Неточные совпадения
Он стряхнул так, что Чичиков почувствовал удар сапога в нос, губы и округленный подбородок, но не
выпустил сапога и еще с большей
силой держал ногу в своих объятьях.
На мгновение оробев, она вспомнила вновь об игрушке и, несколько раз
выпустив глубокое «ф-фу-у-у», побежала изо всех
сил.
— Но, государи мои, — продолжал он,
выпустив, вместе с глубоким вздохом, густую струю табачного дыму, — я не смею взять на себя столь великую ответственность, когда дело идет о безопасности вверенных мне провинций ее императорским величеством, всемилостивейшей моею государыней. Итак, я соглашаюсь с большинством голосов, которое решило, что всего благоразумнее и безопаснее внутри города ожидать осады, а нападения неприятеля
силой артиллерии и (буде окажется возможным) вылазками — отражать.
— Ах, этот «двойник»! — ломала руки Татьяна Павловна. — Ну, нечего тут, — решилась она вдруг, — бери шапку, шубу и — вместе марш. Вези нас, матушка, прямо к ним. Ах, далеко! Марья, Марья, если Катерина Николаевна приедет, то скажи, что я сейчас буду и чтоб села и ждала меня, а если не захочет ждать, то запри дверь и не
выпускай ее
силой. Скажи, что я так велела! Сто рублей тебе, Марья, если сослужишь службу.
Она схватила его за руки и почти
силой усадила на постель, сама села подле и, все не
выпуская рук его, крепко, судорожно сжимала их.
— Пусть попробует он, окаянный антихрист, прийти сюда; отведает, бывает ли
сила в руках старого козака. Бог видит, — говорил он, подымая кверху прозорливые очи, — не летел ли я подать руку брату Данилу? Его святая воля! застал уже на холодной постеле, на которой много, много улеглось козацкого народа. Зато разве не пышна была тризна по нем?
выпустили ли хоть одного ляха живого? Успокойся же, мое дитя! никто не посмеет тебя обидеть, разве ни меня не будет, ни моего сына.
— Помиримтесь! — сказал Калинович, беря и целуя ее руки. — Я знаю, что я, может быть, неправ, неблагодарен, — продолжал он, не
выпуская ее руки, — но не обвиняйте меня много: одна любовь не может наполнить сердце мужчины, а тем более моего сердца, потому что я честолюбив, страшно честолюбив, и знаю, что честолюбие не безрассудное во мне чувство. У меня есть ум, есть знание, есть, наконец,
сила воли, какая немногим дается, и если бы хоть раз шагнуть удачно вперед, я ушел бы далеко.
— Вот — глядите! Захотел народ, и всё стало, захочет и возьмёт всё в свои руки! Вот она,
сила! Помни это, народ, не
выпускай из своей руки чего достиг, береги себя! Больше всего остерегайся хитрости господ, прочь их, гони их, будут спорить — бей насмерть!
Выпустив из присутственной комнаты последних лиц, за которыми наступала очередь разобрать дело старушки, он помедлил некоторое время и сидел молча, с целью восстановить в себе все свои духовные
силы и призвать спокойную ясность своему рассудку, и затем велел ввести мать и детей, которые стали в ряд перед зерцалом закона, портретом царя и освещенным лампадою ликом небесного судии, под которым внизу помещался судия земной.
— Не лги, мерзавка! — завопил я и левой рукой схватил ее за руку, но она вырвалась. Тогда всё-таки я, не
выпуская кинжала, схватил ее левой рукой за горло, опрокинул навзничь и стал душить. Какая жесткая шея была… Она схватилась обеими руками за мои руки, отдирая их от горла, и я как будто этого-то и ждал, изо всех
сил ударил ее кинжалом в левый бок, ниже ребер.
Евсеич поспешил мне на помощь и ухватился за мое удилище; но я, помня его недавние слова, беспрестанно повторял, чтоб он тащил потише; наконец, благодаря новой крепкой лесе и не очень гнуткому удилищу, которого я не
выпускал из рук, выволокли мы на берег кое-как общими
силами самого крупного язя, на которого Евсеич упал всем телом, восклицая: «Вот он, соколик! теперь не уйдет!» Я дрожал от радости, как в лихорадке, что, впрочем, и потом случалось со мной, когда я выуживал большую рыбу; долго я не мог успокоиться, беспрестанно бегал посмотреть на язя, который лежал в траве на берегу, в безопасном месте.
Серенькие амебы,
выпуская ложноножки, тянулись изо всех
сил в красную полосу и в ней (словно волшебным образом) оживали.
Юрий, не отвечая ни слова, схватил лошадь под уздцы; «что ты, что ты, боярин! — закричал грубо мужик, — уж не впрямь ли хочешь со мною съездить!.. эк всполошился!» — продолжал он ударив лошадь кнутом и присвиснув; добрый конь рванулся… но Юрий, коего
силы удвоило отчаяние, так крепко вцепился в узду, что лошадь принуждена была кинуться в сторону; между тем колесо телеги сильно ударилось о камень, и она едва не опрокинулась; мужик, потерявший равновесие, упал, но не
выпустил вожжи; он уж занес ногу, чтоб опять вскочить в телегу, когда неожиданный удар по голове поверг его на землю, и сильная рука вырвала вожжи… «Разбой!» — заревел мужик, опомнившись и стараясь приподняться; но Юрий уже успел схватить Ольгу, посадить ее в телегу, повернуть лошадь и ударить ее изо всей мочи; она кинулась со всех ног; мужик еще раз успел хриплым голосом закричать: «разбой!» Колесо переехало ему через грудь, и он замолк, вероятно навеки.
— Облака призывали мое воображение к себе на воздушные крылья, но насмешливый голос шептал мне: ты способен обнять своею мыслию всё сотворенное; ты мог бы
силою души разрушить естественный порядок и восстановить новый, для того-то я тебя не
выпущу отсюда; довольно тебе знать, что ты можешь это сделать!..
Заметив это, турки все свои
силы сосредоточили у пролома, прогнали солдат с вала, потом
выпустили на русских 400 яростных янычар.
Я знал и чувствовал, до какой степени Григорьев, среди стеснительной догматики домашней жизни, дорожил каждою свободною минутой для занятий; а между тем я всеми
силами старался мешать ему, прибегая иногда к пытке, выстраданной еще в Верро и состоящей в том, чтобы, поймав с обеих сторон кисти рук своей жертвы и подсунув в них снизу под ладони большие пальцы, вдруг вывернуть обе свои кисти, не
выпуская рук противника, из середины ладонями кверху; при этом не ожидавший такого мучительного и беспомощного положения рук противник лишается всякой возможности защиты.
К ночи Бубенчику стало хуже: он лежал в жару и дышал неестественно — наберет в грудь много кислого, спиртного воздуха и, сложив губы трубкой,
выпускает его тонкой струей, точно желая свистнуть и не имея
сил. Часто требовал пить, но, глотнув воды, отрицательно качал головою и, улыбаясь помутившимися глазками, шептал...
Он
выпустил гвоздь, встал с постели и, качаясь, пробираясь, как лунатик, сам не понимая своего побуждения, вспыхнувшего целым пожаром в крови его, подошел к хозяйским дверям и с
силой толкнулся в них; ржавая задвижка отлетела разом, и он вдруг с шумом и треском очутился среди хозяйской спальни.
Булычов. Всё — отцы. Бог — отец, царь — отец, ты — отец, я — отец. А
силы у нас — нет. И все живем на смерть. Я — не про себя, я про войну, про большую смерть. Как в цирке зверя-тигра
выпустили из клетки на людей.
Марья Сергеевна. Всю руку мне изломал! Я не знаю, как у меня достало
силы не
выпустить ключей!.. Ломает мне руку, а сам все шепчет: «Я тебя убью, убью, если ты не отдашь мне записки!..» И я теперь в самом деле боюсь, что он убьет меня.
И старый ворон не
выпустил вороненка, а из последних
сил замахал крыльями и перенес на землю, чтобы он свил себе гнездо и вывел детей.
Теперь только Пьер понял всю
силу жизненности человека и спасительную
силу перемещения внимания, вложенную в человека, подобную тому спасительному клапану в паровиках, который
выпускает лишний пар, как только плотность его превышает известную норму.
Дать душе проявляться свободно — это значит
выпустить на простор чудовищные, хаотические
силы, клокочущие в недрах души.
«Теперь только Пьер понял всю
силу жизненности человека и спасительную
силу перемещения внимания, вложенную в человека, подобно тому спасательному клапану в паровиках, который
выпускает лишний пар, как только плотность его превышает известную норму».
— Ты солгал, не правда ли, это была ложь? Ты меня любишь, любишь еще! — лихорадочно твердила она,
силой сажая его в кресло и не
выпуская из своих объятий. — О, Пьер, как я люблю, как я люблю тебя!
Князь Никита вздрогнул, лицо его исказилось страшными судорогами, он подскочил к брату и с неимоверною
силою вонзил ему нож в горло по самую рукоятку… Ратники
выпустили из рук бездыханный труп, шум от падения которого гулко раздался среди наступившей в палате мертвой тишины. Братоубийца обвел присутствующих помутившимся взглядом, дико вскрикнул и упал без чувств рядом со своею жертвою…
Старая магия незаметно переродилась в современную технику и
выпустила огромные магические
силы, значение которых неясно современному сознанию [О родстве магии с естествознанием см. очень интересную книгу Дю-Преля «Die Magie als Naturwissenschaft».].
Когда он подхватил в свои могучие объятия упавшую от удара Дарью Николаевну и почувствовал, что он держит не задорного, драчливого молокососа-мальчишку, а девушку, все существо его вдруг задрожало от охватившей его страсти, и он понес ее бесчувственную к своим саням, крепко прижимая к себе ее, перетянутый кушаком, гибко извивающийся стан. Ему надо было много
силы воли, чтобы
выпустить ее из своих объятий и положить в сани.
Гладких схватил ее обеими руками и с
силой вырвал у державшего это орудие, но в ту же минуту получил совершенно неожиданно такой сильный удар, что пошатнулся и, потеряв равновесие, задом полетел в колодец. От неожиданности он не успел
выпустить из рук кирки и упал, держа ее в руках, испустив страшный, нечеловеческий крик. Последняя нота этого крика заглохла в глубине колодца.
Он нагнулся, подхватил его под живот, но задние так наперли на него, что он чуть не упал,
выпустил из рук мальчика, но тотчас же, напрягши все
силы, опять подхватил его и вскинул себе на плечо.