Неточные совпадения
Но на водку он не давал, а когда просили, усмехался,
вспоминая Ваську Калужанина, который выпросил у
Христа неразменный рубль.
— Однако,
вспомни, что
Христос…
«Должно быть, не легко в старости потерять веру», — размышлял Самгин,
вспомнив, что устами этого полуумного, полуживого человека разбойник Никита говорил
Христу...
И еще то
вспомни, что и ангелы Божии несовершенны, а совершен и безгрешен токмо един Бог наш Иисус
Христос, ему же ангелы служат.
—
Вспомни, мол, ты, — говорю, — что в книгах про пашпорты-то написано! Сам спас
Христос истинный сказал: странна мя приимите; а какой же я буду странник, коли у меня пашпорт в руках? С пашпортом-то я к губернатору во дворец пойду! А ты не токма что пашпорт, а еще фальшивый сочиняешь!
Мимоходом она
вспомнила о
Христе с грешницей, и тут Никон, с усмешкой взглянув на Кожемякина, сказал...
Матвей тоже
вспомнил, как она в начале речи говорила о
Христе: слушал он, и казалось, что женщина эта знала
Христа живым, видела его на земле, — так необычно прост и близок людям был он в её рассказе.
— О людях нуждающихся… да; это даже наша первая обязанность;
Христос обещал не забыть чашу студеной воды, которую подадим, кому надо уста промочить. А Дмитрий Ростовский на жен-мироносиц всем вельможам прямо в глаза сказал, что у нас в знатных людях не найти
Христа, а бедному, за нуждою тяжкою, про него совсем и
вспомнить некогда. Надо бедным тяготы посбавить, а не гробы золотить и не башни строить, тогда скорее начнется
Христово царствие.
— Слушай, отпусти ты меня!
Христом прошу, отпусти! Высади куда-нибудь! Ай-ай-ай!.. Про-опал я совсем!.. Ну,
вспомни бога, отпусти! Что я тебе? Не могу я этого!.. Не бывал я в таких делах… Первый раз… Господи! Пропаду ведь я! Как ты это, брат, обошел меня? а? Грешно тебе!.. Душу ведь губишь!.. Ну, дела-а…
Я другое
вспомнил… Я его не попрошу уйти, а еще позову… Приди — ближе! и зачитал: «
Христе, свете истинный, просвещали и освещали всякого человека, грядущего в мир…»
— Опять я к тебе с прежними советами, с теми же просьбами, — начала Манефа, садясь возле Фленушки. — Послушайся ты меня,
Христа ради, прими святое иночество. Успокоилась бы я на последних днях моих, тотчас бы благословила тебя на игуменство, и все бы тогда было твое…
Вспомнить не могу, как ты после меня в белицах останешься — обидят тебя, в нуждах, в недостатках станешь век доживать беззащитною… Послушайся меня, Фленушка, ради самого Создателя, послушайся…
— Кáноны!.. Как не понимать!.. — ответил Алексей. — Мало ли их у нас, кано́нов-то… Сразу-то всех и келейница не всякая
вспомнит… На каждый праздник свой канóн полагается, на Рождество ли
Христово, на Троицу ли, на Успенье ли — всякому празднику свой… А то есть еще канóн за единоумершего, канóн за творящих милостыню… Да мало ли их… Все-то канóны разве одна матушка Манефа по нашим местам знает, и то навряд… куда такую пропасть на памяти держать!.. По книгам их читают…
Тихо певицы поют: «
Христос воскресе из мертвых, смертию на смерть наступи…» Тут только
вспомнил Алексей, что следует перекреститься…
Всегда
вспоминаю, что родился он в
Христову ночь, когда к заутрене звонили колокола.
Однажды, вообразив себя
Христом,
вспомнил, что пора ему возноситься на небеса, и вознесся с балкона второго этажа — едва вылечили.
— Ты теперь в достатках, — сказала Дарья Сергевна, — и на будущее время Дуня тебя никогда не оставит своей помощью. Ежели захочешь жениться, за невестами дело не станет, найдется много. А мой бы совет: к Богу обратиться, ты уж ведь не молоденький. Ты же, я думаю, живучи в полону, пожалуй, и Христову-то веру маленько забыл. Так и надо бы тебе теперь
вспомнить святоотеческие предания и примирить свою совесть с Царем Небесным.
— Mersi; он тоже очень будет рад вас видеть: он даже вчера о вас
вспоминал. Ему хотелось взглянуть на Петербург, а главное, что ему хотелось достать себе хороший образ
Христа, и он все говорил, что вот вы бы, как любитель искусства, могли б ему помочь в этом. Но что же вы сами: что вы и как вы?
— Подумай, Виця, как тут нужно быть осторожным, как нужно бережно и благоговейно подходить к вере маленьких твоих сестер и братьев.
Вспомни, что сказал
Христос: «Кто соблазнит одного из малых сих, верующих в меня тому лучше было бы, если бы повесили ему мельничный жернов на шею и потопили его в глубине морской». А ты так неосторожно начинаешь даже в их присутствии спорить на самые щекотливые религиозные темы.
— Оставь, пожалуйста, оставь это имя. Много вас тут ходит, всё
Христа вспоминаете, а наместо того лжете и этим именем после всякое зло прикрываете. Уходи прочь, нет у нас для тебя приюта.
«Когда, — сказал я в заключение, — ты не уважаешь мирского величия и славы, то
вспомни, что, оставляя Москву, ты оставляешь святыни храмов, где совершались чудеса божественной к тебе милости, где лежат целебные мощи угодников
Христовых.
Пусть всякий искренний человек
вспомнит хорошенько всю свою жизнь, и он увидит, что никогда, ни одного раза он не пострадал от исполнения учения
Христа; но большинство несчастий его жизни произошли только оттого, что он в противность своему влечению, следовал связывавшему его учению мира.
Мне представлялось, что
Христос должен был запрещать всякий гнев, всякое недоброжелательство и для того, чтобы его не было, предписывает каждому: прежде чем идти приносить жертву, т. е. прежде, чем становиться в общение с богом,
вспомнить, нет ли человека, который сердится на тебя. И если есть такой, напрасно или не напрасно, то пойти и помириться, а потом уж приносить жертву или молиться. Так мне казалось, но по толкованиям выходило, что это место надо понимать условно.
И я стал
вспоминать, как и когда вошла мне в голову эта странная мысль о том, что закон
Христа божественен, но исполнять его нельзя.
Не найдя лучшего сравнения, я употребил это. И
вспомнил, что
Христос, преподавая свое учение, употребил это самое сравнение. Он сказал: я разрушу ваш храм и в три дня построю новый. И за это самое его распяли. И за это самое и теперь распинают его учение.
Чтобы проверить это, пусть всякий
вспомнит все тяжелые минуты своей жизни, все телесные и душевные страдания, которые он перенес и переносит, и спросит себя: во имя чего он переносил все эти несчастия: во имя учения мира или
Христа?