Неточные совпадения
Федька
вскочил на ноги и яростно сверкнул глазами. Петр Степанович выхватил револьвер. Тут произошла быстрая и отвратительная
сцена: прежде чем Петр Степанович мог направить револьвер, Федька мгновенно извернулся и изо всей силы ударил его по щеке. В тот же миг послышался другой ужасный удар, затем третий, четвертый, всё по щеке. Петр Степанович ошалел, выпучил глаза, что-то пробормотал и вдруг грохнулся со всего росту
на пол.
А утром в «Эрмитаже»
на площадке перед театром можно видеть то ползающую по песку, то вскакивающую, то размахивающую руками и снова ползущую вереницу хористов и статистов… И впереди ползет и
вскакивает в белой поддевке сам Лентовский… Он репетирует какую-то народную
сцену в оперетке и учит статистов.
Через несколько дней паспорт возвращается. Труппа вся
на сцене. Я выделываю, по обыкновению, разные штуки
на трапеции. Белову подают письмо. Он распечатывает, читает, потом
вскакивает и орет дико...
— Покорно благодарю! — серьёзно ответил Илья.
На Павла эта маленькая
сцена подействовала, как вино. Его живое лицо разрумянилось, глаза воодушевлённо засверкали, он
вскочил со стула и заметался по комнате.
A утром я вижу в «Эрмитаже»
на площадке перед театром то ползающую по песку, то вскакивающую, то размахивающую руками и снова ползущую вереницу хористов и статистов, впереди которой ползет и
вскакивает в белой поддевке сам Лентовский. Он репетирует какую-то народную
сцену в оперетке и учит статистов.
Мешая русские слова с немецкими, он высказывал свои опасения за судьбу оставшейся
на станции своей сопутницы, но его никто не понимал и в ответ
на все его моления, жалобы и порывы
вскочить немецкий кондуктор, с длинным лицом, похожим
на гороховую колбасу, присаживал его мощною рукой
на место и приговаривал: «Seien Sie ruhig», [Успокойтесь (нем.).] и затем продолжал вести вполголоса беседу с теми из пассажиров, которые проснулись и любопытно наблюдали эту
сцену.
Два парня, стоявшие у барьера недалеко от Воронецкого, засмеялись. Парис и Елена
вскочили на ноги. Парис бросился к Менелаю и стал убеждать его не кричать. А Менелай, задыхаясь, метался по
сцене, бессмысленными, страдающими глазами глядел
на уговаривавшего его Париса и продолжал кричать «караул!..» Такой игры Воронецкий никогда не видел в «Елене», и Менелай не был смешон…
В голосе его, однако, послышалось смущенье. Константин Николаевич не проявлялся. Он стал пристально смотреть
на опущенную портьеру двери кабинета. Из этой самой двери, четыре года тому назад, впервые он увидел выходящею княгиню Зинаиду Павловну Шестову. Ему так живо представилась эта
сцена, что он машинально
вскочил с кресла и отошел в амбразуру окна, как это сделал тогда. Константина Николаевича все не было.