Неточные совпадения
— Ах, много! И я знаю, что он ее любимец, но всё-таки видно, что это рыцарь… Ну, например, она рассказывала, что он хотел отдать всё состояние брату, что он в детстве еще что-то необыкновенное сделал, спас женщину из
воды. Словом, герой, — сказала Анна, улыбаясь и
вспоминая про эти двести рублей, которые он дал на станции.
― Я думаю, что выслать его за границу всё равно, что наказать щуку, пустив ее в
воду, ― сказал Левин. Уже потом он
вспомнил, что эта, как будто выдаваемая им за свою, мысль, услышанная им от знакомого, была из басни Крылова и что знакомый повторил эту мысль из фельетона газеты.
Тут
вспомнил кстати и о — кове мосте, и о Малой Неве, и ему опять как бы стало холодно, как давеча, когда он стоял над
водой. «Никогда в жизнь мою не любил я
воды, даже в пейзажах, — подумал он вновь и вдруг опять усмехнулся на одну странную мысль: ведь вот, кажется, теперь бы должно быть все равно насчет этой эстетики и комфорта, а тут-то именно и разборчив стал, точно зверь, который непременно место себе выбирает… в подобном же случае.
Вспомнив об этом, он не ощутил желания поставить свое имя в ряд с этими, но почувствовал, что в суждениях о рабочем классе потребна осторожность, которая предусмотрена старинной моралью: «Не плюй в колодезь — пригодится
воды напиться».
Через час, сидя в теплой, ласковой
воде, он
вспоминал: кричала Любаша или нет? Но
вспомнил только, что она разбила стекло в окне зеленого дома. Вероятно, люди из этого дома и помогли ей.
Потом он
вспомнил, что не успел вымыться в вагоне, пошел в уборную, долго мылся, забыл о самоваре и внес его в столовую бешено кипящим, полосатым от засохших потоков
воды.
Клим
вспомнил все это, сидя в городском саду над прудом, разглядывая искаженное отражение свое в зеленоватой
воде. Макая трость в
воду, он брызгал на белое пятно и, разбив его, следил, как снова возникает голова его, плечи, блестят очки.
Мальчик, как
вспомнил про все, вскрикнул, бросился к
воде, прижал себе к обеим грудкам по кулачку, посмотрел в небеса (видели, видели!) — да бух в
воду!
После смешно было
вспоминать, как, при каждом ударе и треске, все мы проворно переходили одни на место других на палубе. «Страшновато было!» — как говорил, бывало, я в подобных случаях спутникам. Впрочем, все это продолжалось, может быть, часа два, пока не начался опять прилив, подбавивший
воды, и мы снялись и пошли дальше.
Получив желаемое, я ушел к себе, и только сел за стол писать, как вдруг слышу голос отца Аввакума, который, чистейшим русским языком, кричит: «Нет ли здесь
воды, нет ли здесь
воды?» Сначала я не обратил внимания на этот крик, но,
вспомнив, что, кроме меня и натуралиста, в городе русских никого не было, я стал вслушиваться внимательнее.
Гребцы едва шевелили веслами, разгребая спящую
воду. Пробужденная, она густым золотом обливала весла. Вдруг нас поразил нестерпимый запах гнили. Мы сначала не догадывались, что это значит; потом уж
вспомнили о кораллах и ракушках, которые издают сильный противный запах. Вероятно, мы ехали над коралловой банкой.
«Придется ночевать», — подумал я и вдруг
вспомнил, что на этом острове нет дров: ни единого деревца, ни единого кустика, ничего, кроме
воды и травы. Я испугался.
Только тетеньки-сестрицы
вспоминали об Сатире и присылали к нему Аннушку с мешочком сухой малины, горсточкой липового цвета и чашечкой меда. Аннушка раздобывалась горячей
водой и поила больного.
Стонал и всхлипывал дед, ворчала бабушка, потом хлопнула дверь, стало тихо и жутко.
Вспомнив, зачем меня послали, я зачерпнул медным ковшом
воды, вышел в сени — из передней половины явился часовых дел мастер, нагнув голову, гладя рукою меховую шапку и крякая. Бабушка, прижав руки к животу, кланялась в спину ему и говорила тихонько...
Аграфене случалось пить чай всего раза три, и она не понимала в нем никакого вкуса. Но теперь приходилось глотать горячую
воду, чтобы не обидеть Таисью. Попав с мороза в теплую комнату, Аграфена вся разгорелась, как маков цвет, и Таисья невольно залюбовалась на нее; то ли не девка, то ли не писаная красавица: брови дугой, глаза с поволокой, шея как выточенная, грудь лебяжья, таких, кажется, и не бывало в скитах. У Таисьи даже захолонуло на душе, как она
вспомнила про инока Кирилла да про старицу Енафу.
Отдавши, уехала на другие
воды, где опять встретила точь-в-точь такого же обер-кельнера,
вспомнила, что у нее в саквояже лежит перстенек с изумрудом (тоже покойный муж на указательном пальце носил), опять всплакнула и опять… отдала.
Радость, которую во всех произвело открытие Проплеванной, была неописанная. Фаинушка разрыдалась; Глумов блаженно улыбался и говорил: ну вот! ну вот! Очищенный и меняло присели на пеньки, сняли с себя сапоги и радостно выливали из них
воду. Даже"наш собственный корреспондент", который, кроме водки, вообще ни во что не верил, — и тот
вспомнил о боге и перекрестился. Всем представилось, что наконец-то обретено злачное место, в котором тепло и уютно и где не настигнут ни подозрения, ни наветы.
Увидев прикованного к столбу мельника и вокруг него уже вьющиеся струи дыма, князь
вспомнил его последние слова, когда старик, заговорив его саблю, смотрел на бадью с
водою;
вспомнил также князь и свое видение на мельнице, когда он в лунную ночь, глядя под шумящее колесо, старался увидеть свою будущность, но увидел только, как
вода почервонела, подобно крови, и как заходили в ней зубчатые пилы и стали отмыкаться и замыкаться железные клещи…
Он смотрит вправо, на белую мечеть, красиво поднявшуюся из
воды, на холме, и продолжает, словно
вспоминая забытое...
Он мыл руки, потом концы пальцев, брызгал
воду и бормотал слова молитвы, а девушка, видно,
вспомнила что-то смешное и глядела на брата, который подошел к столу и ждал, покачиваясь на каблуках.
— Слова? И не помню… Нешто
вспомнишь? Тогда, как
вода из желоба, без передышки: та-та-та-та! А теперь ни одного слова не выговорю… Ну, и пошла за меня… Поехала теперь, сорока, к матери, а я вот без нее по степу. Не могу дома сидеть. Нет моей мочи!
—
Вспомните, Ирина Павловна, мы десять лет не видались, целых десять лет. Сколько
воды утекло с тех пор.
Простившись с ним, я подошел к фонарю и еще раз прочел письмо. И я
вспомнил, живо
вспомнил, как весной, утром, она пришла ко мне на мельницу, легла и укрылась полушубочком — ей хотелось походить на простую бабу. А когда, в другой раз, — это было тоже утром, — мы доставали из
воды вершу, то на нас с прибрежных ив сыпались крупные капли дождя, и мы смеялись…
— О людях нуждающихся… да; это даже наша первая обязанность; Христос обещал не забыть чашу студеной
воды, которую подадим, кому надо уста промочить. А Дмитрий Ростовский на жен-мироносиц всем вельможам прямо в глаза сказал, что у нас в знатных людях не найти Христа, а бедному, за нуждою тяжкою, про него совсем и
вспомнить некогда. Надо бедным тяготы посбавить, а не гробы золотить и не башни строить, тогда скорее начнется Христово царствие.
Потолковав еще некоторое время с своим помощником, Грохов, наконец, отпустил его и сам снова предался размышлениям: практическая его предусмотрительность и опытность ясно ему говорили, что в этом огромном и запутанном деле много бы, как в мутной
воде рыбы, можно было наловить денег: скупить, как справедливо говорит Янсутский, по дешевой цене некоторую часть векселей, схлопотать конкурс; самому сесть в председатели… назначить себе содержания тысяч двадцать пять… подобрать согласненьких кураторов, а там — отдачи фабрик в аренды, хозяйственная продажа отдельных имений, словом, золотой бы дождь можно было устроить себе в карман; но вместе с этими соображениями Грохов
вспомнил о своих недугах и подумал, что ему, может быть, скоро ничего не надобно будет на земле и что на гроб да на саван немного потребуется!
Справа по обрыву стоял лес, слева блестело утреннее красивое море, а ветер дул на счастье в затылок. Я был рад, что иду берегом. На гравии бежали, шумя, полосы зеленой
воды, отливаясь затем назад шепчущей о тишине пеной. Обогнув мыс, мы увидели вдали, на изгибе лиловых холмов берега, синюю крышу с узким дымком флага, и только тут я
вспомнил, что Эстамп ждет известий. То же самое, должно быть, думал Дюрок, так как сказал...
Это известие заставило воеводу задуматься. Дал он маху — девка обошла, а теперь Арефа будет ходить по городу да бахвалиться. Нет, нехорошо. Когда пришло время спуститься вниз, для допроса с пристрастием, воевода только махнул рукой и уехал домой. Он
вспомнил нехороший сон, который видел ночью. Будто сидит он на берегу, а
вода так и подступает; он бежать, а
вода за ним. Вышибло из памяти этот сон, а то не видать бы Арефе свободы, как своих ушей.
— Ты, однако, не можешь не пойти к ним, — начал я. — Ты должен узнать, как это случилось; тут, может быть, преступление скрывается. От этих людей всего ожидать следует… Это все на чистую
воду вывести следует.
Вспомни, что стоит в ее тетрадке: пенсия прекращается в случае замужества, а в случае смерти переходит к Ратчу. Во всяком случае, последний долг отдать надо, поклониться праху!
Но я уже не могу и
вспомнить, что было со мною тогда, когда начали мне на голову капать холодною
водою.
Один из гостей
вспомнил, что слышал вчера о приезде на
воды издалека каких-то богачей, заводчиков Солобуевых.
Маня опять стала пить
воду. Он взглянул на ее шею, полные плечи и грудь и
вспомнил слово, которое когда-то в церкви сказал бригадный генерал: розан.
В этом случае надобно
вспомнить об Европе и об ее общественном мнении: не дальше, как прошлым летом, я, бывши в Эмсе на
водах, читал в одной сатирической немецкой газетке, что в России государственных людей чеканят, как талеры: если мальчика отдали в пажеский корпус, то он непременно дойдет до каких-нибудь высших должностей по военной части, а если в училище правоведения или лицей, то до высших должностей по гражданской части!..
Пред ним было море. Смеялись волны, как всегда шумные, игривые. Василий долго смотрел на
воду и
вспомнил жадные слова сына...
Из рощи и усадьбы Колтовича сильно потянуло ландышами и медовыми травами. Петр Михайлыч ехал: по берегу пруда и печально глядел на
воду и,
вспоминая свою жизнь, убеждался, что до сих пор говорил он и делал не то, что думал, и люди платили ему тем же, и оттого вся жизнь представлялась ему теперь такою же темной, как эта
вода, в которой отражалось ночное небо и перепутались водоросли. И казалось ему, что этого нельзя поправить.
Вспомнивши, что он возвратился вчера домой в четвертом часу ночи, она пожалела будить его и, надев спальные башмачки, которые супруг ее выписал из Петербурга, в белой кофточке, драпировавшейся на ней, как льющаяся
вода, она вышла в свою уборную, умылась свежею, как сама,
водою и подошла к туалету.
Во время обедни, знаете, выглянешь из алтаря, да как увидишь свою публику, голодного Авраамия и попадью, да как
вспомнишь про докторшу, как у нее от холодной
воды руки посинели, то, верите ли, забудешься и стоишь, как дурак, в бесчувствии, пока пономарь не окликнет…
— А что ж ей? — вскрикнула Фленушка. — Ноги твои мыть да
воду с них пить?.. Ишь зазнайка какой!.. Обули босого в сапоги — износить не успел, а уж спеси на нем, что сала на свинье, наросло!..
Вспомни, — стоишь ли весь ты мизинного ее перстика?.. Да нечего рыла-то воротить — правду говорю.
Поглядел студент на пруд, который блестел около усадьбы, и
вспомнил о карасях и щуках, которые находят возможным жить в холодной
воде…
Он
вспомнил то выражение, которое принимало лицо Долохова, когда на него находили минуты жестокости, как те, в которые он связывал квартального с медведем и пускал его на
воду, или когда он вызывал без всякой причины на дуэль человека, или убивал из пистолета лошадь ямщика»…
Я
вспомнил, что вчера вечером Ноздрин говорил о том, что видел филина в
воде.
Разгон слуг последовал еще сильнейший, а в то кремя как Бодростин, Ропшин, Горданов и Кишенский остались одни, последний
вспомнил, что с ним в пальто есть связка ключей, и кинулся за ними, чтобы попробовать отпереть загадочную дверь. Через минуту железо ключа застучало около замочной скважины, и в то же мгновение в ванной послышался странный гул: там хлынула из крана
вода, что-то застучало и загремело вниз по открытой спускной медной трубе.
Прошел час, другой, — Токарев не мог заснуть. Было душно, кусали комары и мошки, жесткие Танины простыни терли тело. Наложенные вместо тюфяка вещи образовали в постели бугры, и никак нельзя было удобно улечься. Хотелось пить, а
воды не было. Токарев лежал потный, угрюмый и злой и
вспоминал свою уютную квартиру в Пожарске. Опять он бездомен. Будущее темно и неверно, и что хорошего может он ждать от этого будущего?
И тогда — и тогда внезапно я
вспомнил дом: уголок комнаты, клочок голубых обоев и запыленный нетронутый графин с
водою на моем столике — на моем столике, у которого одна ножка короче двух других и под нее подложен свернутый кусочек бумаги. А в соседней комнате, и я их не вижу, будто бы находятся жена моя и сын. Если бы я мог кричать, я закричал бы — так необыкновенен был этот простой и мирный образ, этот клочок голубых обоев и запыленный, нетронутый графин.
Когда
вспоминаю Зыбино: сладкое безделье в солнечном блеске, вкусная еда, зеленые чащи сада, сверкающая прохлада реки Вашаны, просторные комнаты барского дома с огромными окнами. Когда
вспоминаю Владычню: маленький, тесный домик с бревенчатыми стенами, плач за стеною грудной сестренки Ани, простая еда, цветущий пруд с черною
водою и пиявками, тяжелая работа с утренней зари до вечерней, крепкое ощущение мускульной силы в теле.
Чухонец постучал трубкой об оконную раму и стал говорить о своем брате-моряке. Климов уж более не слушал его и с тоской
вспоминал о своей мягкой, удобной постели, о графине с холодной
водой, о сестре Кате, которая так умеет уложить, успокоить, подать
воды. Он даже улыбнулся, когда в его воображении мелькнул денщик Павел, снимающий с барина тяжелые, душные сапоги и ставящий на столик
воду. Ему казалось, что стоит только лечь в свою постель, выпить
воды, и кошмар уступил бы свое место крепкому, здоровому сну.
Наступила лагерная жизнь… Потекли дни, очень похожие друг на друга. Во все эти дни Рябович чувствовал, мыслил и держал себя, как влюбленный. Каждое утро, когда денщик подавал ему умываться, он, обливая голову холодной
водой, всякий раз
вспоминал, что в его жизни есть что-то хорошее и теплое.
И весь мир, вся жизнь показались Рябовичу непонятной, бесцельной шуткой… А отведя глаза от
воды и взглянув на небо, он опять
вспомнил, как судьба в лице незнакомой женщины нечаянно обласкала его,
вспомнил свои летние мечты и образы, и его жизнь показалась ему необыкновенно скудной, убогой и бесцветной…
Петр Иннокентьевич и Иннокентий Антипович, и все домашние обращались с ней, по народному выражению, как с сырым яйцом. Толстых положительно не мог без нее существовать, а Гладких не чаял души в своей крестнице, хотя это не мешало ему с грустью
вспоминать о точно в
воду канувшей Марье Петровне. О ней не было в течении этих пяти лет ни слуху, ни духу. Что случилось с ней? Быть может, бедная девушка с горя и отчаяния, под гнетом нужды и лишений, лишила себя жизни?
Между тем полицейский служитель, клюнув два раза носом, вышел из своей дремоты и стал любоваться огненным снопом, ползущим по реке, и ловкими движениями рыбака. Вскоре он
вспомнил о своем пленнике и оторвался от зрелища, так сильно его занимавшего. Осмотрелся, приложил руку над глазами, чтобы лучше видеть — никого на
водах кроме рыбака в челноке.
Как прочтешь эти газеты (теперь я беру две большие газеты, кроме «Копейки»), как
вспомнишь, что делается там, обо всех этих несчастных бельгийцах, о детишках и разоренных домах, так сразу точно холодной
водой обольют и голым выгонят на мороз.