Неточные совпадения
― Я пришел вам сказать, что я завтра уезжаю в Москву и не вернусь более в этот дом, и вы будете иметь известие
о моем решении чрез адвоката, которому я поручу дело развода. Сын же мой переедет к
сестре, ― сказал Алексей Александрович, с усилием
вспоминая то, что он хотел сказать
о сыне.
Сколько раз она думала об этом,
вспоминая о своей заграничной приятельнице Вареньке,
о ее тяжелой зависимости, сколько раз думала про себя, что с ней самой будет, если она не выйдет замуж, и сколько раз спорила об этом с
сестрою!
Эту ночь и
сестра твоя всю напролет в бреду пролежала и все
о тебе
вспоминала.
И что, говоря
о возвращении детей и
о участи брата, нельзя не
вспомнить благородного поведения
сестер Ивашева.
Он не любил
вспоминать о своем происхождении и никогда не видался и даже не переписывался с родной
сестрой, которая была замужем за купцом, впоследствии пришедшим в упадок и переписавшимся в мещане.
Ma chère Catherine, [Часть письма — обращение к
сестре, Е. И. Набоковой, — в подлиннике (весь этот абзац и первая фраза следующего) по-французски] бодритесь, простите мне те печали, которые я причиняю вам. Если вы меня любите,
вспоминайте обо мне без слез, но думая
о тех приятных минутах, которые мы переживали. Что касается меня, то я надеюсь с помощью божьей перенести все, что меня ожидает. Только
о вас я беспокоюсь, потому что вы страдаете из-за меня.
— Разве вы не
вспоминаете иногда
о вашей матушке…
о ее любви к вам… ласках?.. Неужели вам не приходило в голову, что, может быть, кто-нибудь и здесь любит вас, если не так, как она, то, по крайней мере, как
сестра или, еще больше, как друг?
Уже с утра они были готовы ехать под венец. Оставалось только надеть приличное к венцу платье да приколоть фату и цветы.
О Варваре
сестры не
вспоминали в своих разговорах, как-будто ее и на свете нет. Но уже одно то, что они, беспощадные насмешницы, перемывая косточки всем, не обмолвились во весь день ни одним словечком только
о Варваре, одно это доказывало, что неловкая мысль
о ней гвоздем сидит в голове каждой из сестриц.
—
О, простите меня! Язык мой — враг мой! Ваша
сестра очень глупа! Но вы меня
вспоминали немного?
Моя
сестра благодарит вас за поклон. Она часто
вспоминает, как когда-то возила Костю Кочевого отдавать в приготовительный класс, и до сих пор еще называет вас бедный, так как у нее сохранилось воспоминание
о вас как
о сироте-мальчике. Итак, бедный сирота, я люблю. Пока это секрет, ничего не говорите там известной вам «особе». Это, я думаю, само собой уладится, или, как говорит лакей у Толстого, образуется…»
В воскресенье, через три дня, я действительно гулял, а через неделю совершенно забыл
о ноге и только
вспомнил о ней года через два в Тамбове, и об этом тамбовском случае вспомнилось сейчас, когда я смотрел на Дружка и на «трех
сестер».
Феоктиста Саввишна была почти в восторге. Она очень хорошо поняла, что Владимир Андреич делает эту маленькую проволочку так только, для тону, по своему самолюбивому характеру, и потому, не входя в дальнейшие объяснения, отправилась домой. Ехавши, Феоктиста Саввишна
вспомнила, что она еще ничего не слыхала от самого Бешметева и что говорила только его
сестра, и та не упоминала ни слова
о формальном предложении.
Утром, проснувшись в ярком сиянии солнца, наполнявшем комнату, он тоже улыбался,
вспоминая о девушке. К чаю он явился тщательно одетый, сухой и серьёзный, как и подобало учёному; но когда он увидал, что за столом сидит одна
сестра, у него невольно вырвалось...
Семенов невольно посмотрел в лицо Бесприютного при этом повторенном вопросе. Суровые черты бродяги будто размякли, голос звучал тихо, глубоко и как-то смутно, как у человека, который говорил не совсем сознательно, поглощенный страстным созерцанием. Семенову казалось тоже странным, что бродяга говорит
о сестре, тогда как у него были
сестры, как будто представление
о личности стерлось в его памяти и он
вспоминал только
о том, что и у него есть
сестра, как и у других людей.
Хрущов (Войницкому). У вас нет ничего святого! Вы и эта милая барыня, что сейчас вышла,
вспомнили бы, что ее муж был когда-то мужем вашей родной
сестры и что с вами под одной кровлей живет молодая девушка!
О вашем романе говорит уже вся губерния. Какое бесстыдство! (Уходит к больному.)
Чухонец постучал трубкой об оконную раму и стал говорить
о своем брате-моряке. Климов уж более не слушал его и с тоской
вспоминал о своей мягкой, удобной постели,
о графине с холодной водой,
о сестре Кате, которая так умеет уложить, успокоить, подать воды. Он даже улыбнулся, когда в его воображении мелькнул денщик Павел, снимающий с барина тяжелые, душные сапоги и ставящий на столик воду. Ему казалось, что стоит только лечь в свою постель, выпить воды, и кошмар уступил бы свое место крепкому, здоровому сну.
— Она умерла без особых страданий, — тихо продолжает
сестра, — и до последней минуты
вспоминала вас… Уже едва дыша, она заботилась
о вас и
о вашем ребенке. Просила выбрать ему няню получше… Просила не выпускать гулять в легкой шинельке. Говорила, что забыла починить ему старые чулочки. Ах, какая это нежная, полная самоотречения привязанность к вам!..
Дьякон был вдов и жил в маленьком, трехоконном домике. Хозяйством у него заведовала его старшая
сестра, девушка, года три тому назад лишившаяся ног и потому не сходившая с постели; он ее боялся, слушался и ничего не делал без ее советов.
О. Анастасий зашел к нему. Увидев у него стол, уже покрытый куличами и красными яйцами, он почему-то, вероятно,
вспомнив про свой дом, заплакал и, чтобы обратить эти слезы в шутку, тотчас же сипло засмеялся.
За свою работу в госпитале я тоже с особенно теплым чувством
вспоминаю не
о сестрах, хотя ничего не могу сказать против них, а
о фельдшерах и палатных служителях, так удивительно добросовестно исполнявших свое дело, так тепло и товарищески участливо относившихся к раненым и больным.
— Потому-то я и ринулся всюду отыскивать тебя, чтобы заставить
вспомнить о покинутой тобою. Не утаю, я решился закатить тебе нож в самое сердце и этим отомстить за ангела-сестру, но теперь я в твоих руках, и пусть умру смертью мученическою, но за меня и за нее, верь брат Чурчило, накажет тебя Бог.
— Потому-то я и ринулся всюду отыскивать тебя, чтобы заставить
вспомнить о покинутой тобой… Не утаю, я решился закатить тебе нож в самое сердце и этим отомстить за ангела-сестру, но теперь я в твоих руках, и пусть умру смертью мученической, но за меня и за нее, верь, брат Чурчила, накажет тебя Бог…
Ей всего осьмнадцать лет… Она долго говорила
о себе, чуть не расплакалась,
вспомнила свою мать,
сестер.
Порою в ее головке мелькала тревожная мысль, что
о ней
вспомнят при исполнении обещаний — в том, что их исполнять, она ни на минуту не сомневалась, слепо веря в людей — и ей придется вместе с
сестрою и матерью являться на пышные балы, где она будет проводить — это она знала по московским балам — скучнейшие часы ее жизни.