Неточные совпадения
Клим достал из кармана очки, надел их и увидал, что дьякону лет за сорок, а лицо у него такое,
с какими изображают на иконах святых пустынников. Еще более часто такие лица
встречаются у торговцев старыми вещами, ябедников и скряг, а в конце концов память создает из множества подобных лиц назойливый образ какого-то как бы бессмертного
русского человека.
— В самом деле! Карл Яковлевич, пожалуйста, на минуту. Вы не
встречались в Америке
с тем
русским, о котором они говорили?
Мертвящее
русское правительство, делающее все насилием, все палкой, не умеет сообщить тот жизненный толчок, который увлек бы Сибирь
с американской быстротой вперед. Увидим, что будет, когда устья Амура откроются для судоходства и Америка
встретится с Сибирью возле Китая.
Когда я ездил за границу, то в Швейцарии
встречался с основателями и главарями
русской социал-демократии.
Работая в «
Русских ведомостях», я часто
встречался с Глебом Ивановичем. Не раз просиживали мы
с ним подолгу и в компании и вдвоем, обедывали и вечера вместе проводили. Как-то Глеб Иванович обедал у меня, и за стаканом вина разговор пошел о трущобах.
— Чего я боюсь? Всего боюсь, детки… Трудно прожить жизнь, особенно
русской женщине. Вот я и думаю о вас… что вас будет интересовать в жизни,
с какими людьми вы
встретитесь… Сейчас мы еще не поймем друг друга.
Я знаю, впрочем, что не только иностранцы, но и многие
русские смотрят на свое отечество, как на Украину Европа, в которой было бы даже странно
встретиться с живым чувством государственности.
Не перед «святыней красоты», говоря словами Пушкина, остановился бы всякий, кто бы
встретился с нею, но перед обаянием мощного, не то
русского, не то цыганского, цветущего женского тела… и не невольно остановился бы он!
В.М. Лавров — страстный любитель литературы и театра, он познакомился
с М.И. Писаревым и сделался своим в кружке артистов. Там он
встретился с С.А. Юрьевым и стал издателем «
Русской мысли».
Работая в «
Русских ведомостях», мне приходилось
встречаться с иностранцами, посещавшими редакцию. Так, после возвращения из Сибири Джорджа Кеннана, автора знаменитой книги «Сибирь и каторга», в которой он познакомил весь мир
с ужасами политической ссылки, редакция поручила мне показать ему московские трущобы.
— А-а! — приподнялся Кармазинов
с дивана, утираясь салфеткой, и
с видом чистейшей радости полез лобызаться — характерная привычка
русских людей, если они слишком уж знамениты. Но Петр Степанович помнил по бывшему уже опыту, что он лобызаться-то лезет, а сам подставляет щеку, и потому сделал на сей раз то же самое; обе щеки
встретились. Кармазинов, не показывая виду, что заметил это, уселся на диван и
с приятностию указал Петру Степановичу на кресло против себя, в котором тот и развалился.
Эти три картины,
с которыми, конечно, каждому доводилось
встречаться в чиновничьих домах, всегда производили на меня точно такое впечатление, какое должны были ощущать сказочные
русские витязи, встречавшие на распутье столбы
с тремя надписями: «самому ли быть убиту, или коню быть съедену, или обоим в плен попасть».
— Я давно слышал о вас и рад
с вами познакомиться, — не унимался Мосей Мосеич. — Как-то мы
с вами не
встречались нигде. Я, кажется, от старика Колосова слыхал о вас… Да. Отличный старик, я его очень люблю, как вообще люблю всех
русских людей.
Я дал портным двугривенный на опохмелку и выпросил себе разрешение переночевать у них ночь, а сам пошел в «
Русский пир», думая
встретиться с кем-нибудь из юнкеров; их в трактире не оказалось.
То были настоящие, не татаро-грузинские, а чистокровные князья, Рюриковичи; имя их часто
встречается в наших летописях при первых московских великих князьях,
русской земли собирателях; они владели обширными вотчинами и многими поместьями, неоднократно были жалованы за"работы и кровь и увечья", заседали в думе боярской, один из них даже писался
с"вичем"; но попали в опалу по вражьему наговору в"ведунстве и кореньях"; их разорили"странно и всеконечно", отобрали у них честь, сослали их в места заглазные; рухнули Осинины и уже не справились, не вошли снова в силу; опалу
с них сняли со временем и даже"московский дворишко"и"рухлядишку"возвратили, но ничто не помогло.
—
Русское художество, — заговорил он снова, —
русское искусство!..
Русское пруженье я знаю и
русское бессилие знаю тоже, а
с русским художеством, виноват, не
встречался. Двадцать лет сряду поклонялись этакой пухлой ничтожности, Брюллову, и вообразили, что и у нас, мол, завелась школа, и что она даже почище будет всех других…
Русское художество, ха-ха-ха! хо-хо!
Вы ее знаете, Григорий Михайлыч; она мне сказала, что
встретилась с вами у одного
русского, тоже удивительно умного.
Пусть читатель не ожидает
встретиться здесь ни
с героями
русского прогресса, ни со свирепыми ретроградами.
То было время, когда одиноко раздававшиеся голоса Н. Безобразова и Г. Б. Бланка вызывали улыбку сожаления и когда сомнения в живучести
русского либерализма
встречались с ожесточением и ненавистью.
Вместо улиц тянулись бесконечные ряды труб и печей, посреди которых от времени до времени возвышались полуразрушенные кирпичные дома; на каждом шагу
встречались с ним толпы оборванных солдат: одни, запачканные сажею, черные как негры, копались в развалинах домов; другие, опьянев от
русского вина, кричали охриплым голосом: «Viva 1'еmpereur!» [Да здравствует император! (франц.)] — шумели и пели песни на разных европейских языках.
Теперь посмотреть Россию ему казалось даже еще необходимее, потому что ему хотелось удостовериться: много ли в России сибирских купцов, вроде его дорожного спутника, и познакомиться
с теми лучшими петербургскими людьми, из которых он
с одними
встречался у Герцена, а о других много слышал как о людях развитых, серьезных, умных и держащих в своих руках все нити
русской социально-демократической революции.
При господстве такого образа мыслей легко могло произойти то, что утверждает мизантроп: что если два человека
с талантами в обширном городе
встречаются, то так друг другу обрадуются, как двое
русских, которые бы в первый раз
встретились в Китае.
Нет, это было совсем не похоже на ту марсельезу, которую скрепя сердце разрешил играть градоначальник в неделю франко-русских восторгов. По улицам ходили бесконечные процессии
с красными флагами и пением. На женщинах алели красные ленточки и красные цветы.
Встречались совсем незнакомые люди и вдруг, светло улыбнувшись, пожимали руки друг другу…
Раз, выйдя из
русской церкви, я
встретился в парке Монсо
с моею давнею знакомою, г-жою Т. Мы сидели на скамеечке и говорили о тех, кого знали и которых теперь хотелось вспомнить.
Я так много и всякий раз
с таким умилением читал про этот рай земной, что когда я потом, подсучив брюки, осторожно переходил через узкую улицу и от скуки покупал жесткие груши у старой бабы, которая, узнав во мне
русского, говорила «читиры», «давадцать», и когда я в недоумении спрашивал себя, куда же мне, наконец, идти и что мне тут делать, и когда мне непременно
встречались русские, обманутые так же, как я, то мне становилось досадно и стыдно.
Но кроме этих, так сказать, аристократических знакомств
с пустыноначальниками, у меня были демократические связи
с пустынными плебеями: я очень любил послушников — этот странный класс, в котором обыкновенно преобладают две страсти: леность и самолюбие, но иногда
встречается запас веселой беспечности и чисто
русского равнодушия к самому себе.
«Вот еще человек, — думал я, возвращаясь домой, — имеющий всё, чего только добиваются
русские люди: чин, богатство, знатность, — и этот человек перед боем, который Бог один знает чем кончится, шутит
с хорошенькой женщиной и обещает пить у нее чай на другой день, точно так же, как будто он
встретился с нею на бале!»
Иные отказались от своих богатств
с той ветреною беззаботностию, которая
встречается лишь у нас да у поляков, и отправились на чужбину искать себе рассеяния; другие, не способные переносить духоту петербургского воздуха, закопали себя в деревнях. Молодежь вдалась кто в панславизм, кто в немецкую философию, кто в историю или политическую экономию; одним словом, никто из тех
русских, которые были призваны к умственной деятельности, не мог, не захотел покориться застою.
Но зато каким ангелом показалась ему две недели спустя мисс Клэр,
с которой он
встретился на балу и, представленный ей
русским консулом, танцевал
с нею все вальсы согласно обычаю американцев танцевать
с одной и той же дамой все танцы, на которые она приглашена:
с одной все кадрили,
с другой все польки и т.д.
Это было давно; один
русский, политический ссыльный, человек очень образованный и в то же время религиозный, что еще
встречается в России, бежал
с каторги и, после долгого и мучительного блуждания по сибирским лесам, нашел приют у каких-то сектантов-изуверов.
Не знаю, выдавались ли такие же эпохи в дальнейших судьбах
русской колонии
с таким оживлением, и светским, и литературно-художественным. Вряд ли. Что-то я не слыхал этого потом от дерптских
русских — бывших студентов и не студентов,
с какими
встречался до последнего времени.
С моими
русскими я съездил в Гамбург, в дешевом Bummelzug'e (поезде малой скорости), и там мы прожили дня два-три, вкусили всех тогдашних чувственных приманок, но эта поездка повела к размолвке
с У. — из-за чего, я уже теперь не припомню, но у нас вышло бурное объяснение, до поздней ночи. И
с тех пор нас судьба развела в разные стороны, и когда мы
встретились с ним (он тогда профессорствовал) в Москве в зиму 1877–1878 года, то прежнее приятельство уже не могло восстановиться.
С разными"барами", какие и тогда водились в известном количестве, я почти что не
встречался и не искал их. А
русских обывателей Латинской страны было мало, и они также мало интересного представляли собою. У Вырубова не было своего"кружка". Два-три корреспондента, несколько врачей и магистрантов, да и то разрозненно, — вот и все, что тогда можно было иметь. Ничего похожего на ту массу
русской молодежи — и эмигрантской и общей, какая завелась
с конца 90-х годов и держится и посейчас.
В самом начале театрального сезона 1869–1870 года в"Водевиле"дебютировала молодая артистка, по газетным слухам —
русская, если не грузинская княжна, готовившая себя к сцене в Париже. Она взяла себе псевдоним"Дельнор". Я
с ней нигде перед тем не
встречался, и перед тем, как идти смотреть ее в новой пьесе"Дагмар", я был скорее неприязненно настроен против этой
русской барышни и ее решимости выступить сразу в новой пьесе и в заглавной роли в одном из лучших жанровых театров Парижа.
Плеханова (
с которым я до того не был знаком) я не застал в Женеве, о чем искренно пожалел. Позднее я мельком в Ницце видел одну из его дочерей, подруг дочери тогдашнего
русского эмигранта, доктора А.Л.Эльсниц, о котором буду еще говорить ниже. Обе девушки учились, кажется, в одном лицее. Но отец Плехановой не приезжал тогда в Ниццу, да и после я там
с ним не
встречался; а в Женеву я попал всего один раз, мимоездом, и не видал даже Жуковского.
Такие фигуры уже не
встречаются теперь в Париже. Никто в этом старике,
с наружностью
русского столоначальника николаевского времени, не признал бы создателя"Фенеллы"и"Фра-Дьяволо". Как директор Консерватории, он совсем не занимался ее сценическим отделением, да и вряд ли что-нибудь понимал по этой части.
Голоса такие, как у Бакунина,
встречаются только среди
русских: жирный басок,
с раскатистой дикцией, легкой одышкой и чрезвычайно значительным и вкусным произношением отдельных слов на всех языках, какими он владел.
Из
русских,
с какими я чаще
встречался, двое уже покойники: нижегородец из купцов У., занимавшийся тогда изучением микроскопической анатомии. Он впоследствии получил кафедру и умер после долгой душевной болезни. Позднее я
с ним
встречался в Берлине.
За границей я стал
встречаться с ним опять в Швейцарии, где он поселился в Женеве и скоро сделался как бы"старостой"тогдашней
русской колонии; был уже женат на очень милой женщине, которая ухаживала за ним, как самая нежная нянька.
Тогда я
с ним
встречался в интеллигентных кружках Москвы. Скажу откровенно: он мне казался таким же неуравновешенным в своей психике; на кого-то и на что-то он сильнейшим образом нападал, — в этот раз уже не на Герцена, но
с такими же приемами разноса и обличения. Говорили мне в Ницце, что виновницей его возвращения на родину была жена,
русская барыня, которая стала нестерпимо тосковать по России, где ее муж и нашел себе дело по душе, но где он оставался все таким же вечным протестантом и обличителем.
В Вене я больше видал
русских. Всего чаще
встречался опять
с зоологом У. — добрым и излиятельным малым, страстным любителем театра и сидевшим целые дни над микроскопом. Над ним его приятели острили, что он не может определить, кто он такой — Гамлет или Кёлликер — знаменитый гистолог и микроскопист. У него была страстишка произносить монологи, разумеется по-русски, ибо немецкий прононс был у него чисто нижегородский. Он умудрялся даже такое немудрое слово, как «Kase» (сыр) произносить как «Kaise».
Заглянем в один из таких удаленных от тогдашнего
русского центра уголков, и именно в тот, где можем
встретиться с знакомым нам беглым доезжачим князя Прозоровского — Григорием Семеновым.
Русские войска, вступив в Швейцарию,
встретились с совершенно новой для них природой.
В начале XVIII столетия, по дороге от Мариенбурга к Менцену, не было еще ни одной из мыз, нами упоминаемых. Ныне она довольно пуста; а в тогдашнее время, когда война
с русскими наводила ужас на весь край и близкое соседство
с ними от псковской границы заключало жителей в горах, в тогдашнее время, говорю я, едва
встречалось здесь живое существо.
Скоро имя его стало громко по злодеяниям, но вместе
с тем было окружено ореолом «геройства». Это объясняется тогдашним взглядом народных масс на разбойников, которые имели недоступную для других, но заманчивую силу уйти из-под гнета воевод и подьячих и добывать себе средства для привольного житья грудь
с грудью, ценою своей жизни. Оттого-то в
русских народных песнях
встречается почти всегда ласкательное слово «разбойничек».
Князь пристально посмотрел на своего приемыша. Яков Потапович смутился и покраснел. Он в первый раз сказал неправду своему благодетелю: не нездоровье было причиной его нежелания присутствовать при трапезе, а инстинктивная брезгливость к тем, кто своим присутствием осквернит завтра честные хоромы вельможного боярина. Не по душе были ему эти званые на завтра княжеские гости, и он, прямая душа, лучше не желал
встречаться с ними, следуя мудрому
русскому правилу: «Отойди от зла и сотвори благо».
Изредка
встречались русские с беспокойно-робкими лицами и французы
с негородским лагерным видом, шедшие по серединам улиц.
Слух, уже распространенный прежде, о разбитии австрийцев и о сдаче всей армии под Ульмом, оказывался справедливым. Через полчаса уже по разным направлениям были разосланы адъютанты
с приказаниями, доказывавшими, что скоро и
русские войска, до сих пор бывшие в бездействии, должны будут
встретиться с неприятелем.