Неточные совпадения
Дом был большой, старинный, и Левин, хотя жил один, но топил и занимал
весь дом. Он знал, что это было глупо, знал, что это даже нехорошо и противно его теперешним новым планам, но дом этот был целый мир для Левина. Это был мир, в котором жили и умерли его отец и мать. Они жили тою
жизнью, которая для Левина казалась идеалом всякого совершенства и которую он
мечтал возобновить с своею женой, с своею семьей.
Когда он увидал
всё это, на него нашло на минуту сомнение в возможности устроить ту новую
жизнь, о которой он
мечтал дорогой.
Тут являлось даже несколько более того, о чем он
мечтал: явилась девушка гордая, характерная, добродетельная, воспитанием и развитием выше его (он чувствовал это), и такое-то существо будет рабски благодарно ему
всю жизнь за его подвиг и благоговейно уничтожится перед ним, а он-то будет безгранично и всецело владычествовать!..
И выходит в результате, что
всё на одну только кладку кирпичиков да на расположение коридоров и комнат в фаланстере [Фаланстеры — дворцы-общежития, о которых
мечтал в своей утопии Ш. Фурье, французский социалист-утопист.] свели! фаланстера-то и готова, да натура-то у вас для фаланстеры еще не готова,
жизни хочет, жизненного процесса еще не завершила, рано на кладбище!
— Может быть, конечно, что это у нас от всесильной тоски по справедливости, ведь, знаете, даже воры о справедливости
мечтают, да и
все вообще в тоске по какой-нибудь другой
жизни, отчего у нас и пьянство и распутство. Однако же, уверяю вас, Варвара Кирилловна, многие притворяются, сукиновы дети! Ведь я же знаю. Например — преступники…
В разговоре она не
мечтает и не умничает: у ней, кажется, проведена в голове строгая черта, за которую ум не переходил никогда. По
всему видно было, что чувство, всякая симпатия, не исключая и любви, входят или входили в ее
жизнь наравне с прочими элементами, тогда как у других женщин сразу увидишь, что любовь, если не на деле, то на словах, участвует во
всех вопросах
жизни и что
все остальное входит стороной, настолько, насколько остается простора от любви.
Мало-помалу впечатление его изгладилось, и он опять с трепетом счастья смотрел на Ольгу наедине, слушал, с подавленными слезами восторга, ее пение при
всех и, приезжая домой, ложился, без ведома Ольги, на диван, но ложился не спать, не лежать мертвой колодой, а
мечтать о ней, играть мысленно в счастье и волноваться, заглядывая в будущую перспективу своей домашней, мирной
жизни, где будет сиять Ольга, — и
все засияет около нее.
— Где же идеал
жизни, по-твоему? Что ж не обломовщина? — без увлечения, робко спросил он. — Разве не
все добиваются того же, о чем я
мечтаю? Помилуй! — прибавил он смелее. — Да цель
всей вашей беготни, страстей, войн, торговли и политики разве не выделка покоя, не стремление к этому идеалу утраченного рая?
Населилось воображение мальчика странными призраками; боязнь и тоска засели надолго, может быть навсегда, в душу. Он печально озирается вокруг и
все видит в
жизни вред, беду,
все мечтает о той волшебной стороне, где нет зла, хлопот, печалей, где живет Милитриса Кирбитьевна, где так хорошо кормят и одевают даром…
Все юношество кипело около него
жизнью, строя великолепные планы будущего; один он не
мечтал, не играл ни в полководцы, ни в сочинители, а говорил одно: «Буду учителем в провин — ции», — считая это скромное назначение своим призванием.
«Да, артист не должен пускать корней и привязываться безвозвратно, —
мечтал он в забытьи, как в бреду. — Пусть он любит, страдает, платит
все человеческие дани… но пусть никогда не упадет под бременем их, но расторгнет эти узы, встанет бодр, бесстрастен, силен и творит: и пустыню, и каменья, и наполнит их
жизнью и покажет людям — как они живут, любят, страдают, блаженствуют и умирают… Зачем художник послан в мир!..»
Он
всю жизнь свою, каждый день может быть,
мечтал с засосом и с умилением о полнейшей праздности, так сказать, доводя идеал до абсолюта — до бесконечной независимости, до вечной свободы мечты и праздного созерцания.
Я с судорожным нетерпением
мечтал о целой новой программе
жизни; я
мечтал постепенно, методическим усилием, разрушить в душе ее этот постоянный ее страх предо мной, растолковать ей ее собственную цену и
все, чем она даже выше меня.
Да, я жаждал могущества
всю мою
жизнь, могущества и уединения. Я
мечтал о том даже в таких еще летах, когда уж решительно всякий засмеялся бы мне в глаза, если б разобрал, что у меня под черепом. Вот почему я так полюбил тайну. Да, я
мечтал изо
всех сил и до того, что мне некогда было разговаривать; из этого вывели, что я нелюдим, а из рассеянности моей делали еще сквернее выводы на мой счет, но розовые щеки мои доказывали противное.
Я
все мечтаю,
все мечтаю;
вся моя
жизнь обратилась в одну мечту, я и ночью
мечтаю.
На первый раз для Привалова с особенной рельефностью выступили два обстоятельства: он надеялся, что шумная
жизнь с вечерами, торжественными обедами и парадными завтраками кончится вместе с медовым месяцем, в течение которого в его доме веселился
весь Узел, а затем, что он заживет тихой семейной
жизнью, о какой
мечтал вместе с Зосей еще так недавно.
Видишь: предположи, что нашелся хотя один из
всех этих желающих одних только материальных и грязных благ — хоть один только такой, как мой старик инквизитор, который сам ел коренья в пустыне и бесновался, побеждая плоть свою, чтобы сделать себя свободным и совершенным, но однако же,
всю жизнь свою любивший человечество и вдруг прозревший и увидавший, что невелико нравственное блаженство достигнуть совершенства воли с тем, чтобы в то же время убедиться, что миллионы остальных существ Божиих остались устроенными лишь в насмешку, что никогда не в силах они будут справиться со своею свободой, что из жалких бунтовщиков никогда не выйдет великанов для завершения башни, что не для таких гусей великий идеалист
мечтал о своей гармонии.
…Две молодые девушки (Саша была постарше) вставали рано по утрам, когда
все в доме еще спало, читали Евангелие и молились, выходя на двор, под чистым небом. Они молились о княгине, о компаньонке, просили бога раскрыть их души; выдумывали себе испытания, не ели целые недели мяса,
мечтали о монастыре и о
жизни за гробом.
Всю жизнь я
мечтал о значительных встречах с людьми, о настоящем общении, о соприкосновении душ.
Испорченный наследственным барством и эгоизмом философа и писателя, дорожащего прежде
всего благоприятными условиями для своего умственного творчества и писательства, я мало делал по сравнению с этими людьми для осуществления праведной
жизни, но в глубине своего сердца я
мечтал о том же, о чем и они.
Многие ли из них не наполняют
всей своей
жизни одной внешностью, не утешаются в горе нарядами, не забываются за танцами, не
мечтают об офицерах?
— И должен благодарить, потому что эта идеальность тебя до добра не доведет. Так вот и просидишь
всю жизнь на меревском дворе,
мечтая о любви и самоотвержении, которых на твое горе здесь принять-то некому.
Это незначительное само по себе происшествие особенно хорошо подействовало на меня, я бы сказал: укрепило. Так приятно чувствовать чей-то зоркий глаз, любовно охраняющий от малейшей ошибки, от малейшего неверного шага. Пусть это звучит несколько сентиментально, но мне приходит в голову опять
все та же аналогия: ангелы-хранители, о которых
мечтали древние. Как много из того, о чем они только
мечтали, в нашей
жизни материализовалось.
Я оставляю Крутогорск окончательно: предо мною растворяются двери новой
жизни, той полной
жизни, о которой я
мечтал, к которой устремлялся
всеми силами души своей…
«Убьют, буду мучиться, страдать, и никто не заплачет!» И
всё это вместо исполненной энергии и сочувствия героической
жизни, о которой он
мечтал так славно.
Это, говорит он, придет само собою — без зову; говорит, что
жизнь не в одном только этом состоит, что для этого, как для
всего прочего, бывает свое время, а целый век
мечтать об одной любви — глупо.
— Я боготворил бы Наденьку, — продолжал Александр, — и не позавидовал бы никакому счастью в мире; с Наденькой
мечтал я провести
всю жизнь — и что же? где эта благородная, колоссальная страсть, о которой я
мечтал? она разыгралась в какую-то глупую, пигмеевскую комедию вздохов, сцен, ревности, лжи, притворства, — боже! боже!
Так
всю жизнь воображал он,
мечтая о Минне и Эрнестине.
Люди, присланные на
всю жизнь, и те суетились или тосковали, и уж непременно каждый из них про себя
мечтал о чем-нибудь почти невозможном.
Во мне жило двое: один, узнав слишком много мерзости и грязи, несколько оробел от этого и, подавленный знанием буднично страшного, начинал относиться к
жизни, к людям недоверчиво, подозрительно, с бессильною жалостью ко
всем, а также к себе самому. Этот человек
мечтал о тихой, одинокой
жизни с книгами, без людей, о монастыре, лесной сторожке, железнодорожной будке, о Персии и должности ночного сторожа где-нибудь на окраине города. Поменьше людей, подальше от них…
Пусть совершатся
все эти внешние изменения, и положение человечества не улучшится. Но пусть только каждый человек сейчас же в своей
жизни по мере сил своих исповедует ту правду, которую он знает, или хотя по крайней мере пусть не защищает ту неправду, которую он делает, выдавая ее за правду, и тотчас же в нынешнем 93-м году совершились бы такие перемены к освобождению людей и установлению правды на земле, о которых мы не смеем
мечтать и через столетия.
— Так, — по голове. Раньше она
всё мечтала о геройской
жизни, о великих делах, а теперь, согласно со многими, утверждает, — даже кричит, — что наше-де время — не время великих дел и
все должны войти в простую
жизнь, посеять себя вот в таких городах!
Молодой Бельтов, у которого и самолюбие было развито, и юное сознание сил и готовности, —
мечтал о будущем; у него в голове бродили разные надежды, планы, упования; он
мечтал об обширной гражданской деятельности, о том, как он посвятит
всю жизнь ей… и среди этих увлечений будущим пылкий юноша вдруг бросился на шею к женевцу.
Кто-то другой взял
все лучшее в
жизни, этого другого любили те красавицы, о которых мы
мечтали в бессонные ночи, другой пил полной чашей от радости
жизни, наслаждался чудесами святого искусства, — я ненавижу этого другого, потому что
всю молодость просидел в кукурузе…
— А ты не знаешь, о чем? Перестань… ах, нехорошо!.. Может быть, не увидимся, Вася…
все равно… Одним словом, мне жаль тебя. Нельзя так… Где твои идеалы? Ты только представь себе, что это кто-нибудь другой сделал… Лучше бы уж тебе ехать вместе с нами добровольцем. Вообще скверное предисловие к той настоящей
жизни, о которой мы когда-то вместе
мечтали.
Но вот мало-помалу наступило безразличное настроение, в какое впадают преступники после сурового приговора, он думал уже о том, что, слава богу, теперь
все уже прошло, и нет этой ужасной неизвестности, уже не нужно по целым дням ожидать, томиться, думать
все об одном; теперь
все ясно; нужно оставить всякие надежды на личное счастье, жить без желаний, без надежд, не
мечтать, не ждать, а чтобы не было этой скуки, с которой уже так надоело нянчиться, можно заняться чужими делами, чужим счастьем, а там незаметно наступит старость,
жизнь придет к концу — и больше ничего не нужно.
— Когда я
все эти месяцы
мечтала вслух, бредила, восхищалась своими планами, перестраивала свою
жизнь на новый лад, то почему вы не говорили мне правды, а молчали или поощряли рассказами и держали себя так, как будто вполне сочувствовали мне?
Раскрасневшись, волнуясь до слез и смеясь, она
мечтала вслух о том, как она будет жить в Дубечне и какая это будет интересная
жизнь. А я завидовал ей. Март был уже близко, дни становились
все больше и больше, и в яркие солнечные полдни капало с крыш и пахло весной; мне самому хотелось в деревню.
Однако… если бы тогда кто-нибудь раскрыл передо мною, выражаясь метафорически, «завесу будущего» и показал бы мне их теми, каковы они теперь, я был бы разочарован. Лично я не был ни заносчив, ни тщеславен. Я не
мечтал ни о богатстве, ни о карьере, ни о славе. Вообще, право, я был юноша довольно скромный. Если у меня были преувеличенные ожидания и гордость, то относились они к «моему поколению». Мне казалось, что во
всех нас есть какие-то зачатки, какие-то завязи новой и полной
жизни.
И то, что она так легко рассталась с красотой, о которой
мечтала, которой служила, которую считала первым законом
жизни, было, пожалуй, самое удивительное во
весь этот веселый вечер.
Так как
вся революция, которая считалась иными тогдашними нашими политиками столь необходимою и сбыточною и замышлялась будто бы на пользу тех великих форм русской народной
жизни, в которые был сентиментально влюблен и о которых
мечтал и грезил Артур Бенни, то он, как боевой конь, ждал только призыва, куда бы ему броситься, чтобы умирать за народную общинную и артельную Россию, в борьбе ее с Россиею дворянскою и монархическою.
Я уже научился
мечтать о необыкновенных приключениях и великих подвигах. Это очень помогало мне в трудные дни
жизни, а так как дней этих было много, — я
все более изощрялся в мечтаниях. Я не ждал помощи извне и не надеялся на счастливый случай, но во мне постепенно развивалось волевое упрямство, и чем труднее слагались условия
жизни — тем крепче и даже умнее я чувствовал себя. Я очень рано понял, что человека создает его сопротивление окружающей среде.
— Если и есть другие цели, то ни одна из них не может быть святее этой!» «Любовью Лизы, —
мечтал он, — очистилась и искупилась бы
вся моя прежняя смрадная и бесполезная
жизнь; взамен меня, праздного, порочного и отжившего, — я взлелеял бы для
жизни чистое и прекрасное существо, и за это существо
все было бы мне прощено, и
все бы я сам простил себе».
И она думала также, что ей уже поздно
мечтать о счастье, что
всё уже для нее погибло и вернуться к той
жизни, когда она спала с матерью под одним одеялом, или выдумать какую-нибудь новую, особенную
жизнь уже невозможно.
Я ожил и даже начал
мечтать, хотя очень хорошо знал, что мне
мечтать не о чем, что для меня
все кончено, потому что я погубил свою
жизнь и мне остается только заботиться о том, чтобы избегать дрянных скандалов и как-нибудь легче влачить свое существование.
Агишин. Боже мой! да смею ли я, нищий, нищий,
мечтать о таком счастье! Что я могу? Втиснуть ее в жалкую, будничную рамку
жизни, сделать женой, нянькой, экономкой и загубить, загубить созданье, в котором
все прелестно,
все изящно,
все музыка… и переселить ее в кухню!.. Да и я, я сам, люблю изящество во
всем! Я сам артист! Обладание обожаемой женщиной я не могу себе иначе и представить, как в роскошной обстановке, как…
Тихая, аскетическая
жизнь подняла так фантазию Феодора, так приучила его и созерцательности, что он целые часы проводил,
мечтая то о прелестной
жизни, которая готовится праведнику в обителях рая, то о соделании
всей земли одною паствою Христа, то погружался в созерцание бога и, долго теряясь в бесконечном, вдруг спускался на землю; и как хороша она ему казалась тогда, как ясно выражала Его и как понятно говорило и это ветвистое дерево, и эта пернатая птица!
Тогда заниматься нельзя было, и он или ложился в постель, считал накопленные деньги и
мечтал о своей
жизни в Берлине, или шел вниз, в шестьдесят четвертый номер, где вечерами собирались обыкновенно студенты со
всего «Северного полюса», — так назывались номера, в которых он жил.
Жалел, что они остаются с ужасным Толкачевым; жалел, что они так пьют и
вся их
жизнь будет тусклая, тоскливая, как у других, и ничего не удастся им из того хорошего, о чем они иногда
мечтают.
Это была такая радость, о которой не смели и
мечтать бедные девочки. Теперь только и разговору было, что о даче. Говорили без устали, строили планы, заранее восхищались предстоящим наслаждением провести целое лето на поле природы.
Все это казалось таким заманчивым и сказочным для не избалованных радостями
жизни детей, что многие воспитанницы отказались от летнего отпуска к родным и вместе с «сиротами» с восторгом устремились на «приютскую» дачу.