Неточные совпадения
Прошла любовь, явилась муза,
И прояснился темный ум.
Свободен, вновь ищу союза
Волшебных звуков, чувств и дум;
Пишу, и сердце не тоскует,
Перо, забывшись, не рисует
Близ неоконченных стихов
Ни женских ножек, ни голов;
Погасший пепел уж не
вспыхнет,
Я всё грущу; но слез уж нет,
И скоро, скоро бури след
В душе моей совсем утихнет:
Тогда-то я начну писать
Поэму песен
в двадцать пять.
В магазинах
вспыхивали огни, а на улице сгущался мутный холод, сеялась какая-то сероватая пыль, пронзая кожу лица. Неприятно было видеть людей, которые шли встречу друг другу так, как будто ничего печального не случилось; неприятны голоса женщин и топот лошадиных копыт по торцам, — странный звук, точно десятки молотков забивали гвозди
в небо и
в землю, заключая и город и
душу в холодную, скучную темноту.
— Какой вы проницательный, черт возьми, — тихонько проворчал Иноков, взял со стола пресс-папье — кусок мрамора с бронзовой, тонконогой женщиной на нем — и улыбнулся своей второй, мягкой улыбкой. — Замечательно проницательный, — повторил он, ощупывая пальцами бронзовую фигурку. — Убить, наверное, всякий способен, ну, и я тоже. Я — не злой вообще, а иногда у меня
в душе вспыхивает эдакий зеленый огонь, и тут уж я себе — не хозяин.
Настали минуты всеобщей, торжественной тишины природы, те минуты, когда сильнее работает творческий ум, жарче кипят поэтические думы, когда
в сердце живее
вспыхивает страсть или больнее ноет тоска, когда
в жестокой
душе невозмутимее и сильнее зреет зерно преступной мысли, и когда…
в Обломовке все почивают так крепко и покойно.
— Да, да, —
в радостном трепете говорил он, — и ответом будет взгляд стыдливого согласия… Она не скажет ни слова, она
вспыхнет, улыбнется до дна
души, потом взгляд ее наполнится слезами…
Живая, трепетная радуга тех чувств, которые именуются любовью, выцветала
в душе моей, всё чаще
вспыхивали угарные синие огоньки злости на всё, тлело
в сердце чувство тяжкого недовольства, сознание одиночества
в этой серой, безжизненной чепухе.
В такие минуты родятся особенно чистые, легкие мысли, но они тонки, прозрачны, словно паутина, и неуловимы словами. Они
вспыхивают и исчезают быстро, как падающие звезды, обжигая
душу печалью о чем-то, ласкают ее, тревожат, и тут она кипит, плавится, принимая свою форму на всю жизнь, тут создается ее лицо.
Лизавета Прокофьевна
вспыхнула. Что-то давно накопившееся
в ее
душе вдруг потребовало исхода. Она терпеть не могла генерала Иволгина, с которым когда-то была знакома, только очень давно.
Стан высокий, стройный и роскошный, античная грудь, античные плечи, прелестная ручка, волосы черные, черные как вороново крыло, и кроткие, умные голубые глаза, которые так и смотрели
в душу, так и западали
в сердце, говоря, что мы на все смотрим и все видим, мы не боимся страстей, но от дерзкого взора они
в нас не
вспыхнут пожаром.
Мари и Вихров оба
вспыхнули, и герой мой
в первый еще раз
в жизни почувствовал, или даже понял возможность чувства ревности любимой женщины к мужу. Он поспешил уехать, но
в воображении его ему невольно стали представляться сцены, возмущающие его до глубины
души и унижающие женщину бог знает до чего, а между тем весьма возможные и почти неотклонимые для бедной жертвы!
Эта нечаянная встреча подлила масла
в огонь, который
вспыхнул в уставшей
душе набоба. Девушка начинала не
в шутку его интересовать, потому что совсем не походила на других женщин. Именно вот это новое и неизвестное и манило его к себе с неотразимою силой. Из Луши могла выработаться настоящая женщина — это верно: стоило только отшлифовать этот дорогой камень и вставить
в надлежащую оправу.
Ей, женщине и матери, которой тело сына всегда и все-таки дороже того, что зовется
душой, — ей было страшно видеть, как эти потухшие глаза ползали по его лицу, ощупывали его грудь, плечи, руки, терлись о горячую кожу, точно искали возможности
вспыхнуть, разгореться и согреть кровь
в отвердевших жилах,
в изношенных мускулах полумертвых людей, теперь несколько оживленных уколами жадности и зависти к молодой жизни, которую они должны были осудить и отнять у самих себя.
Он стремглав, закрывши глаза, бросился вниз с крутого откоса, двумя скачками перепрыгнул рельсы и, не останавливаясь, одним духом взобрался наверх. Ноздри у него раздулись, грудь порывисто дышала. Но
в душе у него вдруг
вспыхнула гордая, дерзкая и злая отвага.
Санин никогда еще не бывал
в комнате Джеммы. Все обаяние любви, весь ее огонь, и восторг, и сладкий ужас — так и
вспыхнули в нем, так и ворвались
в его
душу, как только он переступил заветный порог… Он кинул вокруг умиленный взор, пал к ногам милой девушки и прижал лицо свое к ее стану…
За левым бортом
в бесконечно далекой черноте ночи, точно на краю света, загорелась вдруг яркая, белая, светящаяся точка маяка; продержавшись с секунду, она мгновенно гасла, а через несколько секунд опять
вспыхивала, и опять гасла, и опять
вспыхивала через точные промежутки. Смутное нежное чувство прикоснулось вдруг к
душе Елены.
Далеко, за лесами луговой стороны, восходит, не торопясь, посветлевшее солнце, на черных гривах лесов
вспыхивают огни, и начинается странное, трогающее
душу движение: все быстрее встает туман с лугов и серебрится
в солнечном луче, а за ним поднимаются с земли кусты, деревья, стога сена, луга точно тают под солнцем и текут во все стороны, рыжевато-золотые.
Доказательства находила она
в том, что Алексей Степаныч равнодушен к ее опасениям: не обращает полного внимания на ее положение, не старается ее утешить и развлечь, а главное, чтоон веселее, охотнее говоритсдругимиженщинами, — и
вспыхнуло, как порох, таившееся
в глубине
души, несознаваемое до сих пор, мучительное, зоркое и слепое
в то же время чувство ревности!
«Ты это, господи?» —
вспыхнул в душе Ильи яркий вопрос.
Неведомые, прекрасные, раскрывались они перед ее внимательным взором; со страниц книги, которую Рудин держал
в руках, дивные образы, новые, светлые мысли так и лились звенящими струями ей
в душу, и
в сердце ее, потрясенном благородной радостью великих ощущений, тихо
вспыхивала и разгоралась святая искра восторга…
Забегали люди. Там и здесь,
в люстрах и по стене,
вспыхнули отдельные лампочки, — их мало было для света, но достаточно для того, чтобы появились тени. Всюду появились они: встали
в углах, протянулись по потолку; трепетно цепляясь за каждое возвышение, прилегли к стенам; и трудно было понять, где находились раньше все эти бесчисленные уродливые, молчаливые тени, безгласные
души безгласных вещей.
Долго, долго ехали мы, пока не сверкнул маленький, но такой радостный, вечно родной фонарь у ворот больницы. Он мигал, таял,
вспыхивал и опять пропадал и манил к себе. И при взгляде на него несколько полегчало
в одинокой
душе, и когда фонарь уже прочно утвердился перед моими глазами, когда он рос и приближался, когда стены больницы превратились из черных
в беловатые, я, въезжая
в ворота, уже говорил самому себе так...
Может быть, не
в этих словах было подумано, но именно эта мысль
вспыхнула в мозгу, именно
в тот печальный вечер я впервые ощутил усталость
души, едкую плесень
в сердце. С этого часа я стал чувствовать себя хуже, начал смотреть на себя самого как-то со стороны, холодно, чужими и враждебными глазами.
Разбудила его история
душу мою, мало думал я, живя
в монастыре, утомил меня труд, задремали мятежные мысли — и вдруг всё снова
вспыхнуло.
Порою
в этом адском шуме и возне машин вдруг победительно и беззаботно
вспыхнет весёлая песня, — улыбаюсь я
в душе, вспоминая Иванушку-дурачка на ките по дороге
в небеса за чудесной жар-птицей.
Душа моя дрожит великой дрожью непонятной тревоги; как молния,
вспыхнуло в памяти великое слово Ионино...
«Что тут — все дороги на этот завод?» — думаю и кружусь по деревням, по лесам, ползаю, словно жук
в траве, вижу издали эти заводы. Дымят они, но не манят меня. Кажется, что потерял я половину себя, и не могу понять — чего хочу? Плохо мне. Серая, ленивая досада колеблется
в душе, искрами
вспыхивает злой смешок, и хочется мне обижать всех людей и себя самого.
В ночь на молитве помянул я имя его —
вспыхнула душа моя гневом и, может быть,
в тот час сказал я первую человеческую молитву мою...
И взор его притворно-скромный,
Склоняясь к ней, то угасал,
То, разгораясь страстью томной,
Огнем сверкающим пылал.
Бледна,
в смущеньи оставалась
Она пред ним… Ему казалось,
Что чрез минуту для него
Любви наступит торжество…
Как вдруг внезапный и невольный
Стыд овладел ее
душой —
И,
вспыхнув вся, она рукой
Толкнула прочь его: «Довольно,
Молчите — слышать не хочу!
Оставите ль? я закричу...
В сумраке
души,
в памяти, искрами
вспыхивали разные слова, кружились, как пчелы, одни исчезали, другие соединялись живою цепью, слагали песню — Симе было жутко и приятно, тихая радость ласкала сердце.
Ещё с начала её речи Тихон Павлович почувствовал, что её глаза как-то щиплют его за сердце, остановившись на его лице и как бы стараясь запомнить его. Когда она сказала «такие», сделав паузу перед этим словом, — он почувствовал, что
в этой паузе много обидного для него. А потом она заговорила о боге. Он пригласил её с собой совсем не для этого. И
в душе его
вспыхнуло раздражение против неё. Он строго и веско заговорил...
У нас, русских, две
души: одна — от кочевника-монгола, мечтателя, мистика, лентяя, убежденного
в том, что „Судьба — всем делам судья“, „Ты на земле, а Судьба на тебе“, „Против Судьбы не пойдешь“, а рядом с этой бессильной
душою живет
душа славянина, она может
вспыхнуть красиво и ярко, но недолго горит, быстро угасая, и мало способна к самозащите от ядов, привитых ей, отравляющих ее силы.
Потом стыд снова
вспыхивал в душе его, разом овладевал ею и все выжигал и растравливая.
Тихой радостью
вспыхнула Дуня, нежный румянец по снежным ланитам потоком разлился. Дóроги были ей похвалы Аграфены Петровны. С детства любила ее, как родную сестру,
в возраст придя, стала ее всей
душой уважать и каждое слово ее высоко ценила. Не сказала ни слова
в ответ, но, быстро с места поднявшись, живо, стремительно бросилась к Груне и, крепко руками обвив ее шею, молча прильнула к устам ее маленьким аленьким ротиком.
Эта шутка заставила его
вспыхнуть ярким румянцем. Она уязвила его самолюбие. Он почувствовал
в этой фразе оскорбление, но тут же
в душе сознался, что оно вызвано его же собственною нерешительностью и сомнениями.
Этим объясняется ограниченность и бесплодие методизма
в творчестве, поскольку он стремится заменить вдохновение ремесленничеством (Сальери против Моцарта) и точным методом. Творческие, плодотворные идеи родятся, интуитивно
вспыхивают в душе («яблоко» Ньютона!), метод же есть средство развернуть, использовать обретенное; но он не подменяет человека гомункулом.
Скорбь, ужас, отчаяние бились
в душе — все быстрее, все сильнее и ярче; и вдруг слепящей молнией
вспыхивало в душе огненное безумие.
В душе человека — угрюмый, непроглядный хаос. Бессильно крутятся во мраке разъединенные обрывки чувств и настроений.
В темных вихрях
вспыхивают слабые огоньки жизни, от которых мрак вокруг еще ужаснее.
— За что я полюбила тебя? — спросила она, как будто саму себя. И вдруг увидела его бесконечно-усталое лицо, умный, прекрасно сформированный лоб, что-то детски-беспомощное во всей фигуре, — и горячий, матерински-нежный огонек
вспыхнул в душе.
Безумием захлебывающейся злобы
вспыхнут добрые, плачущие глаза, тихая
душа закрутится
в кровавой жажде истязаний, и будет другой человек.
Рвались снаряды, трещала ружейная перестрелка. На
душе было жутко и радостно, как будто вырастали крылья, и вдруг стали близко понятны солдаты, просившиеся
в строй. «Сестра-мальчик» сидела верхом на лошади, с одеялом вместо седла, и жадными, хищными глазами вглядывалась
в меркнувшую даль, где все ярче
вспыхивали шрапнели.
Я задохнулась на минуту. «Осрамилась! Осрамилась!» —
вспыхнули в душе моей огненные слова. Я боялась взглянуть
в лицо «маэстро». Что он подумал обо мне, наверное, сумасшедшая, или просто глупая, тщеславная девчонка.
Мы стали укладываться у костра. Трещала и перекатывалась пальба,
в воздухе осами жужжали пули, — это не волновало
души. Занимались к северу пожаром все новые станции, — это были простые факелы, равнодушно и деловито горевшие на горизонте… Мелькнула мысль о далеких, милых людях. Мелькнула,
вспыхнула и равнодушно погасла.
Волынской, слышавший коварные остережения Бирона,
вспыхнул — он забыл все, и Мариорицу, и свою любовь, и свои опасения; он видел только благородный подвиг друзей — и одной искры прекрасного, брошенной вовремя
в эту
душу, довольно было, чтобы воспламенить ее. Пока не падает луч солнца на Мемнонову статую, она не издает дивных звуков. Он подошел к государыне и сказал ей с особенною твердостью...
Ярким бело-голубым взблеском
вспыхнуло небо. Еще ярче, обжигая
душу, сверкнула
в расстегнутых одеждах девичья нагота. Миг, и случилось бы что-то огромное, неслыханное и потрясающее, после чего
в изумлении и восторге они бы спросили: что такое, что такое сейчас было?
Это было прекрасно и необыкновенно, а когда еще солнечные желтовато-розовые лучи вмешивались
в неподвижную игру, тихо гасли, и
вспыхивали, и терялись где-то
в отдаленнейших переходах инея, глазам и
душе становилось даже больно от красоты.
В человеческой
душе есть место для самой разгоряченной социальной мечтательности, и самые безумные мечты
вспыхивают в состоянии духовной и социальной незрелости.