Неточные совпадения
— А знаешь, — здесь Лидия Варавка живет, дом
купила. Оказывается — она замужем была, овдовела и — можешь представить? — ханжой стала, занимается религиозно-нравственным возрождением народа, это —
дочь цыганки и Варавки! Анекдот, брат, — верно? Богатая дама. Ее тут обрабатывает купчиха Зотова, торговка церковной утварью, тоже, говорят, сектантка, но — красивейшая бабища…
— Это еще хуже, папа: сын бросит своего ребенка в чужую семью и этим подвергает его и его мать всей тяжести ответственности…
Дочь, по крайней мере, уже своим позором
выкупает часть собственной виды; а сколько она должна перенести чисто физических страданий, сколько забот и трудов, пока ребенок подрастет!.. Почему родители выгонят родную
дочь из своего дома, а сына простят?
Стыдлива ты? Стыдливость-то к лицу
Богатенькой. Вот так всегда у бедных:
Что надо — нет, чего не надо — много.
Иной богач готов
купить за деньги
Для
дочери стыдливости хоть малость,
А нам она не ко двору́ пришла.
Купава, молодая девушка,
дочь Мураша.
— Да… Капитан… Знаю… Он
купил двадцать душ у такого-то… Homo novus… Прежних уже нет. Все пошло прахом. Потому что, видишь ли… было, например, два пана: пан Банькевич, Иосиф, и пан Лохманович, Якуб. У пана Банькевича было три сына и у пана Лохмановича, знаешь, тоже три сына. Это уже выходит шесть. А еще
дочери… За одной Иосиф Банькевич дал пятнадцать дворов на вывод, до Подоля… А у тех опять пошли дети… У Банькевича: Стах, Франек, Фортунат, Юзеф…
Избавившись от
дочери, Нагибин повел жизнь совершенно отшельническую. Из дому он выходил только ранним утром, чтобы сходить за провизией. Его скупость росла, кажется, по часам. Дело дошло до того, что он перестал
покупать провизию в лавках, а заходил в обжорный ряд и там на несколько копеек выторговывал себе печенки, вареную баранью голову или самую дешевую соленую рыбу. Даже торговки из обжорного ряда удивлялись отчаянной скупости Нагибина и прозвали его кощеем.
— Вот ращу
дочь, а у самого кошки на душе скребут, — заметил Тарас Семеныч, провожая глазами убегавшую девочку. — Сам-то стар становлюсь, а с кем она жить-то будет?.. Вот нынче какой народ пошел: козырь на козыре. Конечно, капитал будет, а только деньгами зятя не
купишь, и через золото большие слезы льются.
Старик самодур сбреет бороду и станет напиваться шампанским вместо водки;
дочь его будет петь жестокие романсы и увлекаться офицерами; сын начнет кутить и
покупать дорогие платья и шали танцовщицам: вот и весь кодекс их образованности…
Предложение его было принято; генерал давным-давно, чуть ли не накануне первого посещения Лаврецкого, спросил у Михалевича, сколько у него, Лаврецкого, душ; да и Варваре Павловне, которая во все время ухаживания молодого человека и даже в самое мгновение признания сохранила обычную безмятежность и ясность души, и Варваре Павловне хорошо было известно, что жених ее богат; а Каллиопа Карловна подумала: «Meine Tochter macht eine schöne Partie», [Моя
дочь делает прекрасную партию (нем.).] — и
купила себе новый ток.
Возвращаясь с семейных совещаний, отец рассказывал матери, что покойный дедушка еще до нашего приезда отдал разные приказанья бабушке: назначил каждой
дочери, кроме крестной матери моей, доброй Аксиньи Степановны, по одному семейству из дворовых, а для Татьяны Степановны приказал
купить сторгованную землю у башкирцев и перевести туда двадцать пять душ крестьян, которых назвал поименно; сверх того, роздал
дочерям много хлеба и всякой домашней рухляди.
«Но если жена его очень богата — сказывают, она
дочь какого-то откупщика, — то не
купит ли она мое имение? Хотя он и говорит, что ни в какие женины дела не входит, но ведь этому веры дать нельзя! Притом же и цену я назначу сходную, выгодную цену! Отчего не попытаться? Быть может, это все моя звезда действует… Решено! попытаюсь!»
«Чтобы вывозить и одевать любимую
дочь, он не
покупает модных сапог, а носит домодельные», — думал я, и эти четвероугольные носки сапог особенно умиляли меня.
В это время И.Д. Сытин присмотрел и
купил соседний дом у вдовы Н.А. Лукутина, Любови Герасимовны,
дочери известного миллионера Герасима Хлудова.
Это было самое счастливое время моей жизни, потому что у Мальхен оказалось накопленных сто рублей, да, кроме того, Дарья Семеновна подарила ей две серебряные ложки. Нашлись и другие добрые люди: некоторые из гостей — а в этом числе и вы, господин Глумов! — сложились и
купили мне готовую пару платья. Мы не роскошествовали, но жили в таком согласии, что через месяц после свадьбы у нас родилась
дочь.
Движимые любопытством, мы даже зашли в мелочную лавочку и
купили папирос. Пепко познакомился с лавочником и узнал, что поет
дочь какого-то немца-аптекаря.
Свой дом, в котором он жил с
дочерью, он заложил и на эти деньги
купил пустошь, и уже начал строить на ней большой двухэтажный дом, чтобы заложить его.
—
Купила! — отвечал Яков за сапожникову
дочь и, доставая из кармана заранее приготовленный черепок, совал его в руку торговцу. Но Илья не брал.
Князь бесновался, бесновался, наконец один раз, грозный и мрачный как градовая туча, вышел из дома, взял за ворот зипуна первого попавшегося ему навстречу мужика, молча привел его в дом, молча же поставил его к
купели рядом со своей старшей
дочерью и велел священнику крестить ребенка.
— Охонюшка, милая, не ты меня
выкупила своими слезами, — сказал он
дочери, — а бысть мне в нощи прещение… Видел я преподобного Прокопия и слезно плакался: его молитвами умягчилось воеводное сердце.
Бессеменов. Я не сержусь… Я говорю — пиленый сахар тяжел и не сладок, стало быть, невыгоден. Сахар всегда нужно
покупать головой… и колоть самим. От этого будут крошки, а крошки в кушанье идут. И сахар самый, он легкий, сладкий… (
Дочери.) Ты чего морщишься да вздыхаешь?
В столовой с часами, которым Иван Ильич так рад был, что
купил в брикабраке, Петр Иванович встретил священника и еще несколько знакомых, приехавших на панихиду, и увидал знакомую ему красивую барышню,
дочь Ивана Ильича.
Через десять лет Злобин
купил лучшие заводы на Урале и женил своего сына на
дочери Мирона Никитича, — злобинские и ожиговские миллионы соединились.
Он мне сообщил, что служил в кавалерии, вышел в отставку поручиком,
купил имение в восьми верстах от меня и намерен заниматься хозяйством, что у него было трое детей, но что двое умерли, осталась пятилетняя
дочь.
Да! в живых
Она была твоя… — теперь моя!
Геройским преступленьем я
купилКровавый этот труп… он мой!.. смотри
На эти бледные черты и отрекись
От
дочери…
В конце этого разговора было обоими решено: когда настанут после весеннего равноденствия тихие дни на океане, Барнум с
дочерью поедут в старую Европу: милый па —
купать свою подагру в целебных источниках, она — осматривать дворцы, развалины и пейзажи по Бедекеру.
Ни сам он, ни Татьяна Андревна не знали, какие книги пригодны и какие
дочерям в руки брать не годится, потому и спрашивали старичка учителя и других знающих людей, какие надо
покупать книги.
На другой день стали
покупать необходимое для Дуни. Она была окружена самым теплым участием и бесконечными ласками Сивковых. А Поликарп Андреич, зная теперь, что она единственная
дочь у Смолокурова, говорил наедине своей Семеновне...
Пошли они на Нижний базар. По дороге
купили по душистой дыне да по десятку румяных персиков на поклон Дунюшке, опричь поясков, шитой шелками покрышки на стол и других скитских рукоделий. Опытная в обительском хозяйстве Таифа знала, что скупой сам по себе Марко Данилыч за всякую ласку
дочери не пожалеет ничего. Добрались они, наконец, до его квартиры.
Скучненько было подраставшим
дочерям Зиновья Алексеича, и частенько он подумывал: «Хорошо бы в городу домик
купить либо новый построить: все-таки Лиза с Наташей хоть маленько бы света Божьего повидали».
— Ночью она убежала, — сказал отец Прохор. — Грозило ей большое несчастье, беда непоправимая. В окошко выпрыгнула. Не до того было ей, чтоб пожитки сбирать… Да я лучше все по порядку расскажу. Неподалеку от того города, где жительствует родитель Авдотьи Марковны, одна пожилая барышня, генеральская
дочь, именье
купила. Из семьи здешних господ она — Алымова, Марья Ивановна.
— А вы скажите-ка мне, Антон Пантелеич, только без утайки, — вы небось думаете, что я тестюшку-то поддел, по-делецки: сначала руки
дочери попросил; а, мол, откажешь — не
куплю у тебя ни одной десятины.
Одни рассказывают, что князь, заметив будто бы чувство некрасивой Наденьки и не будучи в состоянии отвечать взаимностью, почел долгом порядочного человека прекратить свои посещения; другие утверждают, что старик Шабельский, узнав, отчего чахнет его
дочь, предложил небогатому князю жениться на ней, князь же, вообразив по своей недалекости, что его хотят
купить вместе с титулом, возмутился, наговорил глупостей и рассорился.
— Ты не узнал меня, верно. Я Магна,
дочь Птоломея с Альбиной.
Купи меня,
купи, Памфалон-скоморох,
дочь Птоломея — у тебя теперь много богатства, а Магне золото нужно, чтоб спасти мужа и избавить детей из неволи.
Когда же у Вацлавской родилась
дочь, то Ядвига снова появилась около Анжелики Сигизмундовны в качестве няни этого ребенка, а когда ему минул год, она прибыла с ними в Москву, где Анжелика Вацлавская
купила на имя Залесской ферму близ села Покровского и, поселив в ней свою бывшую няню, поручила ей охранение маленькой Рены, изредка и на короткое время приезжая навещать свою
дочь и осыпая щедрыми благодеяниями старуху, не чаявшую души в обеих своих воспитанницах.
Данная ею клятва была несложна. Вышедши оправданной из Рязанского окружного суда, вернувшись в Варшаву вместе со своею
дочерью, она, устроив свои дела, увидала себя обладательницей небольшого капитала, тысяч в пятнадцать рублей. Захватив с собой свою няньку Ядвигу, она поехала в Москву,
купила ферму близ Покровского и оставила на попечении старой польки малютку Рену.
Он слышал, что Дубянский выиграл в рулетку целый капитал, на который
купил имение под Петербургом, да кроме того
дочь получила наследство от отца, шестьдесят тысяч, не взятых ею из шифоньерки, и два имения.
За последнее время князь и она даже задумали женить сына на
дочери одного железнодорожного и банкового скороспело-сановного туза — некрасивой, уже немолодой девушке, разборчивой невесте, которая оказалась не прочь за миллион чистыми деньгами
купить себе в мужья русского князя и княжеским титулом прикрыть свое происхождение из города Шклова.
— Перестаньте, граф! Ведь вы знаете, я очень богат и уже стар… Сын мой имеет отдельное состояние,
дочь тоже… Хранить для них мои деньги я не намерен… Так вот что, моя касса всегда к вашим услугам… Я
куплю молчание Матильды и ее подруги… и заживем по-прежнему… По рукам?..
Присоедините к этому небольшую сумму, завещанную ее любимой
дочери богатым старичком, державшим у
купели на своих руках эту дочку и к которому она умела подделаться, развлекая его по целым часам игрою в дурачки.
Лишь к полуночи в развалинах замка расхохоталась сова, как некогда в блистательную эпоху его нечистый смеялся, когда знаменитый портной-художник, выписанный из чужих краев, снарядил
дочь хвастливой Тедвен в такое платье, которому не было подобного во всей Ливонии, — той самой Тедвен, мимоходом скажем, которая умерла потом в Гапсале в такой нищете, что не на что было
купить ей савана и гроба.
Мне не удалось добыть…
купить мать, я возьму
дочь.
Равновесие в их жизни нарушалось только одним сторонним обстоятельством: отец Пеллегрины, с двадцати лет состоявший при своем семействе, с выходом
дочери замуж вдруг заскучал и начал страстно молиться богу, но он совсем не обнаруживал стремления жениться, а показал другую удивительную слабость: он поддался влиянию своего племянника и с особенным удовольствием начал искать веселой компании; чего он не успел сделать в юности, то все хотел восполнить теперь: он завил на голове остаток волос,
купил трубку с дамским портретом, стал пить вино и начал ездить смотреть, как танцуют веселые женщины.