Неточные совпадения
— Я сама, — говорила Наталья Савишна, — признаюсь, задремала на
кресле, и чулок вывалился у меня
из рук. Только слышу я сквозь сон — часу этак в первом, — что она как будто разговаривает; я открыла глаза, смотрю: она, моя голубушка, сидит на постели, сложила вот этак ручки, а слезы в три ручья так и текут. «Так все кончено?» — только она и сказала и закрыла лицо руками. Я
вскочила, стала спрашивать: «Что с вами?»
— Это тем ужасно… — начала она что-то еще, но всхлипнула, не договорив,
вскочила с дивана и, зацепившись за
кресло, выбежала
из комнаты. Мать пошла за ней.
Она была уже дома; с полчаса как воротилась от Мити, и уже по тому быстрому движению, с которым она
вскочила с
кресел из-за стола к нему навстречу, он заключил, что ждала она его с большим нетерпением.
Не помня себя, он выскочил
из кибитки и начал взбираться по знакомой ему лестнице, прошел потом залу, гостиную, диванную посреди совершенного мрака и, никого не встречая, прямо направился к спальне, в которой Егор Егорыч сидел один-одинехонек; при появлении Сверстова он тотчас узнал его и,
вскочив с своего
кресла, воскликнул.
Егор Егорыч, ожидая возвращения своего камердинера, был как на иголках; он то усаживался плотно на своем
кресле, то
вскакивал и подбегал к окну,
из которого можно было видеть, когда подъедет Антип Ильич. Прошло таким образом около часу. Но вот входная дверь нумера скрипнула. Понятно, что это прибыл Антип Ильич; но он еще довольно долго снимал с себя шубу, обтирал свои намерзшие бакенбарды и сморкался. Егора Егорыча даже подергивало от нетерпения. Наконец камердинер предстал перед ним.
Нестор Игнатьич очень серьезно встревожился. Он на четвертый день
вскочил с рассветом и сел за работу. Повесть сначала не вязалась, но он сделал над собой усилие и работа пошла удачно. Он писал, не вставая, весь день и далеко за полночь, а перед утром заснул в
кресле, и Дора тотчас же выделилась
из серого предрассветного полумрака, прошла своей неслышной поступью, и поцеловав Долинского в лоб, сказала: умник, умник—работай.
Шаховской
вскочил с
кресел, хватил себя ладонью по лысине (это был его обыкновенный прием, выражение вспышки), забормотал, затрещал и запищал своим в высшей степени фальшивым голосом: «Это что еще? дуляк Кокоскин переложил глупейшим образом на лусские нравы несчастного Мольера и прислал к нам
из Москвы какого-то дуляка ставить свой перевод, как будто бы я без него не умел этого сделать!
— Что такое? Что такое? — закричал старичок,
вскочив с
кресел. — Что с тобой, душа моя? Амишка здесь! Амишка, Амишка, Амишка! — кричал старичок, щелкая пальцами, причмокивая и вызывая Амишку из-под кровати. — Амишка! ici! ici! Не может быть, чтобы васька там съел его. Нужно высечь ваську, мой друг; его, плута, уже целый месяц не секли. Как ты думаешь? Я посоветуюсь завтра с Прасковьей Захарьевной. Но, боже мой, друг мой, что с тобой? Ты побледнела, ох! Ох! Люди! Люди!
— В таком случае я попрошу вас выехать немедленно
из моего дома, забыть, что у вас есть отец и мать… Я вас проклинаю!.. — хриплым голосом закричал князь Василий,
вскакивая с
кресла и указывая сыну на дверь...
Быстро
вскочила она с
кресла и, снова закрыв лицо руками, бросилась вон
из комнаты.
В голосе его, однако, послышалось смущенье. Константин Николаевич не проявлялся. Он стал пристально смотреть на опущенную портьеру двери кабинета.
Из этой самой двери, четыре года тому назад, впервые он увидел выходящею княгиню Зинаиду Павловну Шестову. Ему так живо представилась эта сцена, что он машинально
вскочил с
кресла и отошел в амбразуру окна, как это сделал тогда. Константина Николаевича все не было.
Она
вскочила, оттолкнула стол и вырвалась
из рук доктора. Дойдя до двери, она опять упала на
кресло.