Неточные совпадения
— Я сделаю, — сказала Долли и, встав, осторожно стала водить ложкой по пенящемуся сахару, изредка, чтоб отлепить от ложки приставшее к ней, постукивая ею по тарелке, покрытой уже разноцветными, желто-розовыми, с подтекающим кровяным сиропом, пенками. «Как они будут это лизать с
чаем!» думала она
о своих детях,
вспоминая, как она сама, бывши ребенком, удивлялась, что большие не едят самого лучшего — пенок.
Я
вспомнил Дерсу. Он говорил мне, что тигр не боится огня и смело подходит к биваку, если на нем тихо. Сегодня мы имели случай в этом убедиться. За утренним
чаем мы еще раз говорили
о ночной тревоге и затем стали собирать свои котомки.
«Ах, что ж это я
вспоминаю, — продолжает думать Вера Павловна и смеется, — что ж это я делаю? будто это соединено с этими воспоминаниями!
О, нет, это первое свидание, состоявшее из обеданья, целованья рук, моего и его смеха, слез
о моих бледных руках, оно было совершенно оригинальное. Я сажусь разливать
чай: «Степан, у вас нет сливок? можно где-нибудь достать хороших? Да нет, некогда, и наверное нельзя достать. Так и быть; но завтра мы устроим это. Кури же, мой милый: ты все забываешь курить».
На третьи сутки, в то самое время, как Егор Николаевич Бахарев, восседая за прощальным завтраком, по случаю отъезда Женни Гловацкой и ее отца в уездный городок,
вспомнил о Помаде, Помада в первый раз пришел в себя, открыл глаза, повел ими по комнате и, посмотрев на костоправку, заснул снова. До вечера он спал спокойно и вечером, снова проснувшись, попросил
чаю.
Потом он
вспомнил о Любке. Его подвальное, подпольное, таинственное «я» быстро-быстро шепнуло
о том, что надо было бы зайти в комнату и поглядеть, удобно ли девушке, а также сделать некоторые распоряжения насчет утреннего
чая, но он сам сделал перед собой вид, что вовсе и не думал об этом, и вышел на улицу.
Пили
чай. Пётр долго придумывал:
о чём бы спросить брата? И —
вспомнил...
Утром, проснувшись в ярком сиянии солнца, наполнявшем комнату, он тоже улыбался,
вспоминая о девушке. К
чаю он явился тщательно одетый, сухой и серьёзный, как и подобало учёному; но когда он увидал, что за столом сидит одна сестра, у него невольно вырвалось...
Последняя неприятность от генеральши, невольными свидетелями которой были Савелий и Сосунов, произвела на Мишку удручающее впечатление настолько, что
о сообщении Сосунова, как генеральша с Мотькой ездили к гадалке Секлетинье, он
вспомнил только через день. Зачем было ей шляться к ворожее? Генерал в ней души не
чает, дом — полная чаша, сама толстеет по часам. Что-нибудь да дело неспроста.
Василий, прихлебывая
чай из белой глиняной кружки, расспрашивал сына
о деревне, сам
вспоминал о ней. Мальва, не вмешиваясь, слушала их медленные речи.
После этого собрания повадился ко мне Кузин и сидит, бывало, часа два-три, интересно рассказывая
о старине. Мешает, а слушаешь внимательно, оторваться нельзя. Пьёт
чай стакан за стаканом без конца, потеет, расстёгивает одёжу до ворота рубахи и
вспоминает горькую старинку, страшную в простоте своей русскую мужичью жизнь. Неустанно гудит его крепкий, привычный к речам голос. Надо сказать, что, когда мужик тронется влево сердцем и умом, он немедля начинает говорить
о себе как об известном бунтаре.
Но как же, с другой стороны, характерен и этот тоскующий по
чаю обыватель: «холодную атмосферу» помнит хорошо, а
о горячей руке помощи, протянувшейся к нему из этой атмосферы в смертную минуту гибели, — забыл или не почел нужным
вспомнить!
Петр Иннокентьевич и Иннокентий Антипович, и все домашние обращались с ней, по народному выражению, как с сырым яйцом. Толстых положительно не мог без нее существовать, а Гладких не
чаял души в своей крестнице, хотя это не мешало ему с грустью
вспоминать о точно в воду канувшей Марье Петровне.
О ней не было в течении этих пяти лет ни слуху, ни духу. Что случилось с ней? Быть может, бедная девушка с горя и отчаяния, под гнетом нужды и лишений, лишила себя жизни?
На другой день князь Андрей
вспомнил вчерашний бал, но не на долго остановился на нем мыслями. «Да, очень блестящий был бал. И еще… да, Ростова очень мила. Что-то в ней есть свежее, особенное, не петербургское, отличающее ее». Вот всё, что́ он думал
о вчерашнем бале, и напившись
чаю, сел за работу.
В этом размышлении, хлебнув глоток из поданного мне стакана горячего
чаю, я снова
вспомнил о своем несчастном жиде, и очень удивился, что его уже не вижу.