Неточные совпадения
Но комнаты были светлые, окнами на улицу, потолки
высокие, паркетный пол, газовая
кухня, и Самгин присоединил себя к демократии рыжего дома.
Как-то днем, в стороне бульвара началась очень злая и частая пальба. Лаврушку с его чумазым товарищем послали посмотреть: что там? Минут через двадцать чумазый привел его в
кухню облитого кровью, — ему прострелили левую руку
выше локтя. Голый до пояса, он сидел на табурете, весь бок был в крови, — казалось, что с бока его содрана кожа. По бледному лицу Лаврушки текли слезы, подбородок дрожал, стучали зубы. Студент Панфилов, перевязывая рану, уговаривал его...
Раз кто-то крикнул во дворе: «Ведут!..» Поднялась кутерьма, прислуга выбегала из
кухни, бежали горничные, конюха, бежали соседи из переулка, а на перекрестке гремели барабаны и слышался гул. Мы с братом тоже побежали… Но оказалось, что это везли для казни на
высокой телеге арестанта…
Конечно, вода уже так сбыла, что в обыкновенных местах доставала не
выше колена, но зато во всех ямах, канавках и стари́цах, которые в летнее время высыхали и которые окружали
кухню, глубина была еще значительна.
По безрассудному намерению пробраться полоями к летней
кухне, которая соединялась
высокими мостками с
высоким берегом нашего двора, все угадали, что они были пьяны.
В Багрове же крестьянские дворы так занесло, что к каждому надо было выкопать проезд; господский двор, по своей обширности, еще более смотрел какой-то пустыней; сугробы казались еще
выше, и по верхушкам их, как по горам, проложены были уединенные тропинки в
кухню и людские избы.
Вид в снегах быстро бегущей реки, летняя
кухня на острову,
высокие к ней переходы, другой остров с большими и стройными деревьями, опушенными инеем, а вдали выпуклоутесистая Челяевская гора — вся эта картина произвела на меня приятное, успокоительное впечатление.
— Было, что она последнее время амуры свои повела с одним неслужащим дворянином,
высокий этакий, здоровый, а дурашный и смирный малый, — и все она, изволите видеть, в
кухне у себя свиданья с ним имела: в горнице она горничных боялась, не доверяла им, а кухарку свою приблизила по тому делу к себе; только мужу про это кто-то дух и дал.
Обед имел быть устроен в парадной половине господского дома, в которой останавливался Евгений Константиныч.
Кухня набоба оставалась еще в Кукарском заводе, и поэтому обед предполагался на славу. Тетюев несколько раз съездил к Нине Леонтьевне с повинной, но она сделала вид, что не только не огорчена его поведением, но вполне его одобряет, потому что интересы русской горной промышленности должны стоять
выше всяких личных счетов.
— Дома не был, а всё знаю! — громко закричал один
высокий арестант, входя в
кухню и взглядом окидывая всех присутствующих.
Варвара бегала по
кухне вперевалку, на
высоких каблуках, и торопилась все к его приходу приготовить.
Я имею тысячу причин думать, что толстая,
высокая, повязанная платком и украшенная бородавками и очень темными бровями Пелагея имела в заведывании своем не только
кухню, но и сердце Медузина, но я вам их не скажу, потому что тайны частной жизни для меня священны.
— Ах, да, эта
высокая, с которой вы гуляли в саду. Она очень хорошенькая… Если бы я была такая, Агафон Павлыч не уехал бы в Петербург. Вы на ней женитесь? Да? Вы о ней думали все время? Как приятно думать о любимом человеке… Точно сам лучше делаешься… Как-то немножко и стыдно, и хорошо, и хочется плакать. Вчера я долго бродила мимо дач… Везде огоньки, все счастливы, у всех свой угол… Как им всем хорошо, а я должна была бродить одна, как собака, которую выгнали из
кухни. И я все время думала…
Зотушка так и сделал. Прошел рынок, обошел фабрику и тихим незлобивым шагом направился к
высокому господскому дому, откуда ему навстречу, виляя хвостом, выбежал мохнатый пестрый Султан, совсем зажиревший на господских хлебах, так что из пяти чувств сохранил только зрение и вкус. Обойдя «паратьнее крыльцо», Зотушка через
кухню пробрался на половину к барышне Фене и предстал перед ней, как лист перед травой.
Дворник повел ее сначала двором, где действительно привязанная на цепи собака не то что лаяла на них, а от злости уж храпела и шипела; затем дворник повел Елену задним ходом, через какой-то чулан, через какую-то
кухню и прачечную даже и, наконец, ввел ее в
высокую и небольшую комнату, но с огромною божницей в одном углу и с каким-то глупо и ярко расписанным потолком.
При страсти отца к постройкам, вся Новосельская усадьба, за исключением мастерской и кузницы, передвинулась
выше в гору и ближе к дому. Во время же, о котором я говорю, около
кухни под лесом возникла липовая баня, крытая тесом, расписанная зелеными и темно-красными полосками. Так как, по случаю перестройки дома, матери с меньшими детьми пришлось перебираться во флигель, занимаемый отцом и моею классного, нам с отцом были поставлены кровати в самой бане, а Андрею Карповичу в предбаннике.
Люди в
кухне поужинали и расходились по двору спать: кто под сараи, кто к амбарам, кто на
высокие душистые сеновалы.
Становиха сняла со стены большой ключ и повела своих гостей через
кухню и сени во двор. На дворе было темно. Накрапывал мелкий дождь. Становиха пошла вперед. Чубиков и Дюковский зашагали за ней по
высокой траве, вдыхая в себя запахи дикой конопли и помоев, всхлипывавших под ногами. Двор был большой. Скоро кончились помои, и ноги почувствовали вспаханную землю. В темноте показались силуэты деревьев, а между деревьями — маленький домик с покривившеюся трубой.
С чувством человека, спасающегося от погони, он с силой захлопнул за собой дверь
кухни и увидел Наташу, неподвижно сидевшую на широкой лавке, в ногах у своего сынишки, который по самое горло был укутан рваной шубкой, и только его большие и черные, как и у матери, глаза с беспокойством таращились на нее. Голова ее была опущена, и сквозь располосованную красную кофту белела
высокая грудь, но Наташа точно не чувствовала стыда и не закрывала ее, хотя глаза ее были обращены прямо на вошедшего.
Стояла поздняя осень, когда балконные двери уже законопачены и обмазаны замазкою и когда в сад можно пройти только через
кухню и двор. В саду холод, безлистный простор, груды шуршащих листьев под ногами, не замеченная раньше пара красных китайских яблочек на
высокой ветке, забытая репа в разрытой огородной грядке. Есть это было особенно вкусно.
И теперь — это происходило на второй день праздника в трактире, в
кухне — Егор сидел за столом и держал перо в руке. Василиса стояла перед ним, задумавшись, с выражением заботы и скорби на лице. С нею пришел и Петр, ее старик, очень худой,
высокий, с коричневой лысиной; он стоял и глядел неподвижно и прямо, как слепой. На плите в кастрюле жарилась свинина; она шипела и фыркала и как будто даже говорила: «Флю-флю-флю». Было душно.
В
высоком доме все спали. Не спала только Софья. Она отперла дверь и дрожала, как осиновый лист, сидя на постели в комнате, отделенной от
кухни недостигавшей до потолка перегородкой.
— Если хочешь, зайди к нам во двор… Видишь, виднеется
высокая крыша. Отдохнешь у нас на
кухне и подкрепишься…
Через запушенные инеем и покрытые алмазными елками стекла окон проникали утренние лучи зимнего солнца и наполняли холодным, но радостным светом две большие,
высокие и голые комнаты, составлявшие вместе с
кухней жилище штабс-капитана Николая Ивановича Каблукова и его денщика Кукушкина. Видимо, за ночь мороз окрепчал, потому что на подоконниках у углов рам образовались ледяные наросты, и при дыхании поднимался пар в холодном воздухе, за ночь очистившемся от запаха табака.