Неточные совпадения
Чувство умиления, с которым я слушал Гришу, не могло долго продолжаться, во-первых, потому, что любопытство мое было насыщено, а во-вторых, потому, что я отсидел себе ноги, сидя на одном месте, и мне хотелось присоединиться к общему шептанью и возне, которые слышались сзади меня в темном чулане. Кто-то взял меня за руку и шепотом сказал: «Чья это рука?» В чулане было совершенно темно; но по одному прикосновению и
голосу, который шептал мне над самым ухом, я тотчас узнал Катеньку.
— До чертиков допилась, батюшки, до чертиков, — выл тот же женский
голос, уже подле Афросиньюшки, — анамнясь удавиться тоже хотела, с веревки сняли. Пошла я теперь в лавочку, девчоночку при ней глядеть оставила, — ан вот и грех вышел! Мещаночка, батюшка, наша мещаночка, подле живет,
второй дом с краю, вот тут…
Илья. Сейчас, барышня! (Берет гитару и подстраивает.) Хороша песня; она в три
голоса хороша, тенор надо:
второе колено делает… Больно хорошо. А у нас беда, ах, беда!
— Который повыше — жандарм,
второй — неизвестный. А забрали их — за стрельбу в народ, — громко, приятным
голосом сказал человечек и, примеряя свой шаг к шагу Самгина, добавил вразумительно: — Манера эта — в своих людей стрелять — теперь отменяется даже для войска.
Клим шагал по двору, углубленно размышляя: неужели все это только игра и выдумка? Из открытого окна во
втором этаже долетали ворчливые
голоса Варавки, матери; с лестницы быстро скатилась Таня Куликова.
Ехал он в вагоне
второго класса, пассажиров было немного, и сквозь железный грохот поезда звонким ручейком пробивался знакомый
голос Пыльникова.
Пели два
голоса,
второй звучал басовито и мрачно, но первый взмывал все выше.
Второй полицейский, лысый, без шапки, сидел на снегу; на ногах у него лежала боковина саней, он размахивал рукой без перчатки и кисти, — из руки брызгала кровь, — другой рукой закрывал лицо и кричал нечеловеческим
голосом, похожим на блеяние овцы.
— Всё равно, скажите кому, начальству, что ли, — сказал негодующий
голос. — Ни в чем не виноваты, страдаем
второй месяц.
—
Вторую неделю глаз не казал, — сказал
голос.
— Верочка, друг мой, ты упрекнула меня, — его
голос дрожал, во
второй раз в жизни и в последний раз; в первый раз
голос его дрожал от сомнения в своем предположении, что он отгадал, теперь дрожал от радости: — ты упрекнула меня, но этот упрек мне дороже всех слов любви. Я оскорбил тебя своим вопросом, но как я счастлив, что мой дурной вопрос дал мне такой упрек! Посмотри, слезы на моих глазах, с детства первые слезы в моей жизни!
Поднявшись по лестнице во
второй этаж, они прошли куда-то направо, откуда доносился гул споривших
голосов. Большая комната, затянутая табачным дымом, с длинным столом посредине, походила на железнодорожный буфет. На столе кипело два самовара, стояла чайная посуда, а кругом стола разместились представители местного самоуправления.
Голос Симеонова-Пищика: «Promenade а une paire!» Выходят в гостиную: в первой паре Пищик и Шарлотта Ивановна, во
второй — Трофимов и Любовь Андреевна, в третьей — Аня с почтовым чиновником, в четвертой — Варя с начальником станции и т. д.
Эта охота продолжается до половины лета с тою разницею, что с весны рябчики самцы не только откликаются на искусственный
голос самки, но и летят на него с большою горячностью, так что садятся по деревьям весьма близко от охотника, и бить их в это время очень легко; со
второй половины мая до половины июля они откликаются охотно, но идут тупо; потом перестают совсем приближаться на
голос самки, а только откликаются, и потому охотник должен отыскивать их уже с собакой.
Вероятно, это имя дано ему по его крику. Чирок чиркает, то есть
голос его похож на звуки слова чирк, чирк. Чирков две породы: первая — чирки-коростельки, а
вторая — чирки-половые. Крик чирка-коростелька гораздо тонее и протяжнее, чем у чирка-полового, но гораздо пронзительнее и слышнее.
Первое колено в крике кроншнепа, сказать, состоит из верхних нот, а
второе из нижних. Есть еще крик у него, который похож на какое-то завыванье или затягиванье
голоса в себя: он испускает его только в сидячем положении, собираясь лететь. Часто эти звуки открывают его, притаившегося в траве.
У куропаток есть три рода крика, или
голоса: первый, когда они целою станицей найдут корм и начнут его клевать, разгребая снег или землю своими лапками: тут они кудахчут, как куры, только гораздо тише и приятнее для уха;
второй, когда, увидя или услыша какую-нибудь опасность, собираются улететь или окликаются между собою, этот крик тоже похож несколько на куриный, когда куры завидят ястреба или коршуна; и, наконец, третий, собственно им принадлежащий, когда вспуганная стая летит со всею силою своего быстрого полета.
— Я должен заметить, — с лихорадочным нетерпением и каким-то ползучим
голосом перебил его Лебедев, при распространявшемся всё более и более смехе, — что я поправлял одну только первую половину статьи, но так как в средине мы не сошлись и за одну мысль поссорились, то я
вторую половину уж и не поправлял-с, так что всё, что там безграмотно (а там безграмотно!), так уж это мне не приписывать-с…
За Victor Joly большое спасибо.
Второй выпуск его статей лучше первых. Приятно слышать независимый
голос бельгийца, одаренного верным взглядом…
— Слушайте, — сказал он тихо, хриплым
голосом, медленно и веско расставляя слова. — Это уже не в первый раз сегодня, что вы лезете со мной на ссору. Но, во-первых, я вижу, что, несмотря на ваш трезвый вид, вы сильно и скверно пьяны, а во-вторых, я щажу вас ради ваших товарищей. Однако предупреждаю, если вы еще вздумаете так говорить со мною, то снимите очки.
— C’est ainsi que vous obéissez а votre second mère, c’est ainsi que vous reconnaissez ses bontés, [Так-то вы повинуетесь своей
второй матери, так-то вы отплачиваете за ее доброту (фр.).] — сказал St.-Jérôme трагическим
голосом, — а genoux! [на колени! (фр.)]
— Во-первых, это везде есть, — начал ему возражать серьезным и даже несколько строгим
голосом Иларион Захаревский, — во-вторых, тебя судит не какой-то господин, а лицо, которое общество само себе выбрало в судьи; а в-третьих, если лицо это будет к тебе почему-либо несправедливо, ты можешь дело твое перенести на мировой съезд…
Сверх того, во Франции, с 1848 года, практикуется всеобщая подача
голосов, которая, по-видимому, должна бы непрестанно напоминать обывателям, во-первых, о том, что они живут в государстве, и, во-вторых, о том, что косвенно каждый из них участвует и в выборе правителей страны, и в самом управлении ею.
И действительно, вслед за
вторым письмом явились ко мне Феогност и Коронат, шаркнули ножкой, поцеловали в плечико и в один
голос просили принять их в свое родственное расположение, обещаясь, с своей стороны, добронравием и успехами в науках вполне оное заслужить.
Отрезанный ломтик оказался необыкновенно тонкого вкуса. Удивленный этим сюрпризом, набоб съел
второй ломтик и потом с отчаянием в
голосе проговорил...
Первый
голос показался мне совсем детским;
второй мог принадлежать мальчику моего возраста. Мне показалось также, что в щели старого престола сверкнула пара черных глаз.
—
Вторая полурота, прямо! — услыхал Ромашов высокий бабий
голос Арчаковского.
В середину залы выступает
вторая дочь Марьи Ивановны, Аглаида, и звучным контральтовым
голосом произносит стихи...
— Уж я ему несколько раз повторял, — продолжал он встревоженным
голосом, — чтоб был осторожнее, в особенности насчет мордасов, а он все свое:"Во-первых, говорит, у мужичка в сиденье истома и геморрой, если не тово… а во-вторых, говорит, я уж двадцать лет именьями управляю, и без этого дело не обходилось, и вам учить меня нечего!.."Право, так ведь и говорит в глаза! Такая грубая шельма!
Голос Матрены Ивановны вдруг осекся; она поравнялась со
вторым этажом и заметила меня.
— И
второго сынка не забудьте, — сказал я, подходя тоже к ее руке и стараясь невольно перенять выражение лица и
голоса Володи.
— Во-первых, благородная решимость, а во-вторых, вы вняли
голосу рассудка, которому вы так редко внимаете в ваших частных делах.
— Ты ошибаешься! Без поощрений гораздо сильнее влюбляются! — полувоскликнула Муза Николаевна, и так как в это время занавес поднялся, то она снова обратилась на сцену, где в продолжение всего
второго акта ходил и говорил своим трепетным
голосом небольшого роста и с чрезвычайна подвижным лицом курчавый Жорж де-Жермани, и от впечатления его с несколько приподнятыми плечами фигуры никто не мог избавиться.
Серебряный был крепок к вину, но после
второй стопы мысли его стали путаться. Напиток ли был хмельнее обыкновенного или подмешал туда чего-нибудь Басманов, но у князя голова заходила кругом; заходила кругом, и ничего не стало видно Никите Романовичу; слышалась только бешеная песня с присвистом и топанием да
голос Басманова...
— Ты сам ничего не знаешь, — заговорила она торопливо, со слезами в
голосе, и милые глаза ее красиво разгорелись. — Лавочница — распутная, а я — такая, что ли? Я еще маленькая, меня нельзя трогать и щипать, и все… ты бы вот прочитал роман «Камчадалка», часть
вторая, да и говорил бы!
Бутлер нынче во
второй раз выходил в дело, и ему радостно было думать, что вот сейчас начнут стрелять по ним и что он не только не согнет головы под пролетающим ядром или не обратит внимания на свист пуль, но, как это уже и было с ним, выше поднимет голову и с улыбкой в глазах будет оглядывать товарищей и солдат и заговорит самым равнодушным
голосом о чем-нибудь постороннем.
Вдруг далеко, в самой чаще, раздался лай Рябчика — характерный лай собаки, идущей за зверем: тоненький, заливчатый и нервный, почти переходящий в визг. Тотчас же услышал я и
голос Ярмолы, кричавшего с ожесточением вслед собаке: «У — бый! У — бый!», первый слог — протяжным резким фальцетом, а
второй — отрывистой басовой нотой (я только много времени спустя дознался, что этот охотничий полесский крик происходит от глагола «убивать»).
— А кто это сказал — тот дурак, — заметил возмужалым
голосом некто Калатузов, молодой юноша лет восемнадцати, которого нежные родители бог весть для чего продержали до этого возраста дома и потом привезли для того, чтобы посадить рядом с нами во
второй класс.
Я вскочил прямо с полотна на подножку
второго министерского вагона, где на счастье была не заперта дверь, и нырнул прямо в уборную. Едва я успел захлопнуть дверь, как послышались
голоса входящих в вагон.
Ворошилов угомонился, наконец;
голос его, юношески звонкий и хриплый, как у молодого петуха, слегка порвался… Кстати ж, Бамбаев начал декламировать стихи и опять чуть не расплакался, что произвело впечатление скандала за одним соседним столом, около которого поместилось английское семейство, и хихиканье за другим: две лоретки обедали за этим
вторым столом с каким-то престарелым младенцем в лиловом парике. Кельнер принес счет; приятели расплатились.
Из этого следует, что, во-первых, ругательство и все бешенство его, хотя и неприятны, но не особенно страшны, и кто, убоявшись их, отступился бы от денег и подумал, что их уж и получить нельзя, тот поступил бы очень глупо; во-вторых, что напрасно было бы надеяться на исправление Дикого посредством каких-нибудь вразумлений, привычка дурить уж в нем так сильна, что он подчиняется ей даже вопреки
голосу собственного здравого смысла.
А во-вторых — и это главное — попробуйте-ка в настоящую минуту заняться, например, воспроизведением"хвастунов","лжецов","лицемеров","мизантропов"и т. д. — ведь та же самая улица в один
голос возопит: об чем ты нам говоришь? оставь старые погудки и ответь на те вопросы, которые затрогивают нас по существу: кто мы таковы? и отчего мы нравственно и материально оголтели?
— «Славься сим, Максим Петрович, славься, нежная к нам мать!» [«Славься сим, Максим Петрович, славься, нежная к нам мать!» — Это двустишие, приводимое Бегушевым, заимствовано из рассказа М.Загоскина «Официальный обед»: «Осип Андреевич Кочька или сам недосмотрел, или переписчики ошиблись, только в припеве польского
второй стих остался без всякой поправки, и певчие, по писанному, как по сказанному, проревели во весь
голос: “Славься сим, Максим Петрович!
Женские же роли произносил каким-то тихо-сладким и неестественным
голосом. Наконец, дочитав
второй акт, почувствовал, что чтение его было очень неискусное, и, по своей откровенности, сам сознался в том: «Нет, я скверно читаю!»
Поднявшись по лестнице во
второй этаж, он остановился у входа в широкий коридор и, не видя никого перед собою, громким
голосом спросил себе нумер.
Огромная дверь на высоком крыльце между колоннами, которую распахнул старый инвалид и которая, казалось, проглотила меня; две широкие и высокие лестницы, ведущие во
второй и третий этаж из сеней, освещаемые верхним куполом; крик и гул смешанных
голосов, встретивший меня издали, вылетавший из всех классов, потому что учителя еще не пришли, — все это я увидел, услышал и понял в первый раз.
Затем, так как мы уже поднялись по тропинке к задней стороне дома, спор слышался неясным единоборством
голосов, а перед нами открылся вход с лестницей. Ближе к углу была
вторая дверь.
Первые по крайней мере веселят слух охотников пением, но
вторые и этого удовольствия доставить не могут: иногда только услышишь их
голос, то есть глухое воркованье.
Голос из
второй группы. И слышали, и видеть имели счастье. (
Вторая группа уходит в клуб.)
Откуда-то из угла ему отзывались свиньи сердитым визгом и хрюканьем, где-то вздыхала и топала лошадь, а из форточки окна во
втором этаже дома грустно истекал девичий
голос, распевая...