особенному человеку, который только что окончил университетский курс. Посидите у меня
в библиотеке. Тут все, что для вас нужно:
книги, бумага, перья, карандаши — все. Пользуйтесь, пользуйтесь всем — вы господин.
Только два больших тома «Histoire des voyages», [«История путешествий» (фр.).]
в красных переплетах, чинно упирались
в стену; а потом и пошли, длинные, толстые, большие и маленькие
книги, — корочки без
книг и
книги без корочек; все туда же, бывало, нажмешь и всунешь, когда прикажут перед рекреацией привести
в порядок
библиотеку, как громко называл Карл Иваныч эту полочку.
Он сжился с ним, роясь
в библиотеке, выискивая и жадно читая те
книги, за золотой дверью которых открывалось синее сияние океана.
Он представил себя богатым, живущим где-то
в маленькой уютной стране, может быть,
в одной из республик Южной Америки или — как доктор Руссель — на островах Гаити. Он знает столько слов чужого языка, сколько необходимо знать их для неизбежного общения с туземцами. Нет надобности говорить обо всем и так много, как это принято
в России. У него обширная
библиотека, он выписывает наиболее интересные русские
книги и пишет свою
книгу.
Как пьяный, я просидел всю ночь над этой
книгой, а утром отправился
в библиотеку и спросил: «Что надо изучить, чтобы сделаться доктором?» Ответ был насмешлив: «Изучите математику, геометрию, ботанику, зоологию, морфологию, биологию, фармакологию, латынь и т. д.» Но я упрямо допрашивал, и я все записал для себя на память.
В область мысли, знания она вступила так же недоверчивым и осторожным шагом, как была осторожна и скупа
в симпатиях. Читала она
книги в библиотеке старого дома, сначала от скуки, без выбора и системы, доставая с полки что попадется, потом из любопытства, наконец некоторые с увлечением.
—
В библиотеке моего отца нет этих новых
книг, где же вы взяли их? — с живостью спросил Райский и навострил ухо.
Татьяна Марковна не совсем была внимательна к богатой
библиотеке, доставшейся Райскому,
книги продолжали изводиться
в пыли и
в прахе старого дома. Из них Марфенька брала изредка кое-какие
книги, без всякого выбора: как, например, Свифта, Павла и Виргинию, или возьмет Шатобриана, потом Расина, потом роман мадам Жанлис, и
книги берегла, если не больше, то наравне с своими цветами и птицами.
— Послушай, Вера, я хотел у тебя кое-что спросить, — начал он равнодушным голосом, — сегодня Леонтий упомянул, что ты читала
книги в моей
библиотеке, а ты никогда ни слова мне о них не говорила. Правда это?
А что он читал там, какие
книги,
в это не входили, и бабушка отдала ему ключи от отцовской
библиотеки в старом доме, куда он запирался, читая попеременно то Спинозу, то роман Коттен, то св. Августина, а завтра вытащит Вольтера или Парни, даже Боккачио.
Такой ловкости и цепкости, какою обладает матрос вообще, а Фаддеев
в особенности, встретишь разве
в кошке. Через полчаса все было на своем месте, между прочим и
книги, которые он расположил на комоде
в углу полукружием и перевязал, на случай качки, веревками так, что нельзя было вынуть ни одной без его же чудовищной силы и ловкости, и я до Англии пользовался
книгами из чужих
библиотек.
Адмирал не может видеть праздного человека; чуть увидит кого-нибудь без дела, сейчас что-нибудь и предложит: то бумагу написать, а казалось, можно бы morgen, morgen, nur nicht heute, кому посоветует прочесть какую-нибудь
книгу; сам даже возьмет на себя труд выбрать ее
в своей
библиотеке и укажет, что прочесть или перевести из нее.
Сделалась пауза. Комиссия собиралась
в библиотеке князя Сергея Михайловича, я обернулся к шкафам и стал смотреть
книги. Между прочим, тут стояло многотомное издание записок герцога Сен-Симона.
По вечерам он приносил ко мне наверх из
библиотеки книги с картинами — путешествие Гмелина и Палласа и еще толстую
книгу «Свет
в лицах», которая мне до того нравилась, что я ее смотрел до тех пор, что даже кожаный переплет не вынес...
В Воронеже Станкевич захаживал иногда
в единственную тамошнюю
библиотеку за
книгами.
Я нашел эти
книги в библиотеке отца.
Перечислить все, что было
в этих залах, невозможно. А на дворе, кроме того, большой сарай был завален весь разными редкостями более громоздкими. Тут же вся его
библиотека.
В отделении первопечатных
книг была
книга «Учение Фомы Аквинского», напечатанная
в 1467 году
в Майнце,
в типографии Шефера, компаньона изобретателя книгопечатания Гутенберга.
«Развлечение», модный иллюстрированный журнал того времени, целый год печатал на заглавном рисунке своего журнала центральную фигуру пьяного купца, и вся Москва знала, что это Миша Хлудов, сын миллионера — фабриканта Алексея Хлудова, которому отведена печатная страничка
в словаре Брокгауза, как собирателю знаменитой хлудовской
библиотеки древних рукописей и
книг, которую описывали известные ученые.
Знали еще букинисты одного курьезного покупателя. Долгое время ходил на Сухаревку старый лакей с аршином
в руках и требовал
книги в хороших переплетах и непременно известного размера. За ценой не стоял. Его чудак барин, разбитый параличом и не оставлявший постели, таким образом составлял
библиотеку, вид которой утешал его.
Всем букинистам был известен один собиратель, каждое воскресенье копавшийся
в палатках букинистов и
в разваленных на рогожах
книгах, оставивший после себя ценную
библиотеку. И рассчитывался он всегда неуклонно так: сторгует, положим,
книгу, за которую просили пять рублей, за два рубля, выжав все из букиниста, и лезет
в карман. Вынимает два кошелька, из одного достает рубль, а из другого вываливает всю мелочь и дает один рубль девяносто три копейки.
Шесть дней рыщут — ищут товар по частным домам, усадьбам, чердакам, покупают целые
библиотеки у наследников или разорившихся библиофилов, а «стрелки» скупают повсюду
книги и перепродают их букинистам, собиравшимся
в трактирах на Рождественке,
в Большом Кисельном переулке и на Малой Лубянке.
Я был этому очень рад.
Библиотека была довольно далеко от нашего дома, и
книга была
в моем распоряжении на всем этом пространстве. Я стал читать на ходу…
Брат получил «два злотых» (тридцать копеек) и подписался на месяц
в библиотеке пана Буткевича, торговавшего на Киевской улице бумагой, картинками, нотами, учебниками, тетрадями, а также дававшего за плату
книги для чтения.
Брат сначала огорчился, по затем перестал выстукивать стопы и принялся за серьезное чтение: Сеченов, Молешотт, Шлоссер, Льюис, Добролюбов, Бокль и Дарвин. Читал он опять с увлечением, делал большие выписки и порой, как когда-то отец, кидал мне мимоходом какую-нибудь поразившую его мысль, характерный афоризм, меткое двустишие, еще, так сказать, теплые, только что выхваченные из новой
книги. Материал для этого чтения он получал теперь из баталионной
библиотеки,
в которой была вся передовая литература.
Через некоторое время, однако, ему надоело бегать
в библиотеку, и он воспользовался еще одной привилегией своего возраста: стал посылать меня менять ему
книги…
— Дурак! Сейчас закроют
библиотеку, — крикнул брат и, выдернув
книгу, побежал по улице. Я
в смущении и со стыдом последовал за ним, еще весь во власти прочитанного, провожаемый гурьбой еврейских мальчишек. На последних, торопливо переброшенных страницах передо мной мелькнула идиллическая картина: Флоренса замужем. У нее мальчик и девочка, и… какой-то седой старик гуляет с детыми и смотрит на внучку с нежностью и печалью…
В малыгинском доме закипела самая оживленная деятельность. По вечерам собиралась молодежь, поднимался шум, споры и смех. Именно
в один из таких моментов попала Устенька
в новую
библиотеку. Она выбрала
книги и хотела уходить, когда из соседней комнаты, где шумели и галдели молодые голоса, показался доктор Кочетов.
Он перестал ездить на «Контракты», редко являлся
в общество и большую часть времени проводил
в своей
библиотеке за чтением каких-то
книг, о которых никто ничего не знал, за исключением предположения, что
книги совершенно безбожные.
Все эти дамы рассказывали потом, что князь осматривал
в комнатах каждую вещь, увидал на столике развернутую
книгу из
библиотеки для чтения, французский роман «Madame Bovary», заметил, загнул страницу, на которой была развернута
книга, попросил позволения взять ее с собой, и тут же, не выслушав возражения, что
книга из
библиотеки, положил ее себе
в карман.
Петряев
в библиотеке Читы на листке, вклеенном во французском издании немецкой
книги врача И.-Г. Циммермана «Уединение» (Париж, 1814).
«Детская
библиотека», сочинение г. Камне, переведенная с немецкого А. С. Шишковым, особенно детские песни, которые скоро выучил я наизусть, привели меня
в восхищение [Александр Семеныч Шишков, без сомнения, оказал великую услугу переводом этой книжки, которая, несмотря на устарелость языка и нравоучительных приемов, до сих пор остается лучшею детскою
книгою.
Я сказал уже, что
в Чурасове была изрядная
библиотека; я не замедлил воспользоваться этим сокровищем и, с позволенья Прасковьи Ивановны, по выбору матери, брал оттуда
книги, которые читал с великим наслаждением.
На третьей стене предполагалась красного дерева дверь
в библиотеку, для которой маэстро-архитектор изготовил было великолепнейший рисунок; но самой двери не появлялось и вместо ее висел запыленный полуприподнятый ковер, из-за которого виднелось, что
в соседней комнате стояли растворенные шкапы; тут и там размещены были неприбитые картины и эстампы, и лежали на полу и на столах
книги.
После отца у него осталась довольно большая
библиотека, — мать тоже не жалела и давала ему денег на
книги, так что чтение сделалось единственным его занятием и развлечением; но сердце и молодая кровь не могут же оставаться вечно
в покое: за старухой матерью ходила молодая горничная Аннушка, красавица из себя.
Это сторона, так сказать, статистическая, но у раскола есть еще история, об которой из уст ихних вряд ли что можно будет узнать, — нужны
книги; а потому, кузина, умоляю вас, поезжайте во все книжные лавки и везде спрашивайте — нет ли
книг об расколе; съездите
в Публичную
библиотеку и, если там что найдете, велите сейчас мне все переписать, как бы это сочинение велико ни было; если есть что-нибудь
в иностранной литературе о нашем расколе, попросите Исакова выписать, но только, бога ради, —
книг,
книг об расколе, иначе я задохнусь без них ».
Она отнеслась к нему с просьбою снабжать ее
книгами из
библиотеки уездного училища, и когда он изъявил согласие, она, как бы
в возмездие, пригласила его приехать
в первый же четверг и непременно с дочерью.
У
В.М. Лаврова
в библиотеке в Малеевке было много
книг и хранился очень им сберегаемый альбом,
в котором имелись автографы многих писателей-друзей. Альбом этот
В.М. Лавров редко кому показывал и только изредка прочитывал приезжавшим к нему отдельные записи.
Задумал было Валерьян приняться за чтение, но
в библиотеке Петра Григорьича, тоже перевезенной из его городского дома и весьма немноготомной, оказались только
книги масонского содержания, и, к счастью,
в одном маленьком шкафике очутился неизвестно откуда попавший Боккачио [Боккачио — Боккаччо Джованни (1313—1375) — итальянский писатель-гуманист, автор «Декамерона».] на французском языке, за которого Ченцов, как за сокровище какое, схватился и стал вместе с супругою целые вечера не то что читать, а упиваться и питаться сим нескромным писателем.
Трудно было доставать
книги; записаться
в библиотеку не догадались, но я все-таки как-то ухитрялся и доставал книжки, выпрашивая их всюду, как милостыню. Однажды пожарный брандмейстер дал мне том Лермонтова, и вот я почувствовал силу поэзии, ее могучее влияние на людей.
В парикмахерской Передонов потребовал самого хозяина. Хозяин, молодой человек, окончивший недавно городское училище и почитывавший
книги из земской
библиотеки, кончил стричь какого-то незнакомого Передонову помещика. Скоро кончил и подошел к Передонову.
—
Книга сия весьма редка; я видел один экземпляр оной
в библиотеке А. С. Норова, ныне принадлежащей князю Н. И. Трубецкому.
Книг в доме Негрова водилось немного, у самого Алексея Абрамовича ни одной; зато у Глафиры Львовны была
библиотека;
в диванной стоял шкаф, верхний этаж его был занят никогда не употреблявшимся парадным чайным сервизом, а нижний —
книгами;
в нем было с полсотни французских романов; часть их тешила и образовывала
в незапамятные времена графиню Мавру Ильинишну, остальные купила Глафира Львовна
в первый год после выхода замуж, — она тогда все покупала: кальян для мужа, портфель с видами Берлина, отличный ошейник с золотым замочком…
Я записался
в две
библиотеки, натащил самых мудреных
книг и углубился
в бездну знания.
Из этих
книг составилась у ней маленькая
библиотека, которая и хранилась
в особом шкафике, висевшем на стене рядом с иконостасом.
И все это благодаря Леберке и ее пострадавшему щенку, может быть, даже Каштанке. Из-за него меня Григорьев перевел
в свою комнату-библиотеку, из-за него, наконец, я впервые познакомился с Шекспиром, из-за него я прочел массу
книг,
в том числе «Гамлета», и
в бессонную ночь вообразил его по-своему, а через неделю увидел его на сцене, и какого Гамлета!.. Это было самое сильное впечатление первого года моего пребывания на сцене.
Вечера с Васей мы проводили за бильярдом, а весь день с утра читали, не выходя из
библиотеки. До григорьевской
библиотеки, со времени гимназии, я ни одной
книги в руки не брал и теперь читал без передышки. Пьяная компания перевелась. Евстигнеев опять поступил на телеграф, Дорошка Рыбаков женился на актрисе Орловой и с ней вошел
в состав нашей летней труппы. Оба крошечного роста, невзрачные и удивительно скромные и благовоспитанные. Рассказывали, что, когда их венчали, священник сказал им вместо поучения...
Ни сада, ни театра, ни порядочного оркестра; городская и клубная
библиотеки посещались только евреями-подростками, так что журналы и новые
книги по месяцам лежали неразрезанными; богатые и интеллигентные спали
в душных, тесных спальнях, на деревянных кроватях с клопами, детей держали
в отвратительно грязных помещениях, называемых детскими, а слуги, даже старые и почтенные, спали
в кухне на полу и укрывались лохмотьями.
Она все пела и говорила, что ей очень хорошо, и
книги, которые мы брали
в библиотеке, я уносил обратно нечитаными, так как она уже не могла читать; ей хотелось только мечтать и говорить о будущем.
По некоторым чертам его жизни, по признакам того духа и религиозных воззрений, которые он посеял
в своих воспитанниках, и особенно по оставшимся после него немногим
книгам его скудной
библиотеки, я думаю, что он был если не совсем мартинист, то держался воззрений мистиков.