За спиной его щелкнула ручка двери. Вздрогнув, он взглянул через плечо назад, — в дверь втиснулся толстый человек, отдуваясь, сунул на стол шляпу, расстегнул верхнюю пуговицу сюртука и,
выпятив живот величиной с большой бочонок, легко пошел на Самгина, размахивая длинной правой рукой, точно собираясь ударить.
Там он прятал руки за спину под кафтан и, приподняв его, как петушиный хвост,
выпятив живот, солидно шел по тротуару мимо стрелка; пройдет, воротится назад и — снова.
Извините! коленки вы убрали, а зачем, с позволения сказать, начинаете
выпячивать живот и переваливаетесь, как гусыня.
Угрюмо, сосредоточенно на берегу стояло десятка два мужиков-богачей, бедняки еще не воротились с поля. Суетился, размахивая посошком, вороватый, трусливый староста, шмыгал носом и отирал его рукавом розовой рубахи. Широко расставив ноги,
выпятив живот, стоял кряжистый лавочник Кузьмин, глядя — по очереди — на меня и Кукушкина. Он грозно нахмурил брови, но его бесцветные глаза слезились, и рябое лицо показалось мне жалким.
Неточные совпадения
Стоял он, широко раздвинув ноги, засунув большие пальцы рук за пояс,
выпятив обширный
живот, молча двигал челюстью, и редкая, толстоволосая борода его неприятно шевелилась.
В праздники он обыкновенно стоит где-нибудь на перекрестке, в пиджаке поверх красной рубахи,
выпятив вперед
живот и расставив ноги.
В вагон вошли только Шелковников, Андреа и двое влиятельных инженеров-бельгийцев. Квашнин сидел в кресле, расставив свои колоссальные ноги и
выпятив вперед
живот. На нем была круглая фетровая шляпа, из-под которой сияли огненные волосы; бритое, как у актера, лицо с обвисшими щеками и тройным подбородком, испещренное крупными веснушками, казалось заспанным и недовольным; губы складывались в презрительную, кислую гримасу.
Фома оттолкнулся от стола, выпрямился и, все улыбаясь, слушал ласковые, увещевающие речи. Среди этих солидных людей он был самый молодой и красивый. Стройная фигура его, обтянутая сюртуком, выгодно выделялась из кучи жирных тел с толстыми
животами. Смуглое лицо с большими глазами было правильнее и свежее обрюзглых, красных рож. Он
выпятил грудь вперед, стиснул зубы и, распахнув полы сюртука, сунул руки в карманы.
У Веры никого не было родных, кроме дедушки и тети; мать умерла уже давно, отец, инженер, умер три месяца назад в Казани, проездом из Сибири. Дедушка был с большой седой бородой, толстый, красный, с одышкой, и ходил,
выпятив вперед
живот и опираясь на палку. Тетя, дама лет сорока двух, одетая в модное платье с высокими рукавами, сильно стянутая в талии, очевидно, молодилась и еще хотела нравиться; ходила она мелкими шагами, и у нее при этом вздрагивала спина.
Она похорошела, перестала бояться Ивана Порфирыча и в церкви, идя на свое место, гордо
выпячивала округлившийся
живот и бросала на людей смелые, самоуверенные взгляды.